Голос крови - Клаудия Грэй

Во всяком случае, на Джофа Систрайкера они подействовали.

— И так еще целый километр?! — Джоф намертво вцепился в веревочные перила обеими руками, уставившись на бурные волны далеко внизу. — Да какому садисту пришло в голову построить такое?

— Истинному сыну Памарта, — ответила Грир, подражая акценту своих бабушек и дедушек, то есть слегка напирая на «р». Она накинула широкую шерстяную шаль на голову и намотала ее вокруг шеи, чтобы ветром не унесло, спрятав концы среди нескольких слоев накидок и плащей. На родной планете все памартцы так одевались. — Которого ты и изображаешь, если забыл. Стоит тебе явиться в кантину бледным и трясущимся, с таким видом, будто тебя вот-вот стошнит, — плакала наша легенда.

Джоф сглотнул:

— Боюсь, меня и впрямь сейчас стошнит.

— Тогда просто топай, не останавливайся. Может, хоть разрумянишься.

Кожа у парня была от природы такая же бледная, как у принцессы Леи, так что за коренного памартца он бы ни сошел ни под каким видом. Но те, чьи предки перебрались на Памарт несколько поколений назад, все равно рождались бледнокожими, так что можно было выдать Джофа за отпрыска такого семейства. На острове, куда они направлялись, расположенном на самом севере архипелага, как раз преобладали потомки переселенцев.

— Кроме того, чем скорее доберешься до следующих опор, тем раньше сможешь передохнуть, — напомнила Грир.

— Ладно. Ладно…

Джоф глубоко вздохнул, отпустил перила и двинулся вперед. И решительно продолжал идти, хотя мост отчаянно раскачивался у него под ногами. Систрайкер был замотан в те же многослойные шерстяные одежды, которые так непринужденно носила Грир, отчего казался совершенно квадратным.

— А почему нам было просто не запросить посадку на нужном острове?

— Здесь садиться запрещено. Этот запрет наложен, чтобы защитить нас от вторжения. Хотя желающих вторгнуться уже лет триста не наблюдается.

Грир покачала головой. Иногда ей казалось, что местные кланы ждут не дождутся, чтобы из-за холмов показалось неприятельское войско, желающее помахать старыми добрыми мечами.

— Хорошо помогает, должно быть, — пробухтел Систрайкер. — У кого хочешь пропадет охота вторгаться, когда он поймет, что придется все время ходить по этим мостикам.

— Ты же пилот, ты летаешь в космосе. Откуда у тебя страх высоты?

— Свой истребитель я сам ремонтирую и сам им управляю, я знаю его как свои пять пальцев и знаю, что все зависит только от меня. А здесь… Да эти мосты, похоже, никто годами не чинил. Веревки могут лопнуть в любой момент. — Ветер снова качнул мост, и Систрайкер побледнел пуще прежнего.

Против воли развеселившись, Грир не удержалась от подначки:

— А я думала, ты соскучился по острым ощущениям, Систрайкер.

— Соскучился. Но чтобы желудок наизнанку выворачивался — это в список моих любимых острых ощущений не входит. Разве что наутро после — это еще куда ни шло.

Грир покачала головой:

— Ну, тогда держись.

Ее саму покачивание мостов даже успокаивало, как качка в море. Как и большинству здешних детей, Грир пришлось научиться управлять лодкой прежде, чем учиться летать. «Если не можешь покорить море, не сможешь покорить и небо», — говорили на Памарте. Самые теплые воспоминания детства для нее были связаны с морем — когда она ставила парус в лодке или искала подходящую бухту, чтобы бросить якорь.

Ветер, соленые брызги в лицо… Как же было хорошо! По-настоящему хорошо… Может, она стала слишком уж осмотрительной и осторожной с тех пор.

Грир посмотрела вперед, на маленький остров, полускрытый туманом. Его острые скалы торчали из воды, словно бросая вызов волнам. Вот уже на берегу стало можно разглядеть огни в окнах, и Грир больше не смогла обманывать себя: вернуться домой было так приятно. Всего пару часов полета — и она оказалась бы у друзей своих дедушки и бабушки, которые как раз собираются вместе и ставят на огонь огромные котлы с ухой. Завидев ее, они улыбнулись бы широко-широко и так же широко распахнули объятия…

«Ты не на каникулы к бабушке приехала, — мысленно одернула она себя. — И чтобы все получилось, никто не должен тебя узнать».

К счастью, пилотов знали больше по кораблю, чем в лицо. Когда Грир и Джоф, спустившись по ступенькам, вошли в старую кантину, посетители на миг подняли глаза на новоприбывших, но ни на одном лице не мелькнуло и тени узнавания. Разве что белобрысая шевелюра Систрайкера привлекла пару любопытных взглядов.

Джоф и Грир тихо уселись на лавке в конце одного из длинных столов. Почти сразу же подошел хозяин:

— Что-то я вас тут раньше не видел.

— А нас далеко носило. — Слова Систрайкера прозвучали достаточно небрежно, чтобы показаться убедительными, как показалось Грир, но хозяину что-то не понравилось.

Он достал из кармана фартука флягу, наполненную янтарно-красной жидкостью, и сидевшие поблизости посетители засмеялись.

«Девятый вал». Грир узнала бы его и с двадцати шагов.

Хозяин поставил перед Джофом квадратный в сечении стакан:

— Если тебя далеко носило, ты, может, уже и не наш. Разнежился небось, стал таким же слабаком, как они там…

— Нет, я… — заикнулся было Джоф.

— Нет? Ну так покажи, насколько крепка у тебя задница. — Хозяин наполнил стакан до краев и пододвинул его Джофу. — Выпей-ка. А я погляжу, как оно тебе.

— Он еще пацан. Дайте лучше я. — Грир дотянулась до стакана и залпом опрокинула его.

Казалось, одна струя пламени ударила ей под свод черепа, а другая выжгла все потроха в животе, но Грир умела обращаться с «Девятым валом». Три глотка — и готово. Грир улыбнулась хозяину, поставила стакан на стол вверх дном и хлопнула по нему.

— Такая задница вас устраивает?

— Вот это наша девчонка! — заорал хозяин, и прочие посетители радостно завопили.

После этого Грир и Джофа приняли за своих. Несколько человек подошли поздравить, кто-то пожимал руки, потом шумиха стихла, и они затерялись среди десятков прожженных пилотов и бойцов, потягивающих эль кружка за кружкой. Люди вокруг разговаривали в полный голос, не опасаясь, что их услышит кто не надо.

— Что-то уж больно много патрулей вокруг Кесселя нынче. Могли бы уж тогда просто всю планету сеткой опутать, и дело с концом.

— Помяните мои слова, весь Имперский Флот где-то затаился и ждет своего часа, ой, помяните мои слова, мы его еще увидим…

— А он такой: «А меня не колышет, что тебе мои друзья не глянулись», а я такой: «А чего ж ты тогда про моих друзей распространяешься?» — а он…

— Нет, ну ты подумай: команда Салласта таки выиграла орбитальную эстафету… Поверить не могу…

Услышав эти слова, Грир, едва взглянув на говорившего, вставила: