В поисках тебя - Элис Маккинли

– Ты права. Будь я женщиной, остался бы за бортом. А тебя вообще устраивает эта работа? Если бы, например, можно было бы зарабатывать чем-нибудь другим?

– В принципе устраивает. Много денег, дорогие тряпки, богатые мужики вокруг, ну и опять же доступ в высшие аристократические круги.

Последнее больно укололо Рене. Значит, аристократизм для нее не на последнем месте.

– Понимаешь, я ведь выросла в материально ограниченной семье. Бабушка не могла мне дать многого. А уж интернат и подавно. Вечная экономия, нехватка денег на элементарные вещи… Я помню, в семь лет сильно разболелась, нужно было лечь в больницу на несколько дней, так бабушке пришлось продать половину мебели в доме, чтобы оплатить мое лечение. Можешь считать меня алчной, но деньги для меня очень важны. Я уже в детстве решила, что добьюсь материального благополучия во что бы то ни стало.

Рене слушал молча, не перебивая. Но чем воодушевленнее, свободнее говорила Анаис, тем удрученнее он становился.

– Есть масса способов достичь этой цели. Одно из преимуществ модельного бизнеса – возможность общаться с людьми не своего круга, миллионерами, владельцами крупнейших состояний в Европе и Америке. А это уже кое-что. Удачное замужество способно решить все проблемы: даже если ты потом разведешься, то есть шанс заполучить чужие деньги даром, только подыскать хорошего адвоката. А уж если мужа можно хотя бы терпеть, так и горя мало.

– Как Мартина? – впервые подал голос Рене.

Анаис, однако, вовсе не обиделась.

– Да, ты, пожалуй, прав. Теренса я не люблю, но он довольно милый. Если бы он женился на мне, я, разумеется, нашла бы способ как можно дольше продержаться в этом статусе. Его, поверь мне, терпеть гораздо легче, чем всех моих прежних кавалеров. С ним иногда даже чувствуешь некое подобие любви.

Рене ничего не ответил. Итак, она готова продаться за деньги. Что ж, тогда Мартин ей подходит во всех отношениях. В меру распущен, даже галантен, если захочет, сказочно богат. Рене не хотелось больше об этом говорить. А он-то понадеялся… Даже готов был отказать Энн.

Анаис заметила, что он переменился в лице.

– Что с тобой? Ты даже побледнел. Замерз?

– Нет, что ты, просто не по себе, – солгал Рене. – Мы в прошлый раз в «Аскоте» не договорили о лошадях.

Ему не хотелось больше разговаривать на больную тему. А Анаис столь непринужденно щебетала о купле-продаже любви, что даже жутко становилось. Рене, конечно, занимался тем же ремеслом: выкачивал из богатых дамочек деньги за постельные услуги. Но у него это носило непостоянный характер: не сегодня завтра все это закончится. Он достаточно известен, и модельный бизнес обеспечит его до конца дней. Вот тогда-то Рене и собирался заняться поисками своей единственной. Теперешний род занятий служил только подготовкой площадки, на которой потом должно было вырасти здание крепкого семейного благополучия, основанного на любви и понимании. Иначе дело обстояло у Анаис. Она не видела смысла искать настоящую любовь, когда и так уже удачно устроишься. Ладно, пусть живет как знает. Рене не осуждал ее: в конце концов, его детство при всем неблагополучии по крайней мере нельзя было назвать нищим.

Неожиданно он заметил, что Анаис молчит.

– Прости, я задумался.

– Нет, ничего. Я, кажется, тоже.

Анаис почувствовала себя неловко. Рене явно не одобрял ее жизненную позицию, хотя, как джентльмен, ничего не высказал вслух. Однако этот немой укор ударил по больному месту. После вчерашнего обеда и особенно сегодняшней фотосессии Анаис уже сама была близка к тому, чтобы усомниться в собственных рассуждениях. Да, в голове еще крутился давно выверенный, обдуманный шаблон поведения под грифом «бери от жизни лучшее». Но теперь сомнения возникли по поводу того, что же все-таки является лучшим. Иметь дорогие машины, дома в разных частях Европы, потрясающие наряды, но при этом не знать настоящего чувства. Или любить, но ходить в лохмотьях. Если раньше Анаис безоговорочно делала выбор в пользу первого варианта, то теперь он уже не казался ей бесспорно верным. Зато второй становился все более привлекательным. Однако она знала за собой склонность к некоторой сентиментальности, причем не без примеси романтизма. За милым на край света, в огонь и в воду! Смешно. Нет, сейчас определенно не время раскисать, вечером возвращается Мартин.

Внезапно у Анаис закружилась голова и перехватило дыхание. Она наверняка бы упала, не успей Рене ее подхватить.

– Тебе плохо? Давай присядем.

Но Анаис не могла ответить, горло словно сдавили щипцами, стало тяжело дышать. А вместе с этими неприятными ощущениями вернулось смутное воспоминание, что как будто это бывало с ней и раньше.

Рене, подхвативший Анаис, уже посадил ее на скамейку.

– Давай я вызову «скорую».

Он достал было из кармана пиджака сотовый, но Анаис протестующее подняла руку.

– Подожди, кажется, я знаю, в чем дело.

Говорить ей тоже стало тяжело, в горле першило, хотелось кашлять. Да, теперь Анаис точно вспомнила: лет в семь у подруги на дне рождения она в первый и последний раз попробовала мидий. Страшный приступ аллергии, о которой ни бабушка, ни сама Анаис до этого понятия не имели, закончился больницей. И еще хорошо, что больницей, – врачи говорили, что при таких симптомах и умереть недолго. Как она могла забыть!

– Таблетки, – закашлявшись, прохрипела Анаис. – Любые таблетки от аллергии. В аптеке. Только быстро, иначе придется ехать к врачу.

Бросив короткое «сейчас», Рене кинулся наперерез машинам. Не прошло и пяти минут, как он, наспех распечатывая упаковку, уже давал Анаис таблетку, которую та запила принесенной им же минералкой. Отек горла был уже настолько велик, что воздух из легких выходил с хрипом. Рене сильным движением опрокинул Анаис на лавку.

– Запрокинь голову, будет легче дышать.

Постепенно приступ удушья стал проходить. Через полчаса Анаис уже снова смогла говорить.

– Боже! Какое счастье, что это не произошло на съемочной площадке! А ведь погуляй мы подольше в перерыве, я стала бы задыхаться как раз на финальных кадрах. Или в раздевалке. Ты, кстати, мог меня и не дождаться.

Она улыбнулась, радостно и добродушно, словно ничего и не случилось. А вот Рене было не до улыбок. Перед глазами все еще стояло мертвенно-бледное лицо, посиневшие губы, бессильно хватающие воздух, в ушах слышался клокочущий хрип. Да как она может так наплевательски относиться к собственному здоровью?! Сейчас, конечно, Анаис выглядела значительно лучше, но ведь это не меняет дела. Еще больше Рене разозлили ее следующие слова:

– Ладно, идем гулять дальше, а то до поезда не успеем ничего посмотреть.

– Какое гулять! – Рене был бы рад сдержать эмоции, но, уж извините, любое безрассудство должно иметь свои пределы. – Ты сейчас же поедешь в отель и ляжешь спать. Я позвоню Джуди и скажу, что мы застряли. А завтра будет видно по самочувствию. Если все будет хорошо, уедем дневным поездом. Нет – значит, будем ждать сколько понадобится.