Зеркало королевы. Другая история Белоснежки - Джен Калонита

– От королевы толка нет, но покуда Кэтрин коптит свет, – вещало ей зеркало, – не дам о будущем твоём точный ответ.

Ингрид была очень близка к тому, чтобы чем-нибудь кинуть в зеркало, когда оно произнесло эти слова, но всё-таки не посмела этого сделать. Тоненький голосок в голове девушки, который к этому дню стал ещё громче, сообщил ей, что подобное действие приведёт к её неминуемой гибели. Она не знала наверняка, говорилось ли о погибели в прямом или в переносном смысле, но ей не хотелось испытывать судьбу. Ингрид помалкивала, молясь, чтобы всё решилось как-нибудь иначе, пока однажды магический предмет не стал выражать свою мысль настойчивее:

– На что тратишь, Ингрид, ты время своё? Над Кэтрин кружится уже вороньё. Судьба давно ждёт твоего торжества, возьми её в руки, корона – твоя.

Ингрид старалась игнорировать слова зеркала. Ведь речь шла о её сестре, а она провела для себя черту, за которую не станет переступать: девушка отказывалась уничтожать единственного человека, которого она когда-либо по-настоящему любила. Да, у Кэтрин теперь был Георг, которого та любила гораздо сильнее, чем Ингрид, но он был лишь мелким недоразумением. Тем, от кого она, в конце концов, сможет избавиться.

Ингрид и в голову не могло прийти, что ей придётся соперничать за внимание Кэтрин с ещё одним человеком, избавиться от которого будет гораздо сложнее.

Семнадцать лет назад

– Она вообще никогда не престаёт плакать? – спросила Ингрид, легонько подбрасывая ребёнка вверх-вниз на коленях, пока группа женщин помогала Кэтрин одеться.

Кэтрин засмеялась:

– Перестаёт! Покачай её, Ингрид. Младенцам нравится, когда их убаюкивают, приговаривая, что всё будет хорошо.

«Покачать?» – девчонка уже с пелёнок начала строить из себя принцессу.

Прошло два года с тех пор, как Ингрид переехала в замок, но пламя любви Георга и Кэтрин не только не начало затухать, но даже разгорелось ещё ярче с появлением их первенца. Девочка унаследовала только самые лучшие черты от обоих родителей, хвала небесам (Кэтрин, должно быть, находила Георга привлекательным, но Ингрид он напоминал жабу). Девочку назвали Белоснежкой. У неё было фарфоровое личико, огромные глаза, обрамлённые роскошными ресницами, и густые чёрные локоны – все жители королевства в новорождённой принцессе души не чаяли... Все, за исключением одного человека.

Когда Белоснежка смотрела Ингрид в глаза, та была готова поклясться, что девочка видит, какая у неё чёрная душа. Всякий раз, когда она брала её на руки (а таких моментов было не счесть, поскольку подобного поведения ждут от первой фрейлины королевы и тёти принцессы), ребёнок начинал кричать.

Крупные слёзы катились по щекам Белоснежки, пока Ингрид укачивала её, пытаясь утихомирить. Но что бы она ни делала, ребёнок в её руках не успокаивался ни на минуту.

– Позволь, я покажу тебе, как надо, – сказала Кэтрин, ловко беря шестимесячную Белоснежку на руки. То, как быстро она это сделала, в сочетании с заразительной улыбкой, которой она одарила девочку, тотчас же успокоило младенца. Всего через несколько минут ребёнок уже радостно агукал. Все присутствующие в комнате собрались, чтобы посмотреть на неё.

– Наша королева – прирождённая мать, – произнесла служанка, которую Ингрид терпеть не могла.

Оттеснив женщину, Ингрид обратилась к сестре со словами:

– Кэтрин? Ты уже заканчиваешь здесь? Сейчас мы должны обсуждать необходимость увеличения числа работников в шахтах. По правде говоря, я считаю, мы могли бы просто увеличить продолжительность рабочей смены, не нанимая новых шахтёров. – Одна из служанок презрительно посмотрела на Ингрид, но её это не смутило. – Таким образом мы сможем увеличить добычу алмазов вдвое и получим хорошую прибыль.

Казалось, Кэтрин её не слышала: сестра продолжала ворковать над Белоснежкой, и та купалась в лучах внимания, которые должны были предназначаться для Ингрид.

– Кэтрин? – голос Ингрид стал ещё раздражённее. – У нас есть всего полчаса, чтобы пообщаться. Сегодня тебя ждёт очень загруженный день, и нам может не хватить времени на обсуждение вопросов.

– Ох, Ингрид, – произнесла Кэтрин, не сводя глаз с Белоснежки. – Шахты могут подождать ещё денёк. А сейчас подойди поближе и полюбуйся на свою племянницу вместе со мной.

– Но... – Это было просто невыносимо! Королевство нуждалось в правителе с твёрдой рукой, способном хорошенько его встряхнуть. Они могли бы утопать в богатстве и роскоши, будь Георг способен на решительные меры! Если шахтёры станут работать дольше, несмотря на то, что такое решение вряд ли им понравится, это принесёт королевской семье невиданные прежде богатства!

«Давай же, смелее! Свой страх отгони! Исполни мечту и всю власть захвати».

– Ты продолжаешь это повторять, но это немыслимо, – прошипела Ингрид, и все взгляды обратились на неё. Она что, только что произнесла это вслух?

«Ладонью дотронься до глади стекла, смотри, что скрывает судьбы пелена».

Значит, зеркало жаждет напиться жизненной силой вновь. Откровенно говоря, Ингрид претило прикасаться к нему. Каждый раз, когда она вступала с этим предметом в непосредственный контакт, он словно начинал блестеть ещё ярче, в то время как она ощущала усталость и слабость. Должно быть, это чувство – плод её воображения. В конце концов, это всего-навсего зеркало... Зеркало, которое знало все её сокровенные мысли. Ингрид уже несколько раз прикасалась к нему, и связь между ней и этой неведомой силой стала крепче. Теперь она владела такими заклинаниями, о которых никогда раньше не слышала, а её голову переполняли гениальные идеи, которые позволят навести в королевстве порядок. Но ей совсем не нравилось чувство опустошения внутри.

– Ты что-то сказала, Ингрид? – переспросила её Кэтрин. Она даже не удосужилась поднять взгляд, задавая вопрос. Как оскорбительно! Этот нелепый ребёнок занимал почти всё время и внимание Кэтрин. А та часть, которая оставалась, уходила на выполнение королевских обязанностей.

– Нет, – пробормотала Ингрид, хотя в этот момент ей хотелось кричать.

«Коль хочешь трон заполучить, придётся жизнью заплатить», – всё не унимался голос зеркала в её голове.

Но Ингрид ещё не была готова к нему прислушаться.

– Сегодня я научился кое-чему полезному, – объявил Весельчак, вытерев последнюю тарелку и убрав её в шкаф.

Его товарищи и Белоснежка посмотрели на друга из разных углов домика. Весельчак и Умник вытирали посуду, в то время как Простак и Скромник подметали пол. Ворчун разводил огонь в камине, а Белоснежка, Чихун и Соня мыли кухню.

Всю последнюю неделю девушка жила в домике человечков, или гномов, как они сами себя называли, и быстро привыкла к новому распорядку дня. Её новые друзья и слушать не хотели о том, что девушка будет для них готовить и убирать («Ты ведь принцесса!» – объясняли они), поэтому было решено, что обязанности по хозяйству гномы поделят между собой, а Белоснежка будет отвечать за приготовление пищи, пока они работают в шахтах. Днём девушка никогда не покидала жилище – Ворчун взял с неё слово («У королевы повсюду шпионы! Не открывай чужим дверь!»). Поэтому у неё было достаточно времени на продумывание новых способов остановить жестокое правление тёти. Но всё же, хотя она и понимала, что это для всеобщего блага, ей не нравилось целыми днями сидеть в четырёх стенах. Такой распорядок напоминал ей о жизни в замке, которую она проводила в заточении.