Принц на белом коне - Памела Робертс

– Ого!

Потому что обнаружила, что одной ладони явно не хватает, чтобы полностью обхватить мощное орудие ее любовника. Она сменила тактику и принялась губами прокладывать себе путь следом за рукой. И когда они достигли границы мягких, чуть вьющихся светлых волос, языком нежно лизнула горячий, благоухающий их общим соком стержень.

Рей охнул, откинулся навзничь и закрыл глаза, смакуя новое ощущение.

– Тебе нравится, милый?

– Ты сводишь меня с ума, я и не представлял, что это может быть таким... таким...

– Каким? – поддразнивающим тоном поинтересовалась Саманта, продолжая быстро поглаживать его языком снизу вверх. – Ну же, говори!

– Не могу, – прохрипел он. – Мне кажется, я сейчас умру и отправлюсь прямо в рай...

– Отправишься, да, но не сейчас, – продолжала она соблазнительные речи. – А так тебе нравится? – Ее губы приоткрылись и коснулись сначала лишь самого кончика головки, а потом принялись вбирать в рот сантиметр за сантиметром возбужденной плоти, а язык продолжал свое дело, облизывая его, словно изысканное эскимо.

– Сэм! Сэмми! Подожди, остановись! – вскричал он, хватая ее за голову обеими руками.

Она замерла, кинула на него тревожный взгляд, но тут же удовлетворенно улыбнулась. Да, ее простые ласки действительно сводят его с ума. Лицо Рея исказилось, отражая неимоверные усилия, которые ему потребовались, чтобы сдержать себя и не кончить раньше времени.

– Вижу, что нравится... Но надо ли так мучить себя? Дай себе волю...

– Нет, еще рано...

– Ну же, давай попробуем, я хочу узнать твой вкус, хочу выпить твой сок...

Он застонал.

– Не терзай меня, а то не смогу терпеть...

– Не терпи, – хрипловато шепнула она. – Мы поднимем его снова. Ну же... Доставь мне удовольствие... Как ты мне доставил... Я... никогда так не делала...

Он молча мотнул головой в знак согласия и отдался ласкам ее рта. Язык приступил к прерванному делу, забегал вверх и вниз по всей длине его члена, а губы опять открылись и приняли его внутрь. Она вбирала его все глубже и глубже, посасывая и чуть-чуть покусывая, потом отпустила, отстранилась и снова взяла. Движения ее постепенно ускорялись, и он тоже двигался ей навстречу, непрестанно повторяя, как молитву:

– Да... да... да... – И вдруг: – О-о-о... еще... еще... только не останавливайся... не останавливайся... я умру... умру... о-о-о...

Он содрогнулся и выстрелил ей в рот струей своего животворного сока, чувствуя, будто он действительно умер и попал прямо в рай. Рай плотского вожделения и наслаждения...

Прошло, однако, совсем немного времени, как Саманта начала следующий раунд их поединка. И он тут же отозвался, и член его встал во всей своей гордой красе и молодой силе.

– Я хочу тебя, Сэм. Хочу почувствовать тебя всю. Иди ко мне...

Она не заставила повторять предложение и, оседлав его, поскакала, как гордая амазонка на прекрасном чистокровном жеребце, откидывая назад волосы и тяжело дыша, ощущая, как с каждым толчком он все глубже и глубже погружается в нее, заполняя ее целиком.

Радостный, победный крик рванулся из самой ее души, когда наслаждение достигло вершины и она отдалась ему полностью, без остатка, содрогаясь и раскачиваясь, и не услышала, но ощутила ответный крик и спазм его наслаждения...

И снова они лежали в объятиях друг друга и болтали нежные глупости, и иногда задремывали, а потом просыпались и снова накидывались друг на друга, как изголодавшиеся накидываются на еду. И наконец, окончательно насытившись, уснули, по-прежнему не размыкая объятий. Последним, что Саманта услышала, погружаясь в глубокий безмятежный сон, были его слова:

– Люблю тебя! Навсегда!

– Отец! Отец, проснись!

– А? Чего? Сколько времени? Черт возьми, ты что, спятил совсем, мальчишка?! Уже почти три.

– Отец, прошу тебя, – как можно тверже сказал Реймонд. – Мне необходима твоя помощь.

– Господи, неужели это не может подождать до утра? Что с тобой опять стряслось? – недовольно буркнул старик.

– Не может. Послушай, отец, я знаю, у нас с тобой последнее время не самые лучшие отношения. И ты обо мне невысокого мнения. Но сейчас я прошу тебя забыть обо всем, кроме того что ты мой отец, а я твой сын. Что мы с тобой – два человека, связанных кровью. И памятью о матери. Пожалуйста, оденься и приходи на кухню. Я заварю кофе.

Ирвин-старший был настолько потрясен неожиданными словами, а главное, серьезным тоном сына, что моментально проснулся, накинул на плечи халат, воздержавшись от привычного ворчания и брюзжания и, шаркая ногами, побрел на запах свежего кофе. Усевшись за стол, окинул Реймонда пристальным взглядом, разыскивая следы новых побоев, но не нашел таковых. И тут только заметил содранные костяшки пальцев на правой руке.

– Так-так... И что же ты натворил?

Рей достал две кружки, налил обе до краев, одну поставил перед отцом, а сам остался стоять, отхлебывая из второй.

– Так в двух словах не расскажешь, – начал он. – Ты ведь знаешь, что я участвую в процессе Уэстлэнда, да?

– Знаю-знаю. По тридцатке за день. Сумасшедшие деньги, – по привычке начал бурчать старик, но, заметив строгий взгляд сына, прикусил язык. – Извини. Так что из того?

– Ты, наверное, читал и знаешь, за что его судят, верно?

– Верно.

– Думаю, ты понимаешь, насколько это для меня серьезно?

Отец тяжело вздохнул. Конечно, он понимал. Марта, его обожаемая жена, мать Рея, восемь лет назад тоже погибла подобным образом. Ее убийцу так и не нашли. Вернее, не потрудились искать, отмахнувшись от показаний молодого наркомана, случайно оказавшегося рядом с местом происшествия и все видевшего, не сочтя его достойным доверия.

– Так вот... – сказал Рей, с точностью до запятой прочитав мысли отца, и постепенно рассказал ему все, что случилось с ним за последние две недели.

– Милли, куда ты пропала? С тобой все в порядке? Если ты дома, подойди к телефону, пожалуйста. Я за тебя очень беспокоюсь.

– Привет, Стефи! – осторожно отозвалась Милли Тэтлер – крашеная кукла, ибо именно ее так окрестила про себя Саманта.

– Господи, Милли, как ты могла исчезнуть больше чем на две недели, никому ничего не сказав? Почему не подходишь к телефону? Я звоню тебе практически каждый вечер и никак не могу застать. Поэтому и пришлось с утра тебя разбудить. И почему не ходишь на работу?

– Ну что ты на меня накинулась, Стефи? – обиженно надув губки, буркнула Милли. – Ты же первая со мной поссорилась, а теперь снова ведешь себя как лучшая подружка.

– Ну ладно-ладно, извини, Милли, я тогда погорячилась. Но я действительно твоя лучшая подруга. И искренне тревожусь за тебя.