Марс наш! - Валерий Большаков

Взлетев на десятки километров, модуль завис в верхней точке крутой дуги – это пилот резко снизил тягу.

«Семерку» плавно повело вниз.

С высоты открывался вид на край плато Тарсис.

На востоке темнели каньоны Долины Маринер.

Марс внизу стал приближаться, слегка вращаясь.

– Ты тормозить думаешь, Биг-Мак? – воззвал громила, рыжий и конопатый.

– Лучше я топливо сэкономлю! – хохотнул пилот.

Ну, слишком разгоняться тоже не следует…

Двигатели сработали как надо, встряхнув модуль.

Гора Арсия была видна полностью – пологий конус с кальдерой наверху.

Альпинисту тут делать нечего – подъем к вершине был не крут, но утомителен.

День за днем надо было шагать, шагать, шагать…

Все вверх и вверх…

Зато какой вид открывался с вершины!

Правда, в данную минуту Воронина мало интересовали красоты Марса.

Его больше беспокоили «переговоры».

Как ему быть-то? И что с ним сделает четверка Банта Уилсона, когда догадается, что в пещерах Арсии никакой базы нет?

Значит, надо сделать так, чтобы не догадалась…

– Эй, проводник! Показывай дорогу, хо-хо!

– Пещера на юго-восточном склоне. Записывай координаты…

Продиктовав цифры, Николай снова уткнулся в иллюминатор.

Заснеженный конус Арсии вызывал ужас и восторг – 19 километров в высоту!

– Есть торможение! Высота пятьсот метров… Триста метров… Сто… Внимание! Сработали двигатели мягкой посадки!

Привалила перегрузка, лязгнули, раскладываясь и выдвигаясь, опоры шасси, и модуль резко ударило под днище.

– Ноль-ноль. Посадка закончена.

«The Guardian», Лондон:

«Во Франции и Германии разгорается новый скандал, связанный с «еврокосмосом». Вот уже несколько лет ЕКА вынашивало планы по созданию базы на Марсе, а теперь ей преподнесен весьма неприятный сюрприз: оказывается, ГМК «Гея» зафрахтован НАСА еще в июне! А в первых числах июля «Гея» стартовала.

Предположительно, к Марсу.

В Европарламенте разразилась настоящая буря. Даже депутаты, никогда не замеченные в интересе к космосу, спешили высказаться и заклеймить чиновников из Брюсселя, в который уже раз поддавшихся на уговоры и «убедительные просьбы» Вашингтона.

При этом вызывает интерес не столько сама экспедиция на «Гее», сколько ее состав и доставляемый груз – все это засекречено.

Невольно возникают подозрения: а научные ли цели преследует НАСА?

В Кремле, например, уверены, что американцы используют европейцев «втемную». С русскими солидарны «Национальный фронт» и немецкие «Левые».

Партия унионистов, победившая на выборах в парламент, уже второй год грозится пересмотреть «особые отношения» с Америкой, но пока что дальше слов они не идут…»

Было тихо.

Когда Воронин смотрел на вершину Арсии, она оставалась все еще далекой и недостижимой, но как только оборачивался, перед ним распахивалось ошеломительно-огромное пространство.

Глазом ухватывалась даже покатость планеты.

Даже то, что виделось отсюда пеленой тумана, было всей толщей атмосферы.

Они поднялись так высоко, что почти вышли в космос.

Вон, и звезды горят…

Склон горы был уныл – черный шлак пемзы да белейший снежный фирн, но это вблизи.

А ты оглянись…

В ногах тут же возникала слабость, стоило посмотреть, как круто опадал склон, со всеми его скалами, осыпями и обрывами.

Бездна!

Хотя нет, бездна пугает своей бесконечностью, аморфностью чудовищного образа, а тут страх иной – страх очень далекого дна.

Ужас падения.

– Эй! Хватит любоваться! – прервал переживания грубый голос Уилсона. – Куда идти, проводничок?

– А тебе что, повылазило? Озма – вон!

Воронин указал на обширный круглый провал, дырявивший склон.

Метров сто в поперечнике, вход в пещеру больше напоминал огромный колодец.

Однако наносы из шлака и песка образовали пологий скат, уводивший вглубь, в недра колоссальной горы.

Внизу, на поверхности Марса, темнело, а здесь, на высоте, Солнце все еще светило, хоть и не грело.

– Большой Мак дежурит у модуля, – распорядился Уилсон, – остальные за мной. Проводник, тебя это тоже касается!

– Яволь, майн фюрер…

Хохотнув, чернокожий вразвалочку двинулся к пещере.

Замыкающим шагал рыжий Рэд Кроган. Воронин тащился перед ним, размышляя, как же ему смыться.

В принципе он тут как бы и ни при чем, это Ромеро купился на «дезу», но ребятишки Уилсона не умеют разбираться в тонкостях – эти дуболомы привыкли переть вперед и не думать.

Шлепнут Николая Петровича и бросят в роскошной гробнице под названием Озма…

А Николай Петрович испытывает жгучее желание самих их тут похоронить.

И как же его исполнить?

«Думай, голова, думай!», – как дед говаривал…

Первую сотню метров под великанскими сводами пещеры команда прошла быстро.

Солнце светило им в спины, и путь был ясно виден.

Стены, сложенные из пластов лавы, с наплывами и потеками, напоминали цветом слоновью шкуру.

Кое-где каменные складки расступались, открывая малые ходы.

Солнечных лучей стало не хватать, и космопехи врубили мощные фонари.

В их свете было видно, как сводчатый потолок, под которым спокойно можно было разместить Белый дом, стал уплощаться, припадать на мощные колонны-перемычки.

В незапамятные времена по этим туннелям изливалась лава. Ныне буйство стихий заглохло, но нутряной жар все еще пробивался из глубин Арсии.

– А и вправду, потеплело! – прогудел Бант.

– Куда вот премся на ночь глядя? – ворчал Терминатор.

– Шагай давай!

Под ногами все чаще попадались обломки, ходов просматривалось уже три, а прогалы между оплывавших колонн сужались и сужались.

Колодец Николай заметил первым – вертикальную самородную шахту, уходившую на добрую сотню метров вниз.

Бант с Терминатором ушли вперед, Рэд топал сзади.

Решение возникло сразу, словно подсознание дожидалось удобного момента, и подсунуло идею «на согласование».

Воронин пошатнулся и упал, стараясь выглядеть понелепее.