Игры падших - Сергей Станиславович Юрьев

– Но у вас ведь вся связь только через меня…

– Это тебе так кажется. – Магистр допил свой чай. – А теперь мне на работу надо, а то околоточный надзиратель ругаться будет, что тротуар не убран. Намело за день…

– Но позвольте…

– Ничего нового ты мне не сообщил, так что зря побеспокоил. – Магистр посмотрел на него с лёгким укором. – А братьям скажи: пусть не вмешиваются. Я этим господам хорошим подброшу нашего человечка. Если они слишком далеко зайдут, он поможет им вовремя остановиться. Хотя, скорее всего, не зайдут они никуда – ни далеко, ни близко… Иди.

– Это ещё не всё.

– Что ещё?

– Кто-то кроме нас всем этим интересуется…

– Кто?

– Я же говорю: кто-то. Не знаю я… Вчера неизвестные похитили майора Спецкорпуса, одного из непосредственных, кто в курсе.

– А вот его вы мне найдите. Сообщить об исполнении сразу же. И не надо ко мне каждый раз бегать за тридевять земель – телефон есть. А если что-то серьёзное – призрака пошлите, только не такого мямлю, как в прошлый раз.

Курьер торопливо схватил шляпу, которую так и держал на коленях, пока продолжался разговор, вскочил с табуретки и, пятясь, двинулся к выходу.

– А будет позволено… по личному вопросу? – Он уже упёрся спиной в дверь.

– Тебе всё можно.

– Сын у меня… Девятнадцать лет. От рук отбился. С девкой какой-то спутался. По-моему, стерва. И слова ему не скажи…

– Хорошо, я посмотрю, как время будет.

Курьер вышел, согнувшись в поклоне, словно покидал не тесную каморку дворника, а тронный зал какого-нибудь древнего восточного деспота.

Семь призраков, похожих на свечи, догорающие в тумане, приближались медленно, но неумолимо. Не пройдёт и тысячи лет, прежде чем они преодолеют эту дюжину аршин пустоты и утащат за собой – то ли в бездну, то ли на небеса. В бездну не хочется, на небеса – почему-то тоже… И ещё жаль того времени, что пришлось и ещё придётся потратить на ожидание неизвестно чего и неизвестно где. Может статься, и ждать-то уже нечего, и то, что сейчас происходит – не просто надолго, а навсегда. Лучше бы сразу по голове шпалой стукнули…

События давнего-давнего-давнего утра снова всплыли из глубин памяти, и на мгновение показалось, будто всё произошло только что, а пустота, по которой бродят беспризорные призраки, – всего лишь плод воображения, надломленного психической травмой.

– …а если дед перестарался, я ему лично…

Похоже, человека обидели. В голосе неподдельная горечь и слепое отчаянье, которое он с трудом пытается скрыть, но получается неважно. Первый сигнал из далёкой реальности после бесконечного молчания несуществующей вселенной. Кто бы ты ни был, привет тебе, человек, если ты их плоти и крови, и сердце твоё умеет страдать…

– …да если он очнётся, я тебе всё отдам. Поняла? Всё! А дедок всё равно получит на орехи – не от меня, так от председателя. Вся схема погореть может, и копенхальмские пацаны нас обойдут, и даже чмошники эверийские. Ядрёна вошь, предпоследнее задание, и были бы на финише. Денег прорва ушла…

Когда у человека проблемы, подобные вопли отчаянья – лишь попытка спрятаться от необходимости их решать, стремление понадеяться на случай. И, кажется, уже можно понять, чего хочет обладатель этого голоса, визгливого и надтреснутого одновременно. Ему кровь из носу нужно, чтобы тот, кто лежит на чём-то жёстком, не в силах пошевелиться, пришёл, наконец, в себя. Что ж, желание похвально, и против его исполнения едва ли можно что-то иметь. Но, прежде чем пойти навстречу, стоит сделать паузу. К бесчувственному телу обычно бывает меньше претензий, чем к человеку, находящемуся в здравом уме и твёрдой памяти.

– Не паникуй ты раньше времени, – вторгся в темноту раздражённый женский голос. – Очнётся твой жмурик, и проведём процесс, как положено. Нам всего-то двести очков осталось взять, и дело в шляпе.

– Всего-то?! Полбалла недоберём, и, считай, всё дело прогадили! – рявкнул на подругу нервный тип, не переставая притопывать, как будто со вчерашнего утра отстаивал длинную очередь в общественный туалет. – Вколи ему ещё чего-нибудь…

– Тогда точно издохнет. Всё, что могла, я сделала. Да очнётся он, не психуй.

– Смотри, веко у него дёрнулось!

– Я же говорила.

В нос ударил густой запах дорогих духов, а по лицу пробежались кончики чьих-то волос. Матвей Сохатый, майор Спецкорпуса, едва не чихнул. Скрывать далее то, что сознание к нему вернулось, смысла уже не было.

– Ну, вставай же, родненький! Вставай. Нам без тебя знаешь как хреново. – Женщина оказалась пухленькой брюнеткой лет тридцати, одетой, как на сельскую дискотеку – в фиолетовую блузку, жёлтую юбочку, едва прикрывающую бёдра, чёрные колготки в крупную сеточку и кроссовки – белый верх, чёрный низ.

– Поднимайся, а то башку разобью, – пообещал её кавалер, юноша лет двадцати с лицом, опухшим то ли с недосыпу, то ли от пьянства.

Майор, пытаясь приподняться на локте, осмотрелся, заметив, что в просторном помещении без окон, освещённом мерцающими лампами дневного света, кроме этих двоих и его самого никого нет. Значит, этому пропитому мальчонке будет весьма затруднительно привести в исполнение свою угрозу – здоровья у него едва ли хватит…

Оказалось, что его запястья скованы наручниками, а ног он почти не чувствует. Значит, действие той гадости, которой накачал его дедок с грибами, ещё не закончилось. Что ж, нет худа без добра: по крайней мере, будет меньше соблазнов начать действовать, прежде чем в ситуации возникнет хоть какая-то ясность. Он резким движением сел, и причудливо одетая дамочка резво отпрыгнула в сторону.

– Но, ты… Полегче. А то Саввочка – псих ещё тот. А кому ты нужен будешь с дыркой в черепе, – опасливо предупредила она, прячась за спину своего кавалера.

– Вставай! – рявкнул юнец, выдёргивая из-за пояса резиновую дубинку.

– А вы вообще кто? – Майор решил поддержать разговор, делая довольно неуклюжую попытку подняться. Ноги были словно из ваты, руки затекли, а в голове шумел прибой.

– А это тебе скоро во всех подробностях распишут, – пообещал юнец, и не думая помочь пленнику подняться. – Нехрен было выступать против Бога и здравого смысла! Жил бы себе спокойно.

Здравого смысла? Да, посмотришь на эту парочку – и здравый смысл так и прёт из них рядами и колоннами… А встать всё-таки надо.

– Так! Значит, клиент созрел? – В проёме распахнутой двери стоял человек в красной мантии с капюшоном, закрывающем верхнюю часть лица.

– Тебя кто сюда звал! – окрысилась на него девица, и тот послушно исчез, осторожно, без скрипа, прикрыв за собой дверь.

– Всё, пора. – Юнец взял её под локоть, и в тот же миг в комнате погас свет.