Мальчик-вамп - Дмитрий Емец

– С-скелет.

– Сам вижу, что скелет. Зачем он?

– Математику будет вести вместо Игрека. Чего ты у меня спрашиваешь? Ты у Стафилококка спроси, – огрызнулся Хитров.

– Слышь, а он из чего? Из пластмассы? – Петька даже не обиделся, так сильно был озадачен.

– Не знаю. Не уверен. Смотри на его зубы – одна гниль! Если бы он был пластмассовый, зубы были бы как новенькие. А у этого зубов почти не осталось, – стал рассуждать Филька, к которому постепенно возвращалось спокойствие.

– Ну да, гниль! А это что такое?

– Это не зубы. Это клыки. Такие вопьются в шею и... Смотри!

Хорохорясь, Филька просунул палец между челюстями скелета. Внезапно послышался сухой щелчок. Челюсти сами собой захлопнулись, зажав палец.

– О-а-а!

Филька с воплем выдернул палец. На нем выступила кровь.

Кровь была и на правом клыке скелета.

– Девочка, а девочка, почему у тебя такие большие зубы?

– Мой дедушка – палач, моя бабушка – упыриха, мой папа – оборотень, моя мама – вампирша. Вот почему!

Хроники потустороннего мира

– Он вцепился в меня! – крикнул Хитров. – Ты видел: он вцепился!

Петька захохотал. Его круглые щеки запрыгали, как два помидора.

– Ой, не могу! Умора! Скелет в него вцепился! – взвизгивал он, держась за живот.

Хохот у Мокренко был слишком тонким. Неожиданно тонким для такого гиганта.

Этот хохот и привел Фильку в чувство. Хитров сразу сообразил, какое оружие дал толстяку в руки. «Видели этого типа? – станет Петька говорить всему классу. – Знаете, что с ним недавно случилось? Его скелет за палец тяпнул! А уж завизжал он будь здоров! Едва в обморок не хлопнулся!» Скелет, вцепившийся в палец, это вам покруче некстати прожеванного дождевого червя. Восьмой «А» будет животики надрывать до самых летних каникул.

Но не успел Филька обдумать эту проблему со всех сторон, как внезапно в дверь просунулось нахмуренное лицо Стафилококка.

– Хитров, Мокренко! Вы где должны быть?

Лоботрясы разом вздрогнули.

Тут Стафилококк перевел взгляд вниз и увидел открытый ящик со скелетом. Челюсти скелета, странным образом сомкнувшиеся, когда Филька просунул между ними палец, теперь вновь слегка приоткрылись. Выражение у желтого черепа при этом было такое, будто он покатывался со смеху.

На миг завуч замер, а затем брови у него поползли к переносице. Причем правая бровь почему-то ползла быстрее, а левая все норовила застрять где-то по дороге.

– Хитров, почему экспонат распакован? Кто вам вообще разрешил заглядывать в ящик?

– Э-э... а-а... так и было, – пробормотал Филька.

Стафилококк недоверчиво скривил рот.

– Ты меня за идиота принимаешь? За болвана? За тупицу? За полного кретина? Выбирай!

Филька растерялся, не зная из чего выбирать.

– А линейка с моего стола? Она тоже сама поддела крышку? Ладно, Хитров, я с вами потом разберусь! А пока живо несите ящики! Одна нога здесь – другая там! Через пять минут я проверю!

Завуч зачем-то искоса бросил взгляд на скелет, повернулся и быстро засеменил к дверям. Сообразив, что он сейчас уйдет, Филька набрался смелости.

– А спросить можно? – выпалил он.

Стафилококк нетерпеливо обернулся:

– Чего еще непонятно, Хитров?

– Андрей Андреич, мы тут поспорили... Этот скелет настоящий?

Вопрос был, в общем, дурацкий. Дурацкий и заурядный. Но Стафилококк почему-то напрягся.

– В каком смысле: настоящий или ненастоящий? – нервно проговорил он.

– Ну, от мертвеца он или пластиковый?

– От десяти мертвецов! Я из тебя самого скелет сделаю, если ящики через пять секунд не будут на четвертом этаже! – рявкнул Стафилококк и исчез с удивительной даже для него поспешностью.

Филька задумчиво уставился на приятеля.

– Ты чего-нибудь понял? – спросил он.

– Не-а, – замотал головой Мокренко.

– По-моему, Стафилококк темнит!

– По-моему, тоже темнит!

– Ладно, делать нечего. Бери ящики!

Филька наклонился, чтобы поднять крышку. На миг его лицо оказалось совсем близко от пустых глазниц черепа. Хитрову почудилось, что в них на мгновение вспыхнуло синее ироническое пламя. Сердце у мальчишки заколотилось, а палец с запекшейся на нем небольшой ранкой так и запульсировал болью.

– Чего ты копаешься? Долго тебя ждать? – нетерпеливо крикнул Петька, уже торчавший в дверях.

Стряхнув оцепенение, Филька поспешно набросил на ящик крышку и подхватил его за край.

– Посторонись, мелюзга! Не видишь: гроб несем! – заорал на кого-то Мокренко, протискиваясь в коридор.

Толстяку очень нравилось, что они тащат скелет, и хотелось привлечь побольше зрителей.

Когда в кабинете биологии большой ящик был вновь открыт, внезапно обнаружилось, что скелет лежит на боку, а его руки, прежде сложенные на груди, теперь вытянуты вдоль туловища.

– Ты видел? Видел? Он перевернулся! – прохрипел Филька.

– Ага, брат! Типа хотел вылезти и тебя за горло: хрусь! Лужа крови, и ты труп! Приятно познакомиться со скелетом графа Дракулы! – легкомысленно выпалил Петька.

Толстяк объяснил новое положение скелета тем, что по дороге они несколько раз встряхивали ящик, чтобы дать знакомым девчонкам послушать, как грохочут кости.

Хотя Мокренко растолковал все правдоподобно, Фильке все равно было не по себе. Ему даже почудилось, будто скелет, чтобы лучше слышать, слегка повернул голову набок...

В тот день Хитров вернулся домой раньше обычного. Он даже отказался от заманчивого предложения Мокренко пойти к нему и заняться изготовлением пороха. Настроение у Фильки было скверное. Он ощущал смутное беспокойство, которое никак не мог стряхнуть.

– Идиот Стафилококк! Пристал со своими ящиками! Лучше бы мне пару влепили, – бормотал Хитров по дороге, пиная пустую банку из-под джина с тоником.

Открыв дверь своим ключом, Филька шагнул в коридор и тотчас услышал доносившийся с кухни душераздирающий женский крик.

– Нет, нет, нет! Не смей подходить! А-а!

Женщина взвизгнула еще громче и затихла. Отчетливо стали слышны клокочущий рев и хруст. Судя по этому звуку, на их кухне кого-то пожирали, причем в сыром свежеразделанном виде.