Темное прошлое - Кристина Додд

– В следующий раз ты будешь разговаривать с премьер-министром лишь в том случае, если он решит лично зачитать тебе приговор! Нас хотят посадить в тюрьму, Руперт! Нас хотят убить! - она говорила слишком быстро, пытаясь силой собственной воли убедить Руперта. Но с ним это никогда не получалось, поэтому Валда замедлила темп и отчетливо произнесла: - А если нас не убьют англичане, это сделают русские.

– Ну, дорогая, ты преувеличиваешь, - граф похлопал графиню по затянутой в перчатку руке. - У тебя, должно быть, снова случились эти твои приливы? Леди твоего возраста склонны к депрессиям.

Ярость охватила Валду, но она постаралась не подать виду.

– Я не страдаю ни от какой депрессии! Я просто слышала разговор в гостиной юного Трокмортона. Наша карьера закончена. Но я думала об этом моменте с самого начала. Мы покинем Англию, и если все сложится хорошо - а все должно сложиться хорошо, - меньше чем через месяц мы будем жить под вымышленными именами в собственном палаццо в Италии.

– Могла бы придумать что-нибудь получше. Я не люблю жить у моря! - сложив на груди руки, граф скорчил пренебрежительную гримасу. - К тому же это сейчас не модно.

Тяжело вздохнув, Валда подумала о том, что, возможно, хорошая истерика с громкими криками все же вполне в ее стиле.

Легкое поскребывание по двери заставило Саманту поднять голову от плана урока, который она составляла. Кто это в такой час? За окнами стояла тьма, пылавший в камине огонь не мог вполне справиться с прохладой горного вечера, и поэтому Саманта писала, лежа на кровати и укрывшись пледом. Ее белая ночная рубашка из тонкого хлопка была застегнута на все пуговицы, белокурые волосы заплетены в косу, и так не хотелось вылезать из теплой постели, чтобы впустить непрошеного ночного посетителя. Поэтому она крикнула не слишком дружелюбным тоном:

– Кто там? Заходите, если уж вам так надо.

Последовала долгая пауза, затем дверь медленно приоткрылась.

На пороге стояла Агнес, напоминавшая сейчас уменьшенную копию Саманты - точно такая же застегнутая на все пуговицы рубашка, босые ступни, заплетенные в косу волосы. Девочка дрожала всем телом, в больших глазах ее застыл ужас.

Саманта тут же вскочила с кровати и, уже стоя на ледяном полу, остановилась, засомневавшись, стоит ли ей подбежать к девочке, которая выглядела так, словно вот-вот упадет, или все же подождать, пока Агнес войдет в комнату и подойдет к ней. В конце концов она сняла с плеч шаль и протянула ее Агнес.

– Иди, согрейся, дорогая, и расскажи, что привело тебя сюда.

Лицо Агнес перекосила гримаса, она бросилась к гувернантке и разрыдалась у нее на груди, словно Саманта была ее последней надеждой, последним прибежищем.

Саманта откинула волосы с лица Агнес.

– Что случилось, милая? Что с тобой?

Агнес не переставала рыдать.

– Это… ужасно… Это так… больно. Я не знаю… кому рассказать. Я умираю.

– Умираешь? - испуганно переспросила Саманта. - Почему ты решила, что умираешь?

– Потому что я… потому что у меня… - Агнес крепче прижалась к Саманте. - Это так отвратительно!

Смутные подозрения зашевелились в голове Саманты.

– Ты умираешь и это отвратительно?

– Я… я… - продолжала рыдать Агнес, не в силах заставить себя произнести вслух то, что ее беспокоило. Да и зачем ей это делать? Неужели никто не мог объяснить ей все раньше?

– У тебя идет кровь?

Агнес посмотрела на нее изумленными глазами. Личико девочки распухло от слез.

– Откуда вы знаете?

Саманта подавила в себе возмущение по поводу того, что никто не подготовил Агнес к этому событию в ее жизни, и спокойно произнесла:

– Потому что так бывает у всех женщин.

– У всех? - подавив рыдания, переспросила Агнес.

– У всех.

– И часто?

– Каждый месяц.

Агнес задумалась на секунду, затем снова разразилась потоком слез.

– Но это же ужасно! - рыдала она.

– Да, ты права, - вынуждена была согласиться с нею Саманта.

К тому времени, когда ей удалось успокоить девочку, объяснить ей все необходимые факты и помочь справиться с возникшей проблемой, она успела разозлиться еще больше, но вместе с тем ей стало понятно многое в поведении Агнес. Неудивительно, что девочка была такой агрессивной и легко возбудимой, - приблизившись к порогу взросления, бедняжка оказалась один на один со своими страхами, со своими противоречивыми чувствами и порывами, и никто в доме не счел нужным объяснить ей, что происходит с ее собственным телом.

– Можно мне лечь спать с вами? - тонким жалобным голосом попросила Агнес.

«Все дети отправляются в постель ровно в девять. Никаких исключений», - вспомнились Саманте слова полковника. К черту мистера Грегори! Этот человек считает себя непогрешимым, а посмотрите только, до чего он довел собственного ребенка своим невежеством и самоуверенностью! Поднимая одеяло, Саманта сказала:

– Ну конечно, ты можешь лечь со мной. Мы ведь обе теперь взрослые девочки.

Агнес быстро забралась в постель.

– Спасибо, мисс Прендрегаст. Мне очень не хочется возвращаться в ту постель, - она вдруг вздрогнула. - Но утром всем станет известно…

– И что с того? - успокоила ее Саманта. - Горничные ведь тоже женщины. И будут рады пополнению в своих рядах. Знаешь, все не так уж плохо. Ведь именно благодаря этому ты сможешь однажды прижать к груди собственного ребенка.

– Тогда это могло бы подождать до моего замужества, - перед Самантой снова была прежняя, язвительная и дерзкая Агнес.

Саманта едва сдержала улыбку.

– В любом случае пора поговорить о том, как лучше поднять твои волосы в высокую прическу.

Агнес села на кровати и обвила руками колени.

– И я буду носить длинные юбки?

– Это только когда тебе исполнится пятнадцать. И знаешь, что я тебе скажу. Длинные юбки смотрятся красиво, но они так путаются под ногами! К тому же, представь себе, как неудобно в длинной юбке забираться на дерево!

– Я спокойно могу долезть до этого окна, держа в руке коробку с ужами, - похвасталась Агнес.

– О да, я знаю. Но попробуй только проделать это вновь - я обязательно отомщу, - заверила ее Саманта.

– Я знаю, - кивнула Агнес, и на губах ее заиграла шаловливая улыбка. - Но можно ведь залезть и в спальню госпожи Маршан.

При мысли об этом сердце Саманты почему-то вдруг радостно подпрыгнуло в груди. Но она не преминула нахмуриться, как подобает в таких случаях истинной гувернантке.

– Это совершенно недопустимо!