Священный крест тамплиеров - Наталья Александрова

— Какой? — с интересом переспросила Эва.

— Он весь такой мягкий, расслабленный, как будто хорошо ему. Недаром говорится — пьяному море по колено. А этот-то, Леонид, весь был как деревянный. Как будто Елена не мужика тащила, а манекен магазинный, только не пластмассовый, а чугунный.

В общем, дотащила она его до двери, к стенке прислонила, как предмет неодушевленный, дверь открыла и затащила внутрь. А только я еще возле своей двери немножко постояла — мало ли что, думаю, как-то странно все…

И дождалась.

Снова лифт зашумел, и выходят из него двое. Судя по всему — врач и медсестра. У него чемоданчик докторский в руке, у нее — тоже сумка какая-то. Вышли, по сторонам огляделись — и в квартиру к ним, к родственникам твоим.

— Ну, это понятно, — вставила реплику Эва, — вызвали врача для выведения из запоя… это сейчас очень распространено, на каждом углу рекламируют.

— Это, конечно, может быть… — Мария Петровна снова наполнила свою рюмку, выпила и проговорила удивленно: — О чем это я говорила?

— О том, что приехали к соседям врач и медсестра, — напомнила Эва собеседнице.

— А, да, точно. Так вот, ты говоришь, что они из запоя Леонида выводили. А только какой же это запой? Я его незадолго до того видела, он трезвый был как стеклышко. Запой — он долго длится, мне ли не знать. И когда человек в запое — он буйный, орет, руками машет, как ветряная мельница, а Леонид еле шел, на жену опирался. Такого и выводить не надо, он сам проспится.

У нас в Зауральске сосед был Михалыч, вот он регулярно в запой ходил. Он на железной дороге работал, сменами, так начальство заранее его запои в график включало, чтобы потом накладок не было. На железной дороге порядок должен быть, сама понимаешь, там грузы срочные, расписание…

Опять же выводят из запоя тоже долго, уколы там, капельницы, а эти полчасика всего побыли — и отправились восвояси, только в дверях доктор еще остановился и что-то Елене говорил. Вроде как учил, что делать надо. А только вот как ты думаешь, что она стала делать, когда врача проводила?

— Понятия не имею.

— Вот, и ни за что бы не догадалась! Я и сама с трудом поверила, когда увидела… десять минут всего прошло — и опять шум на лестнице. Я — к глазку, смотрю — а Елена пол моет!

— Пол? — удивленно переспросила Эва. — Какой пол? На лестнице, что ли?

— Ну да, на площадке лестничной.

— Так вы же говорили, что уже ночь была.

— Ага, ночь! И она только что откуда-то приехала. И муж у нее непонятно в каком состоянии. А она ничего другого не придумала, как пол на лестнице мыть. Да такого сроду не было, это когда я в Дачном жила, мы площадку по очереди мыли, а тут порядок другой — уборщица раз в неделю по четвергам все намывает, да еще каждый день метет. Сама видишь, как чисто!

— Правда, непонятно как-то… может, его на площадке вырвало, а ей неудобно было, что утром кто-нибудь заметит?

— Всякое бывает, только я в глазок глядела, пока она его вела, и ничего такого не заметила. А самое главное — не это… — Мария Петровна сделала большие глаза и замолчала, видимо, чтобы заинтриговать собеседницу.

— Не это? А что же? — спросила Эва, чтобы показать свой интерес к рассказу.

— А вот что, девонька… на следующее утро вышла я из квартиры, в магазин собралась, вызвала лифт — зачем ноги сбивать, когда лифт есть, верно?

— Верно…

— Вот, вхожу я, значит, в кабину, и вижу — на полу пятна… — Мария Петровна снова замолчала, задумалась, затем подлила в свою рюмку, выпила. Лицо у нее заметно раскраснелось, глаза горели лихорадочным огнем.

— Пятна? Какие пятна? — нетерпеливо переспросила Эва.

— То-то и оно — какие! — женщина наклонилась к Эве и громко выпалила: — Кровь!

Эва от неожиданности отшатнулась, перевела дыхание и недоверчиво переспросила:

— Неужели кровь? Вы уверены?

— Само собой — уверена! Что я, настоящую кровь от кетчупа томатного не отличу?

Язык у Марии Петровны немного заплетался, но Эва поняла, что на трезвую голову она не рассказала бы ей и половины.

— А где же вы кровь-то видели?

— Где-где, известно где — у Ларисы.

— У какой Ларисы?

— Ты что, Ларису не знаешь? Ах, ну да, ты же не здешняя, не из этого района. Лариса в мясном магазине работает, который на углу. У нее все покупают и мясо, и курицу, и кролика. У Ларисы всегда хорошее мясо, и стоит недорого…

Эва почувствовала, что собеседница уходит от темы, и настойчиво напомнила:

— Вы говорили про кровь.

— Ну да. У Ларисы всегда кровь на прилавке — там же мясо свежее, а где мясо, там, само собой, и кровь. Так вот, здесь, в лифте, тоже кровь была!

— И как же вы это объясняете?

— А я никак не объясняю, а только я думаю, что никакой не запой у Леонида был, а рана какая-то. Кровь у него текла. А она, Елена, на лестнице кровь замыла, а про лифт не подумала. Или там забыла. В общем, там кровь осталась…

— Ну, упал по пьяному делу, расшибся…

— Э, нет! — Мария Петровна покачала головой. — Если человек пьяный, лупи его хоть поленом, хоть железной болванкой — ничего ему не будет! Вот мой Николай Макарыч уж сколько в луже той валялся. Ну, я тебе рассказывала. Один раз осенью мы с Шурой в очереди за сапогами стояли, так припозднились, забрали его только к ночи. Холодный весь был — ужас, прямо как ледышка, я уж думала — все, конец, не очухается! Ну, растерли его как следует, да под перину. Наутро встал как огурчик, даже насморка не было.

— А отчего же тогда помер, если такой здоровый был? — недоверчиво спросила Эва.

— Как от чего? — удивилась Мария Петровна. — От водки, ясное дело, от чего еще мужики помирают?

— Ну, инфаркт там или инсульт…

— Ой, до инфаркта еще дожить надо! — отмахнулась Мария Петровна. — А молодые мужики помирают исключительно от водки! Так что я тебе точно говорю — Леонид никакой не пьяный был, а сильно раненый. И Елена, тетка твоя, боялась, что его увидят, оттого и в больницу его не повезла, а вызвала платную «Скорую», те за деньги молчать будут. И следы оттого замывала.

— Надо же, какие ужасы вы рассказываете! Прямо как в кино! Кровавые следы, тайники…

— Никакое не кино, а самая настоящая правда! — Мария Петровна немного обиделась.

Вдруг она хлопнула себя по голове и воскликнула:

— Вот же я что еще вспомнила! Ты как сказала про тайники, тут у меня как это… презрение случилось. То есть прозрение. Вспомнила я, как Елена, тетка твоя, что-то прятала.

— Прятала? Что она прятала и где?

— Вроде как в тайник. На площадке такое окошечко есть… да я тебе сейчас покажу.