Страсть принцессы Будур - Шахразада

– Странный все же чародей у магараджи…

– Очень странный. Мне показалось, мой принц, что он заторопился после того, как увидел амулет, который подарил тебе Наг…

– Но это же просто кусок змеиной кожи… Чего он испугался?

– Думаю, Кемаль, он испугался силы, равной его силе…

– Но почему он должен чего-то пугаться, ведь он же простой звездочет!

Визирь отрицательно покачал головой.

– Нет, мой принц… Простой звездочет, который не отбрасывает тени, а ведь солнце садится, и его лучи пронизывают этот зал насквозь… Простой звездочет, который не приминает ворса ковров, а ведь у нас под ногами драгоценные хорасанские шелковые ковры, ворс которых может склониться и от дуновения ветерка…. Маг Дахнаш вовсе не «простой звездочет»…

– Но кто же он тогда?

– Я думаю, что нам этого знать не следует. Уверен, что на нашем пути нет ничего случайного. И появление Дахнаша тоже не случайно. Но он указал нам путь, и теперь мы может продолжить странствие, зная не только, куда мы должны попасть, но и имя твоей мечты…

– Ты уверен, что эта неизвестная принцесса Будур – девушка из моего сна?

– Да, принц. Я уверен в этом точно так же, как и в том, что цель наших странствий близка и достижима.

– Но тогда, мудрый визирь, не отправить ли нам скорохода к отцу? Пусть узнает о наших планах!

– Согласен, мальчик. Я воспользуюсь гостеприимством магараджи, раз уж за него так щедро заплачено. Гонец отправится к твоему отцу. Но письмо ему я напишу сам. И так, что никто, кроме повелителя, царя Шахрамана, не прочтет его…

Жаркий летний вечер превратился в теплую ночь. Грезил во сне о прекрасной девушке принц, составлял тайное послание царю благородный Ризван. Готовились к далекому переходу караванщики…

А в древней башне, где снова не было людей, ифрит Дахнаш рассказывал джиннии Маймуне о том, какими могущественными защитниками обзавелся теперь принц Кемаль. Тот, кого джинния сочла самым черствым, самым бесчувственным юношей в мире.

Необыкновенно жарким выдалось лето в прекрасной стране Канагава. В знойном мареве утопал даже императорский дворец. В саду поникли цветы, а нежные деревца начали сбрасывать листву, чтобы хоть так защититься от испепеляющего жара. Принцесса Будур вместе с подругами и придворными дамами теперь все время проводила не в столице, иссыхающей от жары, а на берегу моря в летнем домике. Положение не позволяло дочери императора, словно простой охотнице за жемчугом, ама, целыми днями нырять и плавать в соленых водах. Но Будур придумала, как обмануть суровых нянь, в чьи обязанности входило следить за юной принцессой. Она приказала перенести как можно ближе к воде свою плетеную беседку. И как только глаза нянюшек смыкались в старческой дреме, она мигом сбрасывала с себя многослойное одеяние и погружалась в воду.

Ныряние, охота за раковинами-жемчужницами и долгие беседы у костра с девушками ама стали для Будур такой же радостью, как поэзия. В добыче драгоценных жемчужин и в создании танка она видела много общего, чувствовала, что долгие поиски того самого, единственно верного слова сродни многим часам, проведенным под водой ради единственной неповторимо-прекрасной жемчужины.

У костра девушки болтали о том, о чем болтают все девушки мира – о любви и изменах, о парнях и дальних странах, где живется лучше, богаче и вольготнее. А когда приближался самый темный час ночи, наступало время страшных рассказов. Но девушки ама никогда не рассказывали о призраках, безмолвно скользящих в тишине ночных садов, о пионовом фонаре, что освещает оба мира и призывает духов пробираться из своего мира в мир живых… Всегда это были рассказы о подводных чудовищах – о спрутах-монстрах, что могут обвить своими щупальцами не только джонку, но и шхуну, и вместе с моряками увлечь ее в морскую пучину; о чудовищных драконах, что живут на полуденных островах. Крики их будто бы похожи на рев медведя, а лапы толщиной со ствол древнего дерева.

И здесь, в самый черный час душной летней ночи, услышала принцесса Будур маняще-жуткую историю о Великом морском змее. Девушки верили, что Великий морской змей появляется у отмелей для того, чтобы показать, где лежит самая красивая и крупная жемчужина. Они считали это чудовище своим добрым, пусть и неведомым, покровителем. Ведь по поверьям, которые передавались в семьях рыбаков и охотников за раковинами-жемчужницами от родителей детям, Великий морской змей – это сама душа моря. Иногда добрая, иногда суровая…

Рассказывали девушки и о том, как много столетий назад первый император из рода Фудзивара задумал устроить охоту на Великого морского змея. Он хотел поселить его в огромном пруду посреди императорских земель. Пруд вырыли обширный и глубокий, за несколько месяцев наполнили его морской водой. Поселили там рыб из прибрежной полосы и на половине судов императорского флота отправились на Великую охоту. Продолжалась охота эта не один год. Пруд успел высохнуть, а рыбы стали добычей императорских кошек. И вот, наконец, император вернулся в свой дворец. Из его кораблей уцелел лишь один. Жестокие шторма и ураганы всего мира видел император, побывал и в теплых, и в холодных водах. Много раз показывался ему Великий морской змей, словно манил за собой. Но каждый раз ускользал, будто насмехаясь над непомерными аппетитами первого из рода Фудзивара.

– Но почему же император не поймал Великого морского змея?

– Об этом, принцесса, когда-то рассказал моей бабушке ее жених, дед которого собирался отправиться в плавание за Великим змеем, – ответила Митико, самая ловкая из ама. – Собирался, но, вспомнив о первой охоте за нашим покровителем, раздумал.

– И что говорил этот достойный старец?

– О нет, Будур, Масутаро был тогда не старцем, а сильным и прекрасным юношей. И рассказывал, что в последнюю ночь перед странствием, такую же темную и жаркую, как сегодня, вышел он на берег моря. Быть может, хотел побродить по земле в последнюю ночь перед долгим морским походом. А быть может, ждала его где-то прекрасная девушка… Но не это запомнилось деду жениха моей бабушки. Как сегодня, светила огромная яркая луна. Серебристая дорожка от нее убегала далеко в море – как раз туда, куда назавтра и должен был отправиться этот смелый мореход. Но внезапно эту дорожку пересекла огромная черная полоса. Потом еще одна, потом еще. И прямо к ногам окаменевшего от ужаса Масутаро выплыла огромная змея. Вернее, не совсем змея. У чудовища была голова, как у огромной лошади, с острыми зубами, змеиная шея и длинное туловище, что больше всего походило на туловище тюленя. Четыре огромные толстые лапы с перепонками между пальцами напоминали лапы ящерицы. А загривок венчала красная грива, как у ярмарочного дракона.

– Какое жуткое чудовище! – выдохнула Будур.

По спине у нее поползли мурашки. Она оглянулась и посмотрела на море… На какое-то мгновение ей показалось, что из воды поднялась голова на высокой шее и начала поворачиваться, покачиваясь из стороны в сторону, будто выискивая добычу, как это делают древесные змеи. Но то оказались просто блики на воде – в эту ночь такой гладкой, будто полотнище шелка, что выложили на просушку.