Стажер диверсионной группы - Алексей Махров

Но это было ТАМ, в будущем, а вот в настоящем моем, которое помечено 1941 годом, у меня вообще никого нет. Мать с отцом только после войны родятся, а дед… Вот он я – погляди в зеркало, и увидишь родного дедушку в юности.

В общем, выходило, что Петр Дмитриевич оказывался для меня единственным родичем. Прадедом, хотя воспринимать его в таком качестве я не мог – не получалось. Ну, мужик средних лет, вполне себе в расцвете сил – при чем тут прадед?

Знаете, как говорят – умом, дескать, понимаю, а душой никак? А у меня и ум, и душа проявляли трогательное единодушие, отказывая подполковнику в статусе прадеда – молод больно.

Сам-то Петр Дмитриевич считал меня своим сыном, да так оно и было, по сути, а то, что всякие там неведомые силы изнахратили реальность, впихнув мое сознание в дедов организм… Ну, не рассказывать же об этом прадеду?

Огорчится Петр Дмитриевич, и сильно – вот, дескать, война-злодейка, чего наделала! Сошел с ума единственный сын!

Сын… Вот от того и вибрирую.

Я-то со своим истинным отцом очень многого не договорил. Было с моей стороны некое отчуждение, а когда я в ум вошел, понимать стал, что к чему, время истекло. Помер батя. Рак.

На похоронах я был деловит и озабочен, поминки как в тумане прошли, а как домой вернулся, в ванной заперся. Ох, как слезы жгли глаза!

Я только тогда, после похорон, понял, как же мне его не хватает. И все бы у нас наладилось, и мы бы еще не раз и не два посидели бы, на рыбалку съездили, но… Всё.

Так я и стоял – мысли спутались, на губах глупая улыбка.

Махнув рукой какому-то майору, Глейман сдвинул фуражку на затылок и обеими ладонями потер лоб. Проморгался и лишь теперь увидел меня.

– Папа… – негромко позвал я.

– Игоряша! – оторопел Петр Дмитриевич. – Ты?! Как?! Откуда?!

Быстро подойдя, он неловко облапил меня, а я, неожиданно даже для самого себя, вдруг прижался изо всех сил к близкому человеку. На глаза навернулись слезы… Что это со мной? Разнюнился, словно я реально семнадцатилетний пацан, а не дядька сорока пяти лет. Или это организм помимо сознания так реагирует?

– А ты подрос, сына! – бормотал подполковник мне в ухо, поглаживая по волосам, словно маленького. – Почти меня догнал! И окреп!!! Вот плечищи какие! Так как ты здесь очутился, Игоряша?!!

– Связником к тебе послали, папа, а то никак до тебя не достучаться! – сказал я, отстраняясь и незаметно, как мне показалось, вытирая глаза.

– Как послали? Почему?!! – удивился Глейман, не убирая рук с моих плеч. Глаза прадеда тоже подозрительно блестели. – Почему тебя?

– Так я ведь, пап, военнослужащий! А послали именно меня потому, что…

– Погоди! Как так военнослужащий? – собрался с мыслями прадед. – Тебе ведь семнадцати еще нет!

– Через месяц днюха! Не забыл, пап? – Я усмехнулся. – А на службе я уже два месяца – с начала июля! Курсант разведшколы! Там такая специфика, пап, что возраст ничего не определяет. В иных ситуациях так даже и лучше, если сотрудник будет выглядеть как безусый мальчишка!

– А-а-а… Да, понимаю! – кивнул Глейман. Он, наконец, полностью оправился от неожиданности, убрал руки с моих плеч и огляделся. – Эти товарищи с тобой?

– Так точно, пап! Это мои друзья и старшие товарищи: сержанты госбезопасности Валуев и Альбиков. А вот тот, – я понизил голос до шепота, – похожий одновременно на Д’Артаньяна и Рошфора, наш радист Хосеб Алькорта.

– Испанец-интербригадовец? – тоже почему-то шепотом спросил подполковник.

– Не вздумай его испанцем назвать! – тихонько хихикнул я. – Он по национальности баск! И очень этим гордится!

– Ладно, не буду называть! – тоже хихикнул прадед и сказал уже нормальным громким голосом: – Товарищи, прошу пройти со мной в палатку! О, так и Вадим здесь? Выполнили, стало быть, задание, наладили связь?

– Хм… – скривился лейтенант Ерке. – Скорее, это они с нами связь наладили… Нас, товарищ подполковник, по пути поймали и…

– Потом расскажешь, Вадим! – решительно остановил разведчика Глейман. – В палатку! Шагом марш! Не отставайте, товарищи!

Подполковник, приобняв меня за плечи, повел всех в свой импровизированный штаб – отлично замаскированную между деревьев брезентовую палатку, «украшенную» множеством аккуратных квадратных заплат.

Внутри оказалось еще два человека, каждый с четырьмя шпалами на петлицах. Полковники, стало быть. Причем у того, который поменьше ростом, шпалы соседствовали с эмблемой в виде танчика. А у второго на черном бархате красовались скрещенные пушки.

– Мой заместитель – бригкомиссар Попель и начальник штаба полковник Васильев, – представил военных Глейман. – А это, товарищи, лейтенант Ерке нам связь организовал…

Разведчик глубоко вздохнул, привычно поморщился от боли в сломанных ребрах и решительно, как в омут, шагнул вперед.

– Товарищ подполковник, разрешите доложить! – обратился Ерке. – Задание я не выполнил. Двоих потерял, остальные были схвачены местными жителями с хутора Врадиевка. Группа сержанта госбезопасности товарища Валуева освободила нас. Ну и… мы проводили их сюда.

– Понятно, – кивнул подполковник и повернулся ко мне: – Игорь, ты с этой группой пришел? Почему ты?

– Командование не могло установить с вами связь! – отчеканил я, встав по стойке «смирно». – На запросы по радио вы не отвечали, делегаты связи пропали без вести. Две группы!

– А до нас дошли аж четыре группы… – как-то странно улыбнувшись, сказал Попель. – И все уверяли, что прибыли прямиком из штаба фронта! Вы – пятые! И каждый раз нам диктовали такие интересные приказы, что…

– Вот потому и решили послать с группой Осназа именно меня! – Я с вызовом посмотрел на комиссара. – Уж сыну-то ваш командир поверит?

– Спокойно, Игоряша, спокойно! И ты, Николай Кириллович, успокойся! – громко сказал Глейман.

– Я могу дополнительно подтвердить личности сержантов госбезопасности Валуева и Альбикова! – снова шагнул вперед Ерке. – Я лично знаком с обоими!

– Понятно, – процедил Глейман. – Товарищ Валуев?

– Я! – прогудел Петр. – Со мной радист. Нам приказано сразу же установить связь со штабом фронта, как только доберемся до вас. Все переговоры будут шифроваться.

– Вот это правильно! – кивнул подполковник. – Командир группы и радист, на месте! Остальные свободны! Лейтенант Ерке – распорядись, обустрой товарищей! Игоряша, прости! Работа прежде всего! Как решим вопросы, так и пообщаемся с тобой!

Сжав напоследок мое плечо, прадед отошел в дальний угол палатки, где стоял самодельный стол, увлекая за собой Валуева и Алькорту.

Мы вышли из штабной палатки, и… неожиданно меня одолела усталость. Наверное, это то самое утомление, которое наступает после достижения цели. Вот, достигали мы ее, достигали, и достигли. Выдохнули, и…