Тот, кто меня купил - Алекс Чер

Я никогда не спала в постели с кем-то. Даже в детдоме. Может, в глубоком детстве, с родителями, но я этого не помню. Мне почему-то кажется, что я не усну. Что мужчина рядом мешает мне. Инстинктивно хочется его оттолкнуть и вздохнуть полной грудью. Но я терплю. Хочу дождаться, когда он уснёт, и освободиться от его плена.

Не знаю, в какой момент становится всё равно. Он горячий. Он размеренно дышит. И я засыпаю, убаюканная его дыханием. Засыпаю, зажимая его руку в своей.

— Поедешь вместо меня. Собирайся.

Сева смотрит на меня глазами умирающей собаки. Вообще-то он лёгок на подъём и с удовольствием ездит по разным городам и странам. И в отличие от меня, прекрасно дружит с самолётами. Поэтому поведение его, мягко говоря, раздражает. А если называть вещи своими именами — бесит. Я хмурю брови и бросаю на него зверский взгляд.

Севино несчастное лицо может означать только одно: баба. У него появилась баба, с которой он сейчас не хотел бы расставаться. Интрижка, увлечение, охота — не важно. Он может с ней даже не спать, но пасти овечку обязан — так он это себе представляет.

— Не обсуждается. И не откладывается. Там дел на три дня, и моё присутствие не обязательно. Ты прекрасно справишься сам.

— Что, медовый месяц? Так хороша, да? — блестит он глазами из-под ресниц и криво ухмыляется. Хорошо хоть не сказал «сучечка» — я бы его прибил. Нет, уничтожил бы. Но подтекст проскальзывает явный. У него разве что слюна с клыков не капает — так хочется скабрезных подробностей. Ну, сейчас он их получит сполна.

— Сева, не забывайся, — побольше льда в тоне. Пусть это его немного взбодрит и мозги на место поставит. Первое. Больше никаких идиотских вопросов о моей женитьбе. Второе. Я женился, и Тая моя жена. Один косой взгляд в её сторону, и лишишься челюсти. Будешь радовать дантиста. Ты меня хорошо знаешь. Я слов на ветер не бросаю. Третье. Уясни. Для тебя и для всех: Она. Моя. Жена. Ясно?

— Гинц, ты рехнулся? — до Севы, кажется, не дошло. — Ты серьёзно? Вроде ж как ширмочка намечалась, не? Ну, бал потанцевали, эполеты сдали?

— Я тебе уже говорил про дурацкие вопросы? Только я решаю, что серьёзно, а что нет. Только я решаю, каким будет этот брак. И тебе лучше запомнить: он настоящий. Я достаточно ясно разжевал?

Он смотрит на меня пристально, а затем снова улыбается.

— А-а-а, да. Я понял, понял. Брак настоящий. Конечно. Всё натурально. Без примесей. Огонь и ветер. Пистолет и роза. Шпага и усы. Как скажешь. Я поддержу и подтвержу любую версию.

Он ничего не понял, но это его проблемы. Мне сейчас достаточно, чтобы он заткнулся и перестал проезжаться по поводу моей женитьбы.

— Вот документы, — протягиваю я папку и поглядываю на часы. Чёрт, я уже опаздываю. — Билеты, инструкции — у Любочки. Деньги — в бухгалтерии. Всё, как обычно. Подпишешь бумаги, прогуляешься на предприятие и можешь быть свободен.

— А если я справлюсь раньше? — оживляется Сева.

— Три дня, Мелехов. Раньше никак. Хватит уже верить в сказки и спешить. Подождёт тебя твоя овечка.

Он шумно выдыхает, и я понимаю, что угадал. Кобель, что с него взять?

— С матерью ты не хочешь встретиться? — переводит Сева разговор на другое. Видимо, боится, что я начну выпытывать. Зря. Мне никогда не интересны были его эротическо-охотнические похождения.

— Нет, — получается немного резче, чем хотелось бы.

— Она мне прохода не даёт, — вздыхая, признаётся Сева. — Узнала, где я живу, и атакует. Рано или поздно она всё равно доберётся до тебя.

— Когда это случится, тогда и буду думать. До связи.

Вот только выслушивать рассказы о матери мне сейчас не хватало. Именно поэтому я и перебрался к Тае. Новое место. О нём почти никто не знает. Возможно, скоро матери надоест меня искать, она успокоится и исчезнет ещё на двадцать лет. Желательно.

Если бы не проблема с неизвестно откуда вынырнувшей настойчивой родительницей, я бы Таю забрал к себе. На городскую квартиру или в загородный дом. Но, может, это и к лучшему. Девочке и здесь не совсем комфортно, а что будет, если я поселю её в огромных апартаментах? Пусть пока обвыкнется. А дальше будет видно. Возможно, не придётся ничего менять.

В машине я прикрываю глаза. Не хочу говорить. Есть о чём подумать. Отключаю телефон. У меня полчаса. Хочу побыть в тишине.

Я пока не решил, как быть. И как правильно поступить. Слишком всё закрутилось в непонятный для меня самого узел.

Я не чувствовал себя обязанным. Но привык быть ответственным.

Я не знаю полумер. Если решил, то без компромиссов. Именно поэтому — брачная ночь и переезд.

Отвык жить с кем-то. Это ломание себя. Но я решил попробовать. Пусть будет всё по-настоящему. Так мы вернее притрёмся друг к другу, и никто не сможет обвинить меня, что я пригрел жену на час, попользовался девочкой, чтобы получить нужные мне акции.

Не знаю, чем всё закончится. Но сейчас это не совсем игра. Мы двигаемся как по минному полю. Один неверный шаг — и взрыв, но тем интереснее идти вперёд.

Вчера я вернулся поздно. Работал, навёрстывая упущенное. Я так привык. Всё основное время — работе. А дом — только чтобы переночевать и переодеться. Я с трудом заставил себя приехать. Хотелось остаться и переночевать в офисе. Там есть диван, постельные принадлежности. Свежее бельё и новый костюм. Всё для трудоголика. Нет только девочки с глазами цвета «Феррари». И поэтому я пересилил себя.

Кажется, она ждала, когда я вернусь. Уснула за столом. И то, как прильнула, пока я нёс её в спальню, всколыхнуло во мне что-то совсем непонятное. Хотелось заботиться. Да. И впервые за много лет хотелось спать с женщиной рядом. Причём не просто лежать на второй половине кровати, закутавшись во второе одеяло. Нет. Я импульсивно сделал то, на что, наверное, в здравом уме не решился бы. Или не захотел.

Я прижал её к себе. Укрылся общим одеялом. И уснул — провалился в темень сна. В последнее время страдал бессонницей. Подумывал даже к врачу сходить. Но, оказалось, есть естественные лекарства от этой напасти.

Под утро я проснулся от эрекции. Хотелось взять её — сонную, расслабленную и такую желанную. Но я не мог. Она только вчера лишилась девственности. Не так резко и сразу. Я потерплю ещё день. Но не прикасаться к ней оказалось выше сил.

Тая прижимала мою руку к себе. Это обезоруживало. Какая-то доверчивость чудилась в том, что мы соприкасаемся. Не телами, нет, хотя куда уж ближе. Разве что под кожу друг другу залезть. А именно рука в руке. От этого кружилась голова, и хотелось сделать что-нибудь, чтобы и она почувствовала самую высокую степень доверия. Раскрылась для меня.

Я не умею выражать чувства. Поэтому действовал, как мог: гладил её, ласкал, целовал в выступающие на спине позвонки. А затем, стянув пижамные штанишки и трусики, развёл ей пошире ноги и прикоснулся ртом.