Болдинская осень - Елена Кралькина

Наконец, настало время прощаться с Быстрицким и Егору с семьей. Быстрицкий проводил гостей на аэродром. На прощание обнялись, слова оказались лишними.

В Москве всей компанией сразу попали на концерт в большой зал консерватории. Перед закрытием сезона состоялся традиционный концерт «Фима Зак и его друзья». Любовь Петровна встретилась с Фимой у Верочки. Поплакали, посмеялись, вспомнили прошлое, а потом Фима предложил сыграть вдвоем то, что когда-то играли в молодости. Любовь Петровна сначала застеснялась, а потом согласилась… Это же такая радость – играть! Верочка села за фортепиано. Фима с Любой заиграли, звуки завораживали и вели их за собой… Фима с Любой играли, играли, а потом музыка кончилась. Они посмотрели друг на друга. Неужели это они сотворили такое? Они – Фима и Люба. Как это отличалось от того, как они играли в молодости! Все же жизнь прожита не напрасно. Фима загорелся сыграть вместе с Любой на своем концерте в консерватории. О таком Любовь Петровна даже не могла мечтать. Успех был оглушительный. После концерта к Любови Петровне подошел старенький профессор. Он церемонно поцеловал ей руку и выразил свое восхищение, особенно подчеркнул, что был рад услышать снова скрипку Евгения Самуиловича, великого музыканта. Стоявший рядом, Андрей не выдержал:

– Великий музыкант – ремесленник по сравнению с матерью. Неужели Вы этого не слышите?

– Слышу, голубчик, слышу. Только это Евгений Самуилович сделал из Вашей матушки музыканта. Уж поверьте. Я знаю. Когда его инсульт разбил, боялся всем обузой быть. Вами очень интересовался. Жалел, что не может Вас послушать, помочь. Не держите на него зла.

Прошение Егора о предоставлении ему годового творческого отпуска удовлетворили. Исполняющим обязанности директора стал Митя, а замом по науке – Баранкин. Сушкин категорически отказался. Ничего, его время еще придет. Тринадцать лет назад Егор первый раз пришел в институт. Тогда он наивно надеялся, что его зам. директорство продлится не более года. Прошло долгих тринадцать лет. Сколько всего произошло за это время… Главное – он встретил Ленку, родил детей, сохранил институт…

Егор ехал на работу, и его душа пела. Он ехал и предвкушал, как он войдет в лабораторию, включит аппаратуру, Сушкин начнет ворчать, что он все делает неверно… А потом, потом начнется этот трудный, иногда занудный, но такой занимательный и волшебный процесс познания нового и неизвестного.

Егор ехал в институт и улыбался. Впереди его ждала… болдинская осень.

Вместо Эпилога

С Новым Годом!

или

Двадцать лет спустя…

Если в твоей душе осталась хоть одна цветущая ветвь, на неё всегда сядет поющая птица.

(Восточная мудрость)

1

Георгий Викторович Романшин подошел к окну. На улице бушевала настоящая метель, совершенно нетипичная для погоды конца ноября. Скоро Новый год, а там еще чуть-чуть и закончится семидесятый год его жизни. Хорошо бы куда-нибудь смотаться с Еленой и отпраздновать очередной день рождения тихо, в каком-нибудь кафе на краю света… или на даче с детьми в кругу самых близких людей. Мечты, мечты … Придется выдержать торжественное мероприятие с речами многочисленных выступающих, вручение адресов… Даром, если бы выступали сотрудники института. Большинство из них давно стало родными людьми, как-никак первый раз Егор переступил порог института тридцать четыре года назад. Такое мероприятие Егор как-нибудь бы перенес, не очень приятно быть в центре внимания, но, как когда-то его учил мудрый Ленкин дед, надо дать возможность людям делать добро и сказать спасибо. Не все у Егора получилось, но всю свою жизнь он честно старался работать на благо института и его сотрудников, поблажек себе не давал. Все же что-то хорошее сумел сделать.

Скорее всего институтским-то и слова-то сказать не дадут. Выступать будут министерские и прочая шушера со стандартными речами, куда вместо имени прошлого юбиляра впишут его имя. Ладно, не надо о грустном! Никаких итогов он для себя пока подводить не собирается. Если бы не знать среднюю продолжительность жизни российского мужчины, так и вообще ничего, все в порядке. Вон с Ленкой и в постели еще кое-что получается, так что он еще о-го-го! Молодым фору даст!

Надо же, как загордился! Егор, как трезвый человек, отдавал себе полный отчет в том, что очень сильно отличается от молодых. Опытом? Тем, что «скромнее стал в желаньях?» Может быть. Но не только этим. У Егора в детстве был дед, который вложил им с братом Кириллом очень четкие понятия, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Всю свою жизнь Егор следовал правилам деда, и они его ни разу не подвели. Дед научил внуков рыть вглубь, а не вширь, не лениться и во всем докапываться до сути. В молодости казалось аксиомой, что для того, чтобы чего-то добиться в жизни, надо много работать и думать. Людям не хватало продуктов, но они стремились к чему-то высокому, во всяком случае стремились те, с кем общался Егор. Сейчас магазины ломятся от товаров, улицы стали красивыми, чистыми. Какую музыку хочешь – такую слушай, какие джинсы хочешь – такие носи. Все красиво и замечательно, но почему-то Егора это не радует. Эму кажется, что все это мишура, красивый фасад, за которым – пустота. Что для молодежи аксиома сейчас? Молодежь сейчас… Черт побери! До чего он, Георгий Викторович Романшин, докатился! Не хватает еще начать ворчать, что раньше снег был белее. Первый звоночек прозвенел! Все же стареешь ты, брат Романшин. Нет, чтобы порадоваться какие у тебя в институте ребята.

Последние двадцать лет Егор занимает почетную должность Президента института и является его бессменным научным руководителем. Уже лет десять назад он озаботился проблемой подготовки молодых кадров, которые должны прийти на смену старикам или, если говорить, соблюдая политесы, старшему поколению. Что такое правильный научный руководитель, Егор знает очень хорошо: всем, чего он достиг в работе и в жизни, Егор обязан своему научнику – Свирскому. Романшин достал альбом и посмотрел на фотографию своего учителя. Егору показалось, что Свирский ему подмигнул, а в голове зазвучали слова: «Теперь ты сам. Думай, и у тебя все получится. Помни, на хромую лошадь я бы никогда не поставил.» Да, теперь Егор сам, а уж хромая он лошадь или нет, покажет только время.

Довольно давно в голове у Егора где-то на подкорке крутилась одна мыслишка, но времени на ее обдумывание не было, более того не предвиделось. Вот он и замутил молодежную лабораторию, в которую он эту самую мыслишку и подкинул. Поначалу все было как-то так: ни то ни се, а потом понеслось. Сейчас начальником лаборатории они с Митей – полноправным директором института, поставили племянника Егора – Яшку, а его замом – Егорку, сына самого Митьки и его жены Лизы, ведущей сотрудницы института. Два года назад к работе лаборатории присоединилась любимая дочь Егора – Лиля. Работа в лаборатории идет полным ходом, только успевай ребятам пот со лба утирать. Егор с Митей очень довольны. Конечно, сторонний, критически настроенный наблюдатель может начать придираться, что в институте процветает семейственность. А вот Егор с Митей гордятся, что у них в институте трудятся целых две династии ученых: Полянских – Романшиных и Зиминых. У Лили Романшиной еще прабабушка Марина Полянская работала в институте, а у Егорки – бабушка и дедушка Зимины.