Червоточина - Андрей Буторин

– Любит или не любит, – примиряюще улыбнулся Нича.

– Ничо так! – ехидно прищурился дубль. – Ладно, бонус… Любит. А теперь иди. Время порой – самая важная переменная. Дороже любых денег.

Нича хотел спросить, куда же ему конкретно идти, но как представил, что услышит сейчас вопли и нравоучения, сразу передумал. Надо же, какой он, оказывается, зануда!.. Надо поработать над собой на досуге.

Поезд начал вдруг сбавлять ход, перестук колес стал реже, реже, реже… Ниче показалось, что и сердце его, подстроившись под этот ритм, стало биться с перебоями. Ощущение было неприятным. Он резко помотал головой, сдвинул в сторону дверь, шагнул и… оказался в тамбуре.

Вагон дернулся и остановился. «Что-то новенькое!» – пробормотал Нича и подумал, что можно наконец и посмотреть, что же видно за дверями тамбура.

Он глянул налево – и обомлел: за дверью была квартира родителей! Мама с отцом сидели на диване и разговаривали. Вот мама повернулась к нему, протянула в его сторону ладонь и стала что-то горячо доказывать отцу…

– Мама! – выкрикнул Нича и схватился за ручку двери.

Он уже опустил ее, осталось потянуть дверь на себя, но что-то в последний миг заставило его обернуться. Ну конечно, была же еще и вторая дверь! А что за ней?..

А за ней, в знакомой уже комнате с тремя шкафами, растерянно озиралась Соня. В ее глазах была такая тоска, что Ничино горло вмиг будто забилось ватой – ни вдохнуть, ни проглотить, ни вытолкнуть.

– Ну ты и скотина!.. – прохрипел он, бросил еще один взгляд на родителей и с трудом, словно пальцы свело судорогой, отцепил их от дверной ручки. Затем окончательно развернулся и отчаянно, как в холодную воду, бросился ко второй двери.

Соня была в панике. Да что там, она просто сходила с ума! Нича пропал. Его нигде не было!.. Куда он мог исчезнуть? Он же никуда не выходил, она не слышала, чтобы хлопала входная дверь… Или увлеклась готовкой, потому и прослушала? Все может быть. Но зачем ему куда-то выходить, да еще и одному?.. И все же… Может, попросить Виктора, чтобы прошелся по этажам, проверил, вдруг какая-нибудь дверь открыта?.. Как он вообще может спокойно есть, когда пропал его товарищ?! Хотя какой ему Нича товарищ… С самого начала они с Колей невзлюбили друг друга. Такое впечатление, что ревнуют… Тьфу! Какие глупости лезут в голову!.. Просто Нича – прирожденный лидер, а Витя не любит подчиняться. Да и не обращает на нее Виктор никакого внимания. Вот и сейчас – лопает, только за ушами трещит. А вот Коля, тот и впрямь… Нет-нет, глупости! Нужно выбросить из головы подобные мысли. И до этого ли сейчас, когда он пропал!..

– Витя, – не выдержала она. – Ты бы сходил, посмотрел: может, Коля все-таки вышел?

– Куда сходил? Куда вышел? – буркнул Виктор, собрал остатком хлеба растекшийся по тарелке желток и отправил его в рот. И, жуя, невнятно произнес: – Я еффо фай не пиф…

– А я еще вообще не ела!..

Виктор проглотил наконец хлеб и криво дернул губами:

– Кто тебе не дает? И вообще он не маленький, а я ему не нянька.

– Витя!.. – крикнула Соня, быстро взяла себя в руки и сказала подчеркнуто вежливо, но выделяя каждое слово: – Пожалуйста!.. Я тебя… очень… прошу!

– Очень-очень? – осклабился Виктор и подмигнул: – А что мне за это будет?

Соня задохнулась от возмущения и, пока подбирала слова, вдруг утробно зарычал волк. Она и не слышала, как тот подошел к дверям кухни. Зверь стоял, чуть опустив голову, и, оскалив зубы, пристально смотрел на Виктора.

Издевательская гримаса тут же исчезла с лица парня. Он заметно побледнел, но старался не выдавать страха. С гордым видом встал из-за стола, буркнул:

– Не дают чая попить! – и направился к двери.

Волк посторонился, а потом засеменил следом.

– Э! – услышав сзади цоканье когтей, обернулся Виктор. – Такие провожатые мне не нужны!..

Но волк снова рыкнул, на сей раз беззлобно, и Виктор лишь мотнул головой.

* * *

Как только за «группой поиска» захлопнулась дверь, Соня вновь упала духом. Да и остаться одной в этой чужой – не только в общепринятом, но и в том, о котором не хотелось думать, смысле – квартире оказалось не просто неуютно, а по-настоящему жутко. Она едва не бросилась следом за Виктором с Юрсом, даже пошла к прихожей, но в последний момент свернула в комнату. Малодушничать перед этим белобрысым нахалом очень уж не хотелось. Была в нем какая-то червоточина, неприятная двуличность, ох, была! Не зря к нему столь неприязненно относится Коля. Где же он, где?!. Хороший, милый, надежный… Как же без него плохо! Как невыносимо тяжко!..

В приступе нахлынувшего отчаяния Соня завертела головой, словно решая, куда ей метнуться на поиски друга. И в этот момент дверь в соседнюю комнату распахнулась, и оттуда, будто ныряя, вылетел Нича.

Соня бросилась к нему, забыв обо всем. Обхватила, прижала к себе, ткнулась лбом в грудь. И столь же стремительно отпрянула, чувствуя, как вспыхнули щеки, как заливает краска стыда лицо и шею.

– Где ты… Где ты был?.. – Слова не хотели покидать горло, застревали, вязли в горько-сладком комке, выпрыгнувшем, казалось, из самого сердца.

Нича шагнул к ней, вытянув руки, словно тоже хотел обнять. Соня попятилась, едва не налетев на кресло.

– Где ты был? – еще раз спросила она. Голос уже не прерывался, хотя и заметно подрагивал. – Я так испугалась за тебя!..

– Да я и сам испугался, – поспешно спрятал руки за спину Нича. – Я расскажу. Все расскажу. Только… я очень хочу пить. В горле – просто наждачка.

– Не только пить, тебе и поесть нужно! – спохватилась Соня и направилась к кухне. – Сейчас вместе поедим, я ведь тоже без тебя не стала. – То, что кусок просто не лез ей в горло, она и не подумала уточнять.

– А где… этот?.. – завертел головой Нича, войдя следом за ней на кухню.

– Виктор? – переспросила Соня, накладывая в две тарелки яичницу с колбасой. – Они с Юрсом ушли еще раз проверить, все ли квартиры закрыты. – О том, что она отправила Виктора на Ничины поиски, Соня также промолчала.

– С Юрсом? – Нича даже отложил вилку и уставился на Соню.

– Ну, да… – не поняла она Ничиной реакции. – Так ведь его зовут. Он ведь сам сказал, если нам не послышалось… Правда, больше он ни разу не заговорил.

– Да я не про это, – снова взял вилку Нича, но использовать ее не торопился. – Меня удивило, что они вместе пошли. Волк ведь его не очень тепло воспринял, как мне показалось.

– Ну, он и еще тут на него порыкивал… – Соня вновь опустила подробности. – И все-таки сам за ним увязался.

– Странно… – Нича наконец-то подцепил на вилку кусок колбасы. – Да и то, что Виктор надумал один куда-то пойти, – не менее странно.

Соня опять почувствовала, как лицо заливает краска, и, опустив голову, тоже принялась ковырять вилкой в тарелке. Впрочем, Ниче было уже не до цвета ее лица; он с такой жадностью стал заглатывать куски колбасы и яичницы, что разденься она сейчас перед ним – он и то вряд ли бы отвлекся.