Попугай в медвежьей берлоге - Максим Матковский

Повесив трубку, я подпрыгнул на месте, хлопнул в ладоши и сообщил честной компании:

– Нет у меня СПИДА!

– Сукин ты сын! – обрадовались они.

– Ну ты и сволочь!

– Ах же ж гад!

– Кто хочет пива? А?! Кто хочет пропустить пару литров за мое здоровье? Угощаю!

Все, естественно, согласились выпить за здоровье переводчика, и я побежал в магазин, где купил двадцать банок пива «Fox». Та еще кислятина. Оставалось провернуть одно дельце. В магазине имелся телефон, он стоял на тумбочке рядом с дверью, я спросил, можно ли позвонить с этого телефона в другой город, продавец ответил, что для этого телефон и предназначен.

Набрав мобильный номер одноклассника Димы, я дождался, пока он возьмет трубку, и без прелюдий сказал:

– Это Матковский. Мне срочно нужен телефон нашей школьной училки пения. Дело жизни и смерти. Можешь достать?

– О, привет, – замычал он. – Почему ты тогда сбежал? Ты что, обиделся?

– Пожалуйста, мне некогда говорить, достань телефон, я перезвоню.

Через двадцать минут я его набрал.

– Ну, что? Достал?

– Да, пришлось обзванивать одноклассников, вот записывай…

– Спасибо! – сказал я и кинул трубку. На заднем фоне я услышал, как Олесь предложил: может, пойдем покурим?

Учительница пения два раза не отвечала на звонки, а на третий взяла-таки трубку.

– Алло, добрый вечер, вы меня наверняка не помните…

– Алло? Кто это? – спросила она.

– Это я – Матковский. Ваш бывший ученик.

– Кто?

– Максим Матковский. Школьный выпускной, гардеробная, вы и я… вспомнили?

Она заткнулась на полминуты.

– Да-да, Матковский, припоминаю-припоминаю… ну, и как у тебя дела?

– Нормально дела. Меня мучает один вопрос. Можно вас спросить?

– Ну, спрашивай, раз позвонил.

– Вы мне тогда в гардеробной сказали: «Прости, если сможешь…» Что это значило?

– Хм, я пьяна была немного, думаешь, теперь вспомню? Сколько лет прошло?

– Пять-шесть.

– Да, где-то шесть… И что я сказала тебе?

– Вы сказали: ПРОСТИ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ.

– Дай подумать.

Думала она мучительно долго.

– ААА! Вспомнила! – радостно прокричала она. – Это слова из песни!

– Какой еще песни?

– Моей любимой. Меладзе поет. «Цыганка Сэра» называется. Ты не слышал?

– Нет…

– Он поет. – И она запела, клянусь вам, самым мелодичным голосом, который я когда-либо слышал:

Она сказала мне – пpости,

Если можешь,

Гpустнея день ото дня,

Тебя люблю я, но все же

Доpога манит меня…

Пришло время тяжелых трудовых будней без прикрас и приключений. За три недели без переводчика у моего директора скопилась целая тонна бумаг: отчеты, анализы, контракты, страховки и прочее. Практически все время на протяжении двух месяцев я безвылазно просидел в квартире за переводами. Технические термины накинулись на меня, а словари, которые я взял в библиотеке на станции, были составлены еще в 70-е годы советскими переводчиками и имели мало общего с реальным раскладом дел. Никто из арабов не понимал словарных терминов, за долгие годы работы вместе со специалистами стран СНГ у них образовался толстый крепкий нарост собственной терминологии, и нарост этот мне предстояло полностью соскоблить. Как только я заканчивал со старыми переводами, директор подвозил все новые и новые.

В отсутствие инженеров, несмотря на все трудности перевода, работалось мне куда лучше, чем когда они приезжали, начинали греметь кастрюлями, ржали, как бакланы, и топтались в комнате. Я для них стал диковинной птичкой, попугайчиком в медвежьей берлоге. Особенно тревожил меня Денис, он постоянно наблюдал за моей работой с презрением и гадкой ухмылкой. Например, он ложился на кровать и говорил:

– Сегодня я палец разбил, когда обмотку менял… А ты случайно пальцы не бил сегодня? Ах да, ты же переводчик. Сидишь дома, печатаешь себе, никто тебя не трогает, хочешь, поел, хочешь, поспал… да? Я тебе завидую! Да любой дурак может стать переводчиком, если бы я знал язык, то тоже бы стал переводягой, что сложного? Болтаешь и на клавиши жмешь, да? Я одного не могу понять, чего тебя взяли сюда? В городе полно переводчиков, арабы знают русский язык, и инженеры знают. Сколько тебе наша фирма платит? Не пойму, зачем тебя вызвали? Как думаешь, это директор попросил? Эх, переводчиков тут бегает, как собак недорезанных. Я слышал, ты и не сильно в этом деле шаришь, да? Ну, конечно, не технарь, белоручка, филолог… Слушай, а у тебя на ноутбуке есть скайп? У моей жены скайп на компьютере, дай я с ней свяжусь. Всего на пару минут. Ты пойди, погуляй пока… отдохни. Хотя от чего тебе отдыхать? Ха-ха, ты ж не на жаре пахал, под кондиционером весь день просидел, пока мы там, да? Скажи, а переводчики умеют людей через дорогу переводить?

И Денис, эта назойливая говорливая падаль, сверлила меня каждый день подобными монологами о бессмысленности моего пребывания в Табке. Даже когда мы выключали свет и ложились спать, он бубнил одно и то же:

– Ты не спишь? Я вот что подумал. И зачем тебя директор взял? Тут же переводчиков как собак недорезанных…

Первое время я упорно держал оборону и не вступал с ним в дискуссии, и, видимо, осознав тщетность своих выпадов, Денис изменил тактику. Он начал ластиться ко мне, словно маньяк с оттопыренным болтом к школьнице. Сядет и за жизнь свою в Харькове рассказывает, про сестру и брата, про родителей своих, про жену и дочку, и душещипательные такие истории рассказывал, ждал от меня сочувствия и участия. Мол, отец операцию тяжелую пережил, мол, девочка больная родилась, мол, деньги ему нужны, а денег нет, потому что фирма мало платит, а могла бы платить ему в два, нет, в три! раза больше, ведь он ценный работник… ценнее не бывает, с утра до ночи на жаре вокруг трансформатора бегает, как ангелок с замасленными крылышками, но директор и фирма этого не понимают и выкидывают деньги на ветер, на переводчиков например.

Проблема была в том, что я уже и не знал, как себя вести, с одной стороны, молча терпеть его поганый треп я больше не мог, с другой же стороны, ругаться с ним не хотелось, потому что боялся. Было в нем что-то такое пакостное, мерзкое, пугающее, и в каждой истории его присутствовали гадкие детали. Например, рассказывая о собственной жене, он упомянул о том, как воняют ее вагинальные выделения, а рассказывая о сестре, он вспомнил, что подглядывал за ней в детстве, когда она ласкала себя веточкой в сарае. Вроде бы рассказывает нормальную житейскую историю, а без гнусной подробности, которую следует опустить, обойтись не может.

Короче, он стал доставать меня. Я не мог нормально работать и спать не мог. Самые ужасные мысли закрадывались в голову: я решил, что он хочет если не убить меня, то покалечить или очень сильно навредить и обставить все как несчастный случай. Вот поеду я на станцию, буду там ходить между трансформаторами, и случайно упадет мне на голову железяка. Или выпью я чаю дома и траванусь… Вариантов множество!