Сладкий сон - Кейт Уолкер

– Но…

Пьетро покачал головой, останавливая ее:

– С той самой минуты, как ты вошла в кабинет Маттео, я знал, что ты снова вошла и в мою жизнь и теперь не уйдешь из нее. Моя жизнь началась заново. Два года я спал и наконец проснулся. Женщина, вошедшая в кабинет… – Он улыбнулся, и Марина заметила со смесью ужаса и восторга, сколько тепла в этой улыбке. – Та женщина… Именно на ней я женился, до того как на нас обрушились испытания и горе. До того…

Он вцепился в волосы, и Марина затаила дыхание, поняв, что он пытается сказать. Она не могла позволить ему сказать, она сама должна была произнести эти слова:

– До того как я отдалилась от тебя, спряталась, заставила поверить, что больше не хочу тебя.

Пьетро испуганно вздрогнул и уставился на нее широко распахнутыми светлыми глазами, но потом сделал глубокий вдох и продолжил, не желая принимать от нее поблажку:

– Я здесь, чтобы бороться за эту женщину, которую хотел всегда, даже когда думал, что нам лучше развестись. Мне и сейчас так кажется… Нет! – воскликнул он, прижимая пальцы к ее губам, не давая вырваться протесту. – Я отпущу тебя, если это принесет тебе счастье. Потому что только твое счастье имеет значение.

Еще одна пауза, еще один глубокий, оживляющий душу взгляд.

– И я прилетел, чтобы спросить тебя: сможешь ли ты оставить прошлое в прошлом? Клянусь тебе, если только ты согласишься дать мне еще один шанс, на этот раз все будет совсем по-другому. Не будет больше ни отчуждения, ни недоверия… Если же…

Марина не могла даже подумать о том, чтобы позволить ему продолжить и предположить, что она откажет ему. Одно то, что он ничего не требовал от нее, а смиренно просил… И его лицо, когда он услышал, что она может простить его. Внешне Пьетро был непоколебим как скала, но под ледяной оболочкой скрывалась глубокая кровоточащая рана, которую он изо всех сил старался спрятать от всех. Марина молила Бога послать ей возможность залечить эту рану. Бог услышал ее молитвы.

– Смогу, – сказала она прерывающимся голосом, откашлялась и продолжила увереннее и тверже, потому что одного слова было недостаточно: – Я смогу забыть о прошлом. Я давно должна была сделать это. Я не должна была отворачиваться от тебя. Ты мой муж, ты поклялся заботиться обо мне в болезни и в здравии, и мне следовало понять намного раньше, что для таких людей, как ты, это не просто слова – это священный обет, который ты соблюдешь, что бы ни случилось.

Марина не сразу заметила, какой эффект ее слова оказывают на Пьетро. Его глаза потемнели, во взгляде появилась боль, сопутствующая чистосердечным признаниям. Ах, если бы Марина смогла сказать ему все это раньше! Ведь у нее была возможность – сразу после свадьбы, но, потеряв ребенка, она утратила и способность открыться Пьетро.

– Но я чувствовала себя потерянной, раздавленной. Я была уверена, что ты женился на мне только из-за ребенка.

– Именно твоя беременность заставила меня сделать тебе предложение, – признался Пьетро, – но со временем пришла бы и любовь. Разве могло быть по-другому? Едва увидев тебя, я понял, что пропал, что отныне у меня только один путь, одно место – рядом с тобой.

– Но мы…

Пьетро вдруг наклонился к ней и коснулся пальцем ее губ, прося не продолжать. Марина почти не почувствовала прикосновения, но тепло его руки, запах его кожи замкнули ей уста. Марина замерла.

– Если бы ты не забеременела на заре наших отношений, рано или поздно я все равно сделал бы тебе предложение. Я не мог даже представить себе, что наступит день, когда ты оставишь меня.

– Я должна была заставить себя поговорить с тобой… – прошептала Марина, скользя губами по его пальцам. – Но ты – князь! А я понятия не имела, как ведут себя княгини. Этот огромный дом, эти папарацци…

– И моя мать? – сухо добавил Пьетро. – Мне тоже следовало поговорить с тобой или, по крайней мере, поехать за тобой. Вместо этого я сидел в своем дворце и рассыпал приказы. Я ведь приказал тебе вернуться или забыть о нашем браке. Я превратился в ходячий стереотип.

– Какой стереотип? – задержав дыхание, с надеждой пролепетала Марина.

Пьетро встретил ее взгляд и не отвел глаз.

– Князь Динцео, – мрачно сказал он. – Унаследовавший всю надменность и тупую упертость своих предков. Ты восстала против меня, а жены князей Динцео не восстают против мужей. Я думал, что ты ушла, просто чтобы проверить, погонюсь ли я за тобой. Я думал, что, стоит мне щелкнуть пальцами, ты прибежишь обратно. Ты так и не появилась, и я решил, что причиной тому то, что ты вышла за меня ради денег и общественного положения.

– Но все было совсем…

– Я знаю. Я всегда это знал, но был слишком зол, слишком упрям, чтобы признаться в этом даже самому себе. И чем дольше я ждал, тем сильнее становилась моя злость, и в конце концов я взорвался и поставил тебя перед выбором: или ты возвращаешься, или мы разводимся.

Пьетро смущенно рассмеялся.

– И даже это стало доказательством того, что я не могу жить без тебя, что мне нужно заполучить тебя обратно любой ценой. Когда ты вошла в кабинет Маттео, я почувствовал себя так, словно ты забрала мою жизнь с собой, уйдя от меня, и теперь заново вдохнула ее в меня. Я ожил, открыл глаза, мое сердце снова забилось. Я слышал о Стюарте…

– Стюарт – просто друг, – поспешно вставила Марина, хотя знала, что говорить это необязательно.

– Стюарт – это предлог, – возразил Пьетро, – чтобы вернуть тебя на Сицилию, чтобы ты увидела, что мы теряем. Почему, по-твоему, я затеял бракоразводный процесс за пару месяцев до того, как узы, связавшие нас, перестали бы действовать?

– Ты не хотел пускать все на самотек, – прошептала Марина, вспоминая их разговор на эту тему.

– Именно поэтому я здесь сегодня.

– Но наша годовщина в другой день…

Пьетро улыбнулся.

– Годовщина нашей свадьбы – да. А в этот день три года назад я сделал тебе предложение.

В этот день Марина сообщила Пьетро о своей беременности. На этот раз Марина прижала руки к животу. Самое время сказать ему. Против ожиданий Марина почувствовала не страх, не неуверенность, а стремительно растущее счастье. И все-таки она подождет еще немного…

Марина схватила кожаную папку с документами на развод, которые, как выяснилось, были лишь еще одним доказательством любви Пьетро: если бы она захотела уйти, он отпустил бы ее раз и навсегда. Она разорвала листы пополам и швырнула их куда-то в сторону мусорной корзины. Она почти ничего не видела из-за слез: ей было мучительно стыдно за то, что она усомнилась в муже, сбежала, не дав ему шанса объясниться, посчитав его виновным априори.

– Как же мы напортачили… – начала Марина, но Пьетро снова закрыл ей рот ладонью, пресекая поток невнятных извинений, который уже готов был излиться из ее губ.

– Не надо, – мягко сказал Пьетро. – Не думай об этом. Мы начнем все сначала. А остальное не имеет значения. И потому…