Лес за Гранью Мира (сборник) - Уильям Моррис

Вальтер отвечал медленно, не прикасаясь к девушке, а она, сдерживаясь от плача и рыданий, сидела, глядя на него с тоской в глазах. Вальтер произнёс тогда такие слова:

– Я верю, что ты рассказала мне всё. Хитрость ли твоя погубила её или её собственная злоба, но так или иначе, а она была убита прошлой ночью, а ведь в ночь до того она лежала в моих объятиях. Это было зло, и причиной этого зла был и я. Я любил не её, а тебя и желал ей смерти, чтобы я мог быть с тобой. Ты знаешь это и всё же любишь меня, даже слишком сильно любишь. Что же я могу сказать? Если и виновен кто в обмане, то и я участвовал в нём, и если и виновен кто в убийстве, то и я участвовал в нём. Скажем же друг другу, скажем перед Богом и его святыми: «Мы вдвоём составили заговор, чтобы убить женщину, мучившую одного из нас, и если мы поступили дурно, то вместе и должны понести наказание, ибо мы сделали это как один человек, у которого одна душа».

С этими словами Вальтер обнял девушку и по-дружески нежно поцеловал, успокаивая её, а потом сказал:

– Может быть, завтра при свете дня я попрошу тебя рассказать мне об этой женщине, сейчас же оставим её в покое. Ты теперь очень устала, и я хотел бы, чтобы ты отдохнула.

Вальтер походил по лесу, собрал кучу валежника для постели, накрыл валежник своей курткой и уложил туда девушку. Она же кротко легла, с улыбкой сложила на груди руки и заснула, а сам Вальтер сторожил у костра всю ночь, пока не занялся рассвет, а затем также лёг и уснул.

Когда настал день, Вальтер поднялся и увидел, что девушка уже возвращается с реки, свежая и румяная после умывания. Она подошла к нему и слегка побледнела, стыдливо отстранившись от него, но Вальтер взял её за руку и не таясь поцеловал. Они оба чувствовали себя счастливыми, и им не нужно было говорить о своей радости, хотя у них оставалось на сердце много того, что можно было рассказать друг другу, если б только для этого нашлись слова.

Они сели к костру и стали завтракать, а когда закончили, девушка сказала:

– Мой господин, ты видишь, что мы уже почти дошли до гор, и к закату будем в стране медвежьего народа, и вряд ли мы сможем не попасться им в руки, а если попадёмся, то вряд ли сможем сбежать, и всё же я думаю, что мы избавимся от опасности с помощью мудрости.

– А в чём эта опасность? – спросил Вальтер. – Я имею в виду, что самое страшное может нас ожидать.

Девушка ответила ему:

– Быть принесёнными в жертву их божеству.

– А если мы и избежим этого, то что потом?

– Одно из двух: они могут принять нас к себе в племя…

– А разлучат ли они нас?

– Нет.

Вальтер рассмеялся:

– Тогда в этом нет вреда. В чём же вторая возможность?

– В том, что они отпустят нас, и мы вернёмся в христианские страны.

– Я не уверен, что это лучшая возможность из двух, хотя ты, вероятно, думаешь именно так, но скажи мне, что за божество они почитают принесением ему в жертву чужестранцев?

– Их божество – женщина. Они почитают её как мать их народа, управлявшую племенами до появления вождей и Владык сражений.

– Но это было так давно, как же она может жить сейчас?

– Без сомнения, женщина тех дней уже умерла много-много лет назад, но они почитают каждый раз новую женщину, принимая её за воплощение их древней матери, и, по правде говоря, та, что лежит мёртвой в доме с колонным залом, и была последней из их божеств, и если они узнают об этом, то им понадобится новое божество. Мы им так и должны сказать.

– Да, да! – воскликнул Вальтер. – Хороший же приём мы получим от них, если придём к ним с руками в крови их божества!

Девушка улыбнулась и ответила:

– Когда я принесу им весть о том, что я убила её, они, без сомнения, сделают меня новым божеством, если, конечно, поверят.

– Странные вещи ты говоришь, – сказал Вальтер. – Но если всё будет так, то как это приблизит нас к нашим родным, к христианскому народу?

Девушка рассмеялась в ответ – такой радостной она стала теперь, когда знала, что его жизнь отныне – это часть её жизни.

– Дорогой! После этих слов я вижу, что твои желания полностью совпадают с моими, но что бы с нами ни случилось, мы можем теперь ждать, потому что отныне наше ожидание означает жизнь, а не смерть, хотя бы и такую жизнь, как сейчас, но, честно говоря, я думаю, они не будут нас задерживать, если решат, что я их божество. Они и не требуют, чтобы их божество постоянно жило среди них, не бойся.

Девушка снова засмеялась и сказала:

– Что такое? Ты смотришь на меня, думая, наверное, что жалкое из меня выйдет божество? В скудной одежде без рукавов, босая! Но подожди! Я знаю, как нарядиться, когда придёт время. Ты увидишь! А теперь, мой господин, не пора ли нам выступить в путь?

Они поднялись, отыскали брод через реку, где вода доходила девушке только до колен, и, направляясь к стране холмов, пошли дальше по зелёным склонам, на которых лишь местами попадались деревья.

Но вот они уже начали подъём в горы. В долинах между вершинами росли орехи и ягоды, среди густой травы виднелись цветы, в одной из долин путники и остановились, чтобы пообедать, так как Вальтер подстрелил по дороге зайца. Там они нашли и журчащий ручей у серого камня на поляне, где весело пели птицы.

Когда с едой было покончено и путники отдохнули, девушка поднялась и сказала:

– А теперь королева наденет свой убор, чтобы стать подобной божеству.

Она принялась за работу, а Вальтер смотрел на неё. Девушка сплела венок из самых свежих роз и надела его на голову. Талию она опоясала гирляндой из полевых цветов, концы которой свисали до колен. К подолу платья девушка подвязала цветочные банты. Сделала браслеты для запястий и лодыжек, украсила цветами свою обувь. Наконец, она возложила один венок на голову Вальтеру и, отойдя на пару шагов и поставив вместе ноги, а руки подняв, сказала:

– Теперь посмотри на меня! Разве я не Мать лета? Зачем мне одеваться в золото и шелка? Меня и в таком виде признает медвежий народ. Теперь пойдём, ты увидишь, что всё будет хорошо.

Она весело рассмеялась, но Вальтер не мог смеяться, печалясь о своей возлюбленной. Они пустились в путь, который теперь вёл вверх по склонам гор. Несколько часов прошли в приятной беседе. Наконец, Вальтер взглянул на девушку, улыбнулся ей и произнёс:

– Одно я скажу тебе, мой милый друг: была бы ты одета в золото и шелка, твои роскошные одежды, хоть бы даже с пятнами да прорехами, для медвежьего народа всё равно остались бы роскошными, но твой цветочный наряд увянет через пару часов и обратится в ничто. Я уже и сейчас вижу, как таволга свисает с твоего пояса, утратив цвет, а очанка на подоле твоего белого платьица уже не такая яркая и голубая, как была. Что ты думаешь об этом?