Святая невинность - Элисон Келли

Просидев так минут пять, Бретт начал испытывать отвращение к своему пафосному жесту и решил, что пора убираться отсюда. Но стоило ему подняться на ноги, он услышал слабый голосок девушки:

— Я так надеялась, что она меня простила… Думала, со временем она успокоится и… и поймет: я вовсе не пыталась отвергнуть ее образ жизни, просто хотела пойти своей дорогой.

— Ты говоришь о своей сестре… — Его голос потерял обычную уверенность. Он боялся спугнуть девушку каким-нибудь неосторожно сказанным словом и заставить ее снова уйти в себя.

— Она ненавидит меня, Бретт, — прошептала та. — А ведь, кроме нее, у меня никого нет. У нас не осталось других родственников, родители давно умерли, а Вера… не хочет иметь со мной… ничего общего… — Ее голос перешел в сдавленные рыдания.

Бретт не мог вспомнить, прижал ли он ее к своей груди, желая успокоить, или она сама прильнула к нему, но это уже не имело значения. Главное, он крепко обнимал Джоанну и молился, чтобы Бог наделил его способностью исцелить ее неизбывное горе.

— Я писала ей каждый день, хотела все объяснить. — Слезы, бегущие ручьями, мешали ей говорить. — Даже когда надежды на ответ уже не оставалось, все равно продолжала писать… А сегодня… сегодня у нее день рождения, и я… я позвонила ей, чтобы… поздравить… и… и…

— Тише, родная, тише. — Бретт нежно убаюкивал девушку, слегка поглаживая по голове. — Успокойся…

Он почувствовал, как Джо качает головой, зарывшись в его грудь.

— Я думала, что все… наладится. Но ничего не вышло… Вера никогда меня не простит, никогда…

Бретт, конечно, не знал всех подробностей, приведших сестер к такому разрыву, но одно знал наверняка: Вера отказалась от Джо, когда та больше всего нуждалась в поддержке и была особенно ранима. Хотя, в этом-то и заключалась основная проблема: доверчивое сердечко Джо навсегда останется ранимым, будет ей двадцать два года или девяносто два.

Они просидели так неопределенное количество времени. Бретт просто обнимал ее, что-то нашептывал и даже произносил какие-то банальные фразы, не требующие ответа. Теми же самыми словами многие годы назад он утешал Меган, но как тогда, так и сейчас они не могли заглушить его собственную боль переживания за них. Большинство мужчин раздражают женские слезы, а Бретт, наоборот, не мог оставаться к ним равнодушным.

Когда рыдания перешли в икоту, Джоанна снова обрела способность говорить:

— Мне казалось, что если бы не родители, то мы с Верой могли бы вдоволь смеяться и радоваться, как настоящие сестры, ходить в кино или путешествовать на каникулах… Прошло время, но ничего не изменилось. За исключением того, что Вера начала мной командовать. Учить меня вместо родителей, что хорошо, а что плохо и как следует думать… Тогда я поняла: если не сумею за себя постоять, то навсегда упущу возможность начать нормальную жизнь. Мне хотелось быть похожей на своих сверстниц, красиво одеваться и встречаться с парнями… Поэтому во время рождественских каникул, когда один мальчик из моего класса начал поглядывать на меня всякий раз, как приходил в магазин, я не игнорировала его… — Здесь она остановилась и перевела дыхание. — Мы начали встречаться каждый день, во время обеденного перерыва, в отгороженной специально для обеда комнате. Однажды он осмелился меня поцеловать, и я не стала сопротивляться. Никто раньше не целовал меня, даже родители.

Бретта поразили ее слова. Господи, какими же черствыми людьми должны были быть ее родители, если они ни разу не поцеловали своего ребенка!

— На самом деле это был всего лишь по-детски невинный поцелуй, — продолжала Джо. — Но мне хорошо запомнилось то, что случилось потом. С дикими воплями Вера ворвалась в комнату и, угрожая вызвать полицию, если он еще раз приблизится ко мне, волоком втащила меня в магазин. Последующие три дня она заговаривала со мной только для того, чтобы процитировать Писание и в сотый раз прочитать лекцию о грешной плоти. — Джо вздохнула. — А затем она отвезла меня в Брисбен и записала в школу-интернат.

Бретт воздержался от комментария, что разлука с сестрой пошла Джо на пользу.

— Когда я окончила школу и вернулась домой, я точно знала, что не смогу жить как Вера. Пыталась объяснить ей, что чувствовала, но она не хотела слушать и твердила лишь одно: тщеславие и эгоизм греховны, а мой долг перед Богом и семьей — работать в магазине. И тогда я твердо решила уехать, как только удастся скопить достаточно денег… Потом я встретила Эндрю.

Джоанна замолчала. И от ее глубокого вздоха Бретт почувствовал, как нежная волна прокатилась по его телу.

— Он был торговым представителем в тракторной компании и имел здесь квартиру, где мог остановиться, когда приезжал в командировку. Знаю, Эндрю держал меня за дурочку, но я понятия не имела, что он был еще и женат. До тех пор, пока его жена с сыном не появились на пороге, когда Эндрю в очередной раз уехал.

Гнев наполнил все существо Бретта. Слово «негодяй», с шипением вырвавшееся через его стиснутые зубы, было недостаточно грубым эпитетом для такого мерзавца.

— Не знаю, страдала я больше из-за разбитого сердца или из-за пережитого унижения, но все-таки вернулась домой, надеясь, что Вера меня примет и поймет. — Джоанна зло усмехнулась. — Надо же было быть настолько глупой.

— Это совсем не глупо — ждать, что люди, которых ты любишь, ответят тебе тем же, — проговорил Бретт, с трудом подбирая слова.

— Звучит как-то по-дурацки, — уныло сказала она, — но я знаю, что не совершаю преступления, желая быть счастливой и стараясь найти свое место в жизни, если это не приносит вред другим, разумеется.

Может, я эгоистична и думаю только о себе, Бретт, но я отказываюсь винить себя за то, что стремлюсь к достижению своей мечты.

— Джоанна, дорогая, — нежно произнес Бретт, — никогда не вини себя… Поверь, ты заслужила счастье, как никто другой.

— Бретт… — раздался ее голос после небольшой паузы.

Да?

— Поцелуешь меня?

Бретт уставился на девушку:

— Поцеловать тебя?

Она кивнула. Причем выглядела так спокойно и непринужденно, как будто только что попросила чашечку чая, а он лишь поинтересовался, добавить ли ей молока.

— Но… почему? — задал Бретт дурацкий вопрос и тут же подумал, что они, наверно, оба сошли с ума.

— Потому что в прошлый раз я тебя разозлила. А потом ты разозлил меня, понимаешь? С тех пор я все время думаю, а как бы это было, если бы мы не разозлили друг друга.

Бретту срочно потребовались дыхательные упражнения, когда он почувствовал, что тонет в бирюзовом океане ее глаз. Он сделал пару контролируемых вдохов и выдохов и сказал:

— Это был бы… самый горячий… и самый страстный поцелуй, Джо. Я целовал бы тебя намного дольше, чем ты можешь себе представить… И никто не в силах был бы нас остановить.

— Я поняла… — Ее взгляд опустился на его шею. — А я представляла наш поцелуй мягким… и очень, очень нежным… И никто не в силах был бы нас остановить.