Куклу зовут Рейзл - Владимир Матлин

— Насчёт проекта не беспокойся, — бодро заговорил Джек. — Если тебе нужно будет на какое-то время уйти с работы, мы сможем, я думаю, закончить без тебя. Тем более что ты будешь помогать, когда сможешь, верно?

— Верно, — отозвался Стан. — Ты и сам справишься не хуже меня, ты и в самом деле мой заместитель. Честно говоря, меня больше не проект беспокоит, а… — Он понизил голос будто кто-то мог их подслушать: — Ну ты знаешь историю моей женитьбы. Тоня абсолютно в этой жизни беспомощна. Что с ней будет, когда я?.. — Он не договорил и снова надолго замолчал. В баре стоял ровный гул, прерывающийся время от времени воплями болельщиков: по телевизору транслировали футбольный матч.

— Она никого не знает, ей не к кому обратиться в случае чего, — заговорил Стан после паузы. — Может, стоило бы тебе с ней познакомиться? Поможешь ей, если необходимо будет.

— О чём речь! Конечно, помогу. Скажи ей — в любое время…

— Слушай, приходи к нам на обед. Тоня хорошо готовит, очень по-своему, по-русски. Приходи, правда. Только о холестерине лучше не думай: всё мясное и жирное. Как насчёт пятницы?

Джек смутился:

— Пятница? Я Линде обещал в диско, на танцы.

— В диско ходят поздно вечером. Верно? Ты на обед приходи к семи, а с Линдой встретишься в десять. Всё успеешь.

Антонина Доброхотова считалась в школе хорошей ученицей. Череповецкую среднюю школу № 9 она закончила сплошь на четвёрки и пятёрки, и по английскому языку у неё было пять. Со словарём в руках она смогла бы прочитать ответы на объявление, которое поместила на сайте знакомств с иностранцами. Однако ответ пришёл на русском языке! Некий Станислав сообщал, что живёт в городе Кливленде, в штате Огайо, что у него есть дом и машина, он инженер, его родной язык — русский и ему понравилась Тонина фотография. Переписка продолжалась несколько месяцев, а когда Тоня прилетела в Америку, то обнаружила, что с трудом может разобрать несколько строк, написанных по-английски, но ничего не понимает, когда люди говорят на этом языке.

Тоня не сдавалась. В прошлом прилежная ученица, дочь школьной учительницы и сама, можно сказать, педагог (воспитательница детского сада), она ежедневно занималась по привезённому из России учебнику английского языка, смотрела новости по телевидению и при случае старалась говорить по-английски. Правда, такие случаи выпадали нечасто: в обществе Стан и Тоня бывали мало, в гости почти никогда не ходили, у себя принимали ещё реже.

Утром муж уходил на работу, Тоня оставалась одна. Прибирала в доме, потом выходила во двор поливать траву, расчищать дорожки, подрезать кусты — она посадила четыре куста роз, которые требовали постоянного ухода. В середине дня отправлялась в супермаркет. Водить машину Тоня не умела. Стан говорил: «Давай съездим вечером на машине», но Тоне нравились эти прогулки по пригородному посёлку, среди аккуратных домиков и ухоженных газонов. Идти было сравнительно недалеко — километра полтора. Она шла, смотрела по сторонам и ловила себя на мысли: «А у меня тоже дом, и не хуже этого…» В супермаркете она долго разглядывала продукты, внимательно читала этикетки. Её поражало даже не обилие товаров — в последнее время в России в магазинах можно было найти что угодно, были бы деньги, — а именно доступность всего вокруг. «Могу купить что угодно, на всё хватает», — думала она то ли с восторгом, то ли с удивлением, и вспоминала прошлую жизнь…

Вернувшись из магазина, Тоня готовила обед, а потом садилась за учебник английского языка или читала какую-нибудь русскую книжку из местной библиотеки. К её удивлению, в этой небольшой районной библиотеке была обширная коллекция русских книг — всяких, особенно классики. Американцы с некоторым недоумением посматривали на вытянувшиеся вдоль полок многотомные собрания сочинений Глеба Успенского, Мельникова-Печёрского, Короленко, Мамина-Сибиряка и других неведомых им писателей. Как они здесь оказались, эти книги? В семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века, в период еврейской эмиграции из Советского Союза, в город приехало немало русскоязычных. По большей части это были культурные люди, гордившиеся своими домашними библиотеками и притащившие их с собой в Америку. И вот теперь первое поколение эмигрантов мало-помалу уходило из жизни, книги доставались их детям, которые русской литературой не интересовались, или внукам, которые вообще не знали по-русски ни слова. Что делать с книгами, куда их девать? Выбросить — рука не подымается, спасибо, районная библиотека соглашается принять…

Стан появлялся дома в половине шестого каждый день, кроме пятницы, когда заходил с сотрудниками в бар. По пятницам он приходил домой в семь часов, отяжелевший от пива и ещё более молчаливый, чем обычно. Была ли Тоня счастлива с этим сдержанным, суховатым человеком? Если бы ей задали подобный вопрос, она не задумываясь согласилась бы — счастлива в том смысле, что её устраивала эта спокойная, размеренная жизнь без проблем, кризисов и напряжения, после всего, что ей пришлось пережить в России. В последние годы они вчетвером — Тоня, мама и старшая сестра Вера с дочкой — жили в родительской двухкомнатной квартире на мамину пенсию и Тонину зарплату. Денег едва-едва хватало на самое скудное пропитание, а покупка туфель или пальто для девочки вырастала в тяжёлую жизненную проблему.

Работа воспитательницы в детском саду помимо мизерного оклада имела ещё один недостаток: кругом были одни женщины и познакомиться хоть с каким-нибудь представителем противоположного пола не представлялось возможным. А Тоне исполнилось двадцать пять… Вот тогда-то и появилась Надежда Артемьевна с её идеями.

Это была старинная мамина знакомая, преподавали в одной школе: мама — литературу, а Надежда Артемьевна — английский язык. И как носитель передовой западной цивилизации, Надежда Артемьевна владела собственным компьютером, что в то время в Череповце было явлением чрезвычайно редким. Она первая и сообщила подруге о «рынке русских невест» в виртуальном пространстве Интернета.

— Я понимаю, вам не хочется расставаться с дочкой, — говорила она возбуждённо. Несмотря на многолетнюю дружбу, они были на «вы»: влияние школьного этикета. — Но какое у неё здесь будущее? За кого она может выйти замуж? За такого же пьяницу, как Вера? — Старшая сестра пробыла замужем чуть больше года и с ребёнком на руках вернулась к матери. — Что хорошего она может здесь увидеть? А там, судя по объявлениям… Уверяю вас, ещё выбирать будет. Только нужно из англоязычной страны, она у меня лучшая ученица была. Из Англии или, в крайнем случае, из Америки. Конечно, Австралия тоже подходит, но очень уж далеко.

Но ответ, к разочарованию Надежды Артемьевны, пришёл на русском. Завязалась переписка, потом начались телефонные разговоры. Дома телефона не было, и Тоня ходила разговаривать со Станом на почту, на переговорный пункт. Однажды мать настояла на том, чтоб и ей дали поговорить со Станом. Разговором она осталась довольна и на следующий день рассказывала подруге:

— Он разговаривает как культурный человек. Речь правильная, без этих грубых словечек. В общем, чувствуется, что он из культурной семьи: действительно, мама у него была учительница химии. Правда, папа — бизнесмен…