Перед лицом любви - Джилл Шелвис

Но, как и в высшей школе, те из немногих молодых людей, чьи взгляды были обращены в ее сторону, смотрели сквозь нее, как будто… как будто она была пустым местом. Приятно было сознавать, что ее котировки по шкале соблазнительности все так же высоки.

За исключением того, что все было, как раз наоборот.

Ладно, возможно, обувь и волосы действительно много значат, по крайней мере, для этих людей, которые, наверное, ни дня не проводили без идеальной прически. Дэни ощущала эксцентричность своего поведения, но более всего свою неуклюжесть и непривлекательность, и, тем не менее, продолжала движение вперед. Она могла сделать это. Могла улыбаться, изображать веселье, а позже в качестве награды разделаться с припасенным вкуснейшим мороженым от «Бена и Джерри».

«Решительная» – такой будет эпитафия на ее надгробии.

От собравшейся впереди группы с присущей ей элегантностью и грацией, которые не унаследовала Дэни, отделилась мать. Сандре Питерсон, которая была одной из самых богатых и влиятельных женщин Лос-Анджелеса, приходилось оберегать свою репутацию. Благодаря череде браков и удачных разводов она каждый раз все выше поднималась по социальной лестнице, прежде чем достигла нынешнего положения.

Темные волосы Сандры, как всегда, были тщательно уложены, обрамляя великолепное, ухоженное лицо. Улыбка казалась достаточно искренней, что явилось сюрпризом для Дэни, которая полагала, что Сандра всегда говорила о ней, как о слегка чокнутой. Так мать воспринимала образ жизни дочери.

По обе стороны от матери вышагивали ее приемные дети от предыдущего брака с каким-то итальянским графом. Им обоим, Тони и Элизе, было за двадцать. Одетые с иголочки, они шли с высоко задранными носами. Поскольку они слишком многое переняли от своего отца и редко разговаривали с простыми смертными, включая, а может быть, в особенности включая Дэни, она сначала обратилась к матери:

– Привет, мама.

– Дорогая. – И, к удивлению Дэни, мать расцеловала ее в обе щеки.

Тони и Элиза улыбнулись, хотя улыбкой это можно было назвать с натяжкой. Возможно, их душила мысль о сокращении доходов. Или, может быть, они и в самом деле испытывали к ней неприязнь. Хотя скорее всего сказывалось томительное ожидание того дня, когда попечители передадут им право распоряжаться доверительными фондами, размеры которых так велики, что их не истратить за всю жизнь. Да и за жизнь их детей тоже.

Или, может быть, за жизнь их внуков…

Примерно год назад, или около того, Дэни предложила этим двум не обремененным работой отпрыскам графской фамилии заняться филантропией. Они уставились на нее, выпучив глаза и широко разинув рты, так что Дэни практически увидела хомячков, крутивших колеса внутри их мозгов.

«Отдавать деньги?!» – ужаснулись они. Ведь у них никто никогда не отнимал деньги, так с чего бы отдавать их кому-то?

Когда их отец узнал, что у него рак, и заявил, что собирается оставить Дэни часть своего имущества, все были потрясены. Но он умер, так и не оформив нового завещания. Суд по делам о наследстве предоставил каждой стороне восемнадцать месяцев для оспаривания прав наследования, чего Дэни делать отнюдь не собиралась. Она пробивала себе дорогу собственным трудом. Но пока не истекли восемнадцать месяцев, люди все ждали от нее каких-то действий, перешептывались за ее спиной, находили ее отказ от денег, по меньшей мере, странным.

Когда она поприветствовала сводных брата и сестру, их губы едва скривились, не обозначив на лицах ни единой смешливой черточки или морщинки, никаких эмоций.

Тем временем Сандра придирчиво рассматривала Дэни.

– Вперед, мама. Скажи все, что думаешь.

– Я не была уверена, что ты придешь, с учетом того, с какой ненавистью ты относилась ко мне в последнее время.

– Я никогда не испытывала к тебе ненависти.

– Как только я стала богатой, ты перестала признавать меня.

Что это? Обычный женский прием по искажению фактов? Что ж, ее мать была мастером по извращению фактов в свою пользу.

– Я просто попросила, чтобы ты перестала управлять мной с помощью свалившихся на тебя денег, а ты в ответ отреклась от меня.

– Управлять тобой с помощью моих денег? – Сандра покачала головой и отпила шампанское из своего фужера. – Ничего себе.

– Но было именно так.

– Хорошо, пусть будет так. Моя вина, признаю. Я хотела, чтобы моя дочь носила нормальную одежду, училась в достойном колледже, имела нормальную работу…

– У меня нормальная одежда – Сандра фыркнула.

– Этому платью, по меньшей мере, четыре года. Не говоря уж о том, что оно куплено в магазине готовой одежды.

Не четыре, а пять лет, но какая разница? Хорошо, что оно все еще ей впору.

– Между прочим, я училась в отличном колледже.

– Ради Бога, с твоими знаниями тебе следовало поступать в Гарвард.

– Там нет зоологического факультета.

– Да. Я знаю, как это важно для тебя – забавляться с твоими слонами.

Ну вот, началось! Дэни потерла пальцем переносицу и сделала глубокий вдох. Она была специалистом по работе с млекопитающими. Сейчас уже главным специалистом, что почти не отразилось на размере ее более чем скромной зарплаты, но это ее совсем не волновало. Она занималась любимым делом, о котором всегда мечтала, и не собиралась ничего менять даже в угоду матери.

– Послушай, я желаю тебе приятно провести вечер. А мне, пожалуй, пора уходить. – Хоть раз можно будет уйти по собственному желанию. Повернувшись, Дэни врезалась в твердую кирпичную стену.

Или в грудь мужчины.

Он держал два фужера с шампанским, и на губах его играла чуть насмешливая улыбка, свидетельствовавшая о самоуверенности, которую Дэни никогда не испытывала. Когда она столкнулась с ним, шампанское выплеснулось из хрустальных фужеров прямо на ее купленное пять лет назад, в магазине готовой одежды, короткое черное платье.

Ее мать ахнула.

Ее очаровательный незнакомец чертыхнулся, потом начал извиняться и, поставив фужеры, звать на помощь официанта, но Дэни отказалась от предложенной помощи.

Разве можно ей помочь? Ей нужно вправить мозги за то, что она вообразила, будто сможет вписаться в окружающую обстановку. Махнув на прощание рукой матери и кивнув мужчине, лицо которого с радостью созерцала бы всю жизнь, но надеялась никогда больше не увидеть, Дэни двинулась прочь, на этот раз с большей осмотрительностью.

От пролитого на грудь и живот холодного шампанского перехватывало дыхание. Или же это было последствием испытанного унижения? Оттягивая прилипающее к телу платье, Дэни сняла фужер с подноса проходившего мимо официанта и на ходу осушила его. Вот так! Может быть, этим удастся немного поднять настроение?

А может быть, в этом году ее действительно навестит Санта-Клаус.