Работа над ошибками - Мария Лисицына

об этом Деда Мороза. Письмо он запечатал в настоящий конверт с маркой, положил под подушку, а наутро оно исчезло. И случилось чудо: в следующем году отчим усыновил мальчика, дал ему свою фамилию и стал настоящим отцом.

Игорь с сомнением посмотрел на Дашу.

— Ты очень странно себя ведешь. Ты явно на что-то намекаешь, но я не понимаю, на что. Если ты о том, что папа меня усыновил, то не совсем понятно, зачем ты сюда выдумки про письма приплетаешь. Или это не про меня. Объясни.

Даша выразительно посмотрела на Игоря.

— Позвони ему. Сейчас. Позвони сейчас дяде Ване, спроси его про письмо Деду Морозу. Скажи, что просто знаешь. Не знаю, вспомнилось, приснилось, гадалка рассказала, под гипнозом всплыло в подсознании. Просто спроси.

— Ты серьёзно сейчас говоришь?

— Да.

Игорь замер в нерешительности.

— Я понимаю, что это странно, но я продолжу свой рассказ только после звонка. Потому что то, что я расскажу потом, куда как более странно.

Парень отошел в сторону и набрал номер. Чем дольше длился разговор, тем дальше он уходил от дороги. Через четверть часа он вернулся взволнованный и раскрасневшийся.

— Он говорит, что хотел рассказать… — дрожащим голосом произнёс парень.

— … когда тебе исполнится двадцать один, — закончила за него Даша.

— Да, но мы поругались накануне, и я ему сказал такое… Такое, что он не стал…

— Он бы всё рассказал тебе сам. На Новый год. Он до сих пор хранит то письмо.

— Почему я этого не помню?

— Ты был маленький, половину букв пропустил, картинками слова восполнил. Ты просто забыл.

— Но откуда ты- то знаешь?

— От него, от тебя, потому что тот Новый год, когда отчим рассказал эту историю тебе, мы праздновали вместе.

Игорь с Дашей дошли до общежития и остановились, чтобы продолжить разговор. На крыльце появилась вахтерша и позвала кота. Рыжий упитанный кот тотчас появился из-под крыльца и с урчанием подбежал к женщине. Кошачий хвост торчал, словно акулий плавник, а его владелец, дополняя сходство с зубастым обитателем моря, кругами ходил вокруг вахтерши, сыпавшей корм в облезлую миску.

— Леонова, заходишь или нет? — вглядевшись в темноту, крикнула вахтёрша.

— Добрый вечер! Нет.

— Ну смотри, я закрываю. Можешь потом не стучать! — презрительно бросила женщина и удалилась, заперев за собой дверь.

— Я так понимаю: разговор будет долгим? — протянул Игорь. — И я готов тебя внимательно выслушать.

— Тогда пойдём куда-нибудь, где спокойнее, — я расскажу тебе всё. И история про отчима меркнет по сравнению с тем, что ты сейчас услышишь.

Сидя на лавке меж уютных хрущёвок, она рассказала ему о событиях последних месяцев: от встречи со стариком до этого момента.

Даша вдыхала запах какого-то ночного растения и смотрела, как в окружающих их домах один за другим гасли окна. Когда в последней квартире потушили свет, ей почему-то стало тревожно. Казалось, что темнота сгущается, хотя далекий свет из чужих квартир не рассеивал мрака, а просто обозначал чье-то присутствие, чей-то уют, тепло чьего-то дома. Назойливый писк комара раздался возле уха. Игорь молчал и периодически доставал новую сигарету.

— Это не розыгрыш? Я не хочу, чтобы ты выставила меня дураком.

— Нет. Ты мне не веришь?

Один за другим в доме зажглись несколько окон, и Даша облегчённо выдохнула.

— Тяжело в это поверить.

— Вы же сами говорили, что со мной что-то не так, что я изменилась.

— Этому может быть много объяснений. Сумасшествие, например. Депрессия. Спор. Секта.

— Да-а-а, каждый вариант более лестный, чем предыдущий.

— По крайней мере, каждый из них более правдоподобный.

— Вот ты странный. Пришёл за ответом — получил, а теперь ещё и споришь.

— Извини, но этот ответ очень тяжело принять.

— Понимаю, я сама через это прошла.

— А ты можешь перенестись вместе со мной? Чтобы я тоже помнил? Или скажи мне, что будет через десять минут. Ты же можешь посмотреть?

— Я не знаю, могу ли кого-то брать с собой. Но вещи, например, кроме этих часов, со мной ни разу не переносились. И если я переведу часы даже на десять минут вперёд или назад, то попаду в первоначальную версию событий. Я, наверное, буду в своей комнате в общаге, а ты — дома или где-то ещё. Но помнить об этом разговоре ты не будешь.

— Хорошо, допустим, это правда. Допустим. Хотя в это, конечно, тяжело поверить, — после паузы он продолжил. — Почему ты именно сейчас решила об этом рассказать? Почему не брала трубки? Или не сказала ничего там, у Яны?

— Не знаю. Если честно, я не планировала никому об этом рассказывать. Во-первых, я понимаю, как это звучит, во-вторых, это опасно, в-третьих, это бессмысленно. В конце концов, я скоро снова переведу часы, уйду отсюда, и эта версия событий не сохранится.

— Что это значит? Я исчезну?

— Я не знаю, как это происходит. Но нет, ты не исчезнешь. Ты будешь жить, как раньше. Как и должен был жить до моего возвращения.

— Но это нечестно! — хлопнул рукой по скамье Игорь. — Я хочу это помнить. Это моя жизнь.

— Думаю, ты не будешь об этом грустить. Ты же не грустишь о событиях, не произошедших из-за того, что я перевела часы и вернулась в это время.

Игорь некоторое время раздумывал, а потом спросил.

— А что случилось? Или — не случилось?

— Дай-ка вспомню… Не было вечеринки, где ты познакомился с Олей. Да не переживай — у вас в итоге всё равно ничего не вышло. Мы не пошли все вместе на День Святого Валентина в новый клуб. Кстати, в прошлый раз я всё-таки была на твоём дне рождения. Мы чуть не спалили баню на даче, точнее, чуть не угорели, но я всех спасла. Честно-честно. Вовка ещё потом весь вечер от меня не отходил: боялся, что я больше всех надышалась и мне станет плохо. После этого он всегда ко мне по-другому относился. Хотя, видишь, меня в этот раз не было, и ничего — никто не угорел. Как, кстати, всё прошло?

— Ты насчёт дня рождения?

— Да, и насчёт бани.

— Никак — мы её вообще не топили.

— Да? А-а-а, точно, это же я в тот раз всех уговорила попариться… Видишь, как всё получается. Старик был прав, события прошлого не так просто изменить.

— Так и что будет дальше? С этих пор и до твоего прыжка? Или скачка. Как это называть?

Даша пожала плечами.

— Слушай, я точно не помню, что именно и когда было — всё смешалось в кучу: месяцы, годы.