Вторая гробница - Филипп Ванденберг

Парадный вход был увит плющом, который поднимался до самых верхних этажей, а к черному вели четыре ступени вниз, в кухню. Тут стояли ящики и бутылки, башнями выстроились большие горшки. Толстая кухарка в платке взглянула на Говарда с нескрываемым недоверием. Она посчитала его новой прислугой и, уперев кулаки в широкие бедра, проворчала:

– Только не надейся на многое! Больше десяти шиллингов ты в Дидлингтон-холле не получишь. Только не для таких неженок, как ты! – Говоря это, она осматривала Говарда с головы до пят.

Картер приветливо кивнул, потому что не хотел в первый же день портить отношения со слугами, особенно с кухаркой. Кейт часто говорила ему, что в чужом доме можно портить отношения с кем угодно, только не с кухаркой.

– Его светлость ждет! – раздался за его спиной голос дворецкого, и Говард молча последовал за ним.

Прохлада внутри усадьбы расслабляла. Дидлингтон-холл не был защищен крепостными стенами и рвом с водой, поэтому не казался таким неприступным, как Оксбур-холл. Нет, Дидлингтон-холл за долгие годы своей истории перестраивался и достраивался множество раз. Внутри он был таким запутанным, что чужой человек легко мог бы заблудиться.

Что же касается обстановки дома, то поместье Амхерстов нельзя было сравнить ни с каким другим. Стены больших комнат были обшиты деревом лесного ореха и завешены ценными гобеленами и картинами. Мебель представляла всевозможные эпохи английской истории и указывала на солидность и традиции. Повсюду в кажущемся беспорядке были расставлены большие китайские вазы, статуэтки собак и диковинных животных из фарфора. Сквозь высокие окна холла, через который Говарду сначала запретили войти, пробивались яркие лучи летнего солнца, освещая восточные ковры с красным и синим орнаментом. Говард с трудом мог представить, что в гигантских креслах, которые стояли вокруг, когда-нибудь сидели гости.

Из большого холла дверь открывала путь в кабинет хозяина поместья. Дворецкий постучал и доложил о посетителе.

Несмотря на то что Картер был высокого роста, он чувствовал себя маленьким в этой громадной комнате. Она чем-то напоминала кабинет барона в Сваффхеме, только этот кабинет был намного больше. Произведения искусства и предметы с раскопок, в основном из Египта, громоздились от пола до потолка. В комнате стояла необычная духота, и Картер обратил внимание на странный запах.

Лорд Амхерст и какой-то неизвестный гость стояли у большого стола посреди комнаты, склонившись над кипой карт, рисунков и старых документов.

Лорд приветливо встретил Картера и поинтересовался:

– Вас последствия того несчастного случая уже не беспокоят?

– Пустяки! – отмахнулся Говард.

– А ваш велосипед?

– Я купил себе новый. На нем сюда и приехал, милорд.

– Тогда мы можем считать этот инцидент исчерпанным, – ответил Амхерст и обратился к незнакомцу, молодому человеку лет двадцати пяти: – Мистер Ньюберри, разрешите представить мистера Говарда Картера, о котором я вам уже рассказывал. Он очень талантливый художник. Охотно посмотрю его работы, если он поступит ко мне на службу. – И, повернувшись к Говарду, добавил: – Это Перси Эдвард Ньюберри, начинающий египтолог, отличный ботаник и историк садового искусства.

Ньюберри протянул Говарду руку и произнес:

– Лорд Амхерст уже рассказал мне, каким оригинальным способом вы познакомились. Нет худа без добра. Жизнь нам все время преподносит странные сюрпризы.

Картер дружелюбно кивнул и, положив свою папку на стол, повернулся к лорду.

– Если позволите, я покажу несколько пробных работ, которые привез с собой: заказные рисунки лошадей и домашних животных, но есть и пара акварельных пейзажей.

Лорд Амхерст и его гость с интересом перебирали работы, а Картер не сводил с лорда глаз, следя за его реакцией.

Лорд Амхерст, статный мужчина, которому было около шестидесяти лет, носил тонкие усики. Его острый взгляд и строгие черты лица не давали повода думать, что у него были мягкий характер и страсть к красивым предметам. Четыре тысячи гектаров вересковой пустоши и бесчисленные коровы, овцы и лошади позволяли ему и его жене Маргарет, которая родила пять дочерей, но ни одного сына, вести жизнь без каких-либо ограничений. Да, его светлость мог позволить себе необычные увлечения, которые определяли его жизнь и о которых еще пойдет речь. К тому же лорд Амхерст испытывал благоговейный, почти религиозный трепет перед королевой Викторией. Ее портрет с королевскими инсигниями, выше человеческого роста, висел на одной из стен кабинета.

После того как Амхерст и Ньюберри со всем вниманием рассмотрели работы Говарда и довольно переглянулись между собой, лорд предложил Картеру присесть и спросил:

– Мистер Картер, каким ремеслом вы сейчас занимаетесь? Если я правильно помню, вы говорили, что работаете художником-анималистом?

– Совершенно верно, милорд. Я недавно окончил школу и должен подумать, как встать на ноги. Обстоятельства и финансовые возможности моего отца не позволяют мне поступить в колледж. У меня хорошо получается, и приходит много заказов.

Амхерст оперся о стол, держа большие пальцы в карманах жилета.

– Я в это охотно верю, мой молодой друг, ваши рисунки действительно превосходны. Но вы и в самом деле не сомневаетесь, что количество заказов со временем может уменьшиться? Грядут неспокойные времена. Подстрекаемые близорукими сорви-головами, работники хлопковых фабрик отказываются работать. Они называют это «страйк». Какое время! Дойдет до того, что женщины станут выбирать себе мужей. Впрочем, ближе к делу. Я предлагаю вам за фиксированную плату работать у меня рисовальщиком. Для начала я предложу вам пятнадцать шиллингов в неделю, потом побольше. Это с жильем и питанием.

«Пятнадцать шиллингов в неделю? Это три фунта в месяц верного заработка! Неплохое предложение!» – подумал Картер. В конце концов, он только что закончил школу. Но вдруг пришедшая на ум мысль пронзила его, будто молния: это значит, что ему нужно будет уехать из Сваффхема! Сваффхем, конечно, не тот город, который мог бы удерживать всю жизнь такого молодого человека, как он, но там была Сара Джонс. А жить в десяти милях от нее казалось для Говарда невыносимым.

– Нет, – ответил Картер после небольшой паузы. – Ваше предложение очень щедрое, милорд. Не сочтите это за неблагодарность, если я его не приму. Я бы хотел остаться в Сваффхеме, у своих теток, – добавил он.

Амхерст и Ньюберри озадаченно переглянулись. Они не ожидали отказа от Картера. Для лорда это стало сюрпризом. Говарду даже показалось, что от гнева у него поперек лба появилась небольшая морщина.

– Я думаю, это не последнее ваше слово, – сказал лорд, который не привык к отказам. – Ну хорошо, мой юный друг, я повышаю вам расценки до двадцати шиллингов в неделю. Это мое последнее слово, самое последнее!

«Четыре фунта в месяц?» – У Картера голова пошла кругом. Почти столько же получал его отец, работая иллюстратором в illustrated London News», но ведь он был настоящим художником. Однако мысль о мисс Джонс, которая будет в десяти милях о него, настолько завладела Говардом, что он лишь беспомощно покачал головой. И Картер произнес, чтобы не очень разочаровать лорда Амхерста: