Города под парусами. Берег отчаянья - Алексей Калугин

Узнав, что старшина первой вахтенной команды вегетарианец, Фэт Кастро посмотрел на него с нескрываемым уважением.

– Большинство людей даже не подозревают, сколько восхитительных блюд можно приготовить, не добавляя в них мяса, – доверительным тоном сообщил Энгель-Року кок. После чего осведомился: – Яйца едите?

– Да, – кивнул Энгель-Рок.

– Молочные продукты?

– Разумеется.

– Мы найдем с вами общий язык, – пообещал кок.

Буквально через пару минут он вручил каждому члену первой вахтенной команды бумажные пакеты с сухим пайком. Пакет Энгель-Рока был помечен большим красным крестом.

Выйдя на палубу, боцман двумя пальцами отсалютовал ветроходам.

– Поздравляю вас с первой вахтой, господа ветроходы. Вахта стандартная – пять часов. Ваш вахтенный офицер Лурье, должно быть, уже ждет вас. – Боцман По улыбнулся, куснул ус и уже не в соответствии с протоколом, а от себя добавил: – Удачи вам и вашей команде, господин Энгель-Рок.

– Благодарю, господин боцман, – ответил здоровяк.

– Да, и вот еще что, – щелкнул пальцами боцман. – В неслужебной обстановке у нас в городе принято обращаться друг к другу просто по именам. За исключением офицеров, разумеется.

Офицер Лурье ждал вахтенную команду возле лестницы, ведущей на галерею, к которой примыкал капитанский мостик.

Сам капитан Ван-Снарк стоял, держась обеими руками за огораживающие мостик перила. Взгляд его был устремлен в сторону пристани Зей-Зоны. Такой же неприглядно-серой и скучной, как и все на этом куске суши. Но видел он при этом не деревянные сходни и дома с просевшими крышами, а безбрежную даль гравитационных потоков, по которым им предстояло устремиться…

Куда?

Об этом знал только сам капитан и, быть может, кто-то из его ближайших соратников. Ежели в городе таковые имелись.

Для всех остальных это было началом пути в Неведомое.

Работники на причале освободили намотанные на кнехты швартовы, а вахтенные в городе втянули канаты на борт.

– Самый малый назад, – скомандовал капитан.

И Корнстон начал медленно отходить от деревянной пристани Зей-Зоны.

Никогда еще отплытие не сопровождалось столь бурным, местами даже несдержанным проявлением радости со стороны команды покидающего Зей-Зону города. Даже те, чья вахта еще не была назначена, высыпали на палубу. Все что-то кричали, пели, танцевали, подпрыгивали на месте, размахивали руками, корчили рожи, кидали вверх все, что попадало под руки. Со стороны это выглядело как внезапное поголовное безумство разной степени тяжести.

Те, кто пришел в Зей-Зону на Корнстоне, с недоумением наблюдали за тем, что происходило на палубе, и не могли взять в толк, что все это значит.

Вахтенный офицер Лурье бросил взгляд на стоявшего на мостике капитана. Элмор Ван-Снарк жестом велел не препятствовать ветроходам выражать свою радость. Пока это не выходило за рамки разумного. Люди покидали Зей-Зону. И они имели право превратить этот миг в небольшой праздник. Их участь была похожа на судьбу приговоренного к пожизненному заключению, перед которым вдруг распахнулась дверь на свободу. Каждый из них получил новый шанс, на который, быть может, уже и не рассчитывал.

Когда город отошел от причала на расстояние, достаточное для маневра, Корнстон совершил медленный разворот на сто двадцать пять градусов, после чего, как и полагается, пошел носом вперед. Теперь перед ним была уже не Зей-Зона, похожая издали на кучу старых поломанных досок, выцветших до безразлично-серого цвета, не способных даже загореться, если не облить их горючей смесью. Впереди расстилалась бесконечная даль, наполненная светом Сибура, переливающаяся цветами от палевого до перламутрового и будто звенящая от то и дело пронзающих ее силовых всполохов. Далекие, редкие в этих местах торны были похожи на бусины из черного агата, упавшие с разорвавшейся нитки и раскатившиеся в разные стороны.

Полюбовавшись какое-то время на эту завораживающую картину, которая свела с ума не одного художника, пытавшегося перенести ее на холст, но так и не сумевшего подобрать нужные краски, собравшиеся на палубе ветроходы начали расходиться. Они знали, что будут видеть то же самое изо дня в день, за декадой декада, на протяжении всего рейса. За исключением тех редких дней, когда город будет заходить в торговые порты или причаливать к дрейфующим островам для того, чтобы пополнить запасы провизии и воды. Ветроходы в большинстве своем не склонны были восторгаться красотой окружающего мира. В отличие от живописцев им было хорошо известно, насколько обманчива эта красота и сколько опасностей она в себе таит.

Бывалых ветроходов заботили совсем иные проблемы. Простые и приземленные. Они думали о том, как бы получше устроиться на новом месте. Нужно было свести знакомство с теми, с кем долгое время придется жить бок о бок, разобраться с местными правилами, досконально разузнать, что тут да как, ну и постараться найти не самую пыльную работенку, в соответствии с собственными умениями и способностями. Одному хотелось оказаться поближе к кухне, другому – подальше от капитанского мостика, третий мечтал попасть на маслобойню, четвертый – на козий выпас… Одним словом, множеству самых разных людей предстояло стать командой. Не по названию, а по сути. Потому как только команда имела шанс выжить в долгом рейде среди гравитационных потоков и волн.

– Курс девяносто два градуса по азимуту Сибура, – отдал команду капитан Ван-Снарк.

– Есть девяносто два градуса по азимуту Сибура! – ответил рулевой и лихо крутанул колесо штурвала.

Стоя на палубе, широко расставив ноги, Энгель-Рок чувствовал, как город то переваливается с одного борта на другой, то вдруг ныряет носом вниз. Дрожь то и дело пробегала по телу города.

Закончив сматывать канат, Джерри кинул его на палубу.

– Это нормально, то, что нас так трясет? – спросил он.

– Вначале всегда трясет, – ответил Энгель-Рок. – Капитан должен найти сильную гравитационную волну, движущуюся в нужном направлении. Когда удастся встать на такую волну, город пойдет плавненько, как по маслу.

– И сколько времени это обычно занимает?

– Тут все зависит от мастерства и опыта капитана. Гравитационную волну не увидишь и не зафиксируешь ни одним прибором. Ее можно только почувствовать по тому, как ведет себя город. Приблизительными ориентирами служат силовые всполохи – они обычно сопутствуют сильной гравитационной волне. Но о направлении волны по ним судить трудно. Преимущество небольших весельных посудин в том, что им для движения не требуется большая волна. Они прокатятся на любой, какая подвернется. И переходить с одной волны на другую им проще. Соответственно, и маневренность у них выше, чем у больших городов под парусами.

– Интересно все же, куда мы плывем? – задумчиво произнес Кул-Мул.

Он никого не спрашивал и даже не размышлял вслух. Он всего лишь озвучил то, что вдруг пришло в голову.