Смерть стоит за дверью - Билл Флойд

Вдруг Хейден повернулся и посмотрел в сторону окна. Быстро нырнув вниз, я тихо прокралась к машине, сгорая от стыда, что меня могут застать за столь неприглядным занятием, хотя не сомневалась, что Хейден меня не заметил, а на пустынной улице не было видно ни души.

Я села в машину и заперла дверцы. Увидев свое лицо в зеркале заднего вида, я сделала нелицеприятное открытие, что вид у меня совершенно безумный. Длинные светло-каштановые волосы, обычно слегка завитые на концах и уложенные в аккуратную прическу, вполне приличную для провинциальной дамочки средних лет, растрепаны. Бархатистая кожа, которую я всегда считала своим главным достоинством, в свете уличных фонарей выглядела бледной и увядшей. Изумрудно-зеленые глаза, являющиеся предметом восхищения подруги, как мне казалось, придающие лицу беззащитное выражение, которое мужчины воспринимают как приглашение к незамедлительным действиям, сейчас смотрели из зеркала безжизненными мраморными шариками, не отражавшими ничего, кроме тревоги. Мне вдруг пришло в голову, что во время ежедневного утреннего туалета, когда чищу зубы, сушу волосы и подкрашиваю лицо, я очень редко заглядываю в глаза своему отражению в зеркале, хотя уже давно заслужила прощение. Вот только Притчет думает иначе. Интересно, сколько еще людей не находят себе покоя и не могут избавиться от кошмара с того дня, как Рэнди вторгся в их привычную повседневную жизнь?

Я заставила себя дышать глубже. Нет, не стоит будить Макферсонов и устраивать нелепую сцену, но я ни за что на свете не спущу глаз с их дома до самого утра. Если я что и приобрела за последние годы, заплатив непомерно высокую цену, так это стремление позаботиться о близких.

Должна признаться, в течение последних шести лет бывали периоды, когда я напрочь забывала, кто мы с Хейденом на самом деле. Они длились несколько часов или даже дней, а порой и целую неделю. И я действительно верила, что меня зовут Ли Рен, а не Нина Ли Мосли, урожденная Сарбейнс. В такие моменты забывалось, что мне пришлось изменить имя законным путем после того, что натворил бывший муж.

Однако подобное ощущение спокойствия длилось недолго и всегда исчезало при очередном сообщении о зверском преступлении в вечерних новостях, случайном разговоре на работе или решении деликатных юридических вопросов. Стоило вспомнить о реальности, и снова волной накатывало предчувствие беды, ставшее привычным состоянием, а кратковременное облегчение, примиряющее меня с прошлым, к которому намертво привязывали невидимые нити, бесследно исчезало, и на смену приходило осознание собственной ребяческой безответственности и глупости. Я ощущала себя бессовестной эгоисткой, подставившей под удар собственного сына.

Чарльз Притчет… Должно быть, он узнал, где мы живем, и ждал подходящего момента, чтобы встретиться со мной. Он жил в предвкушении этой встречи, а значит, его намерения очень серьезные. Господи, напугав меня до смерти, он не получил желаемого удовлетворения и наверняка разработал очередной план. У таких людей жизнь состоит из череды различных проектов, и моей особе вряд ли отведено в них существенное место.

От такого умозаключения, со всеми вытекающими из него последствиями, голова пошла кругом, но обморок был в данный момент непозволительной роскошью, и потому я стала делать заметки в маленьком блокнотике, который храню в бардачке. Я писала там всякую чепуху, которую сама едва различала в тусклом свете уличных фонарей, но требовалось хоть чем-нибудь занять руки. Я лихорадочно записывала какие-то даты, ничего не значащие слова, представляющие собой классический образец «потока сознания». Случись мне через некоторое время просмотреть свои записи, я бы в них ничего не поняла. Скомкав несколько исписанных листков, я бросила их на пол машины.

Теперь я хоть и смутно, но вспомнила Притчета. Он богат и занимает в списке потерпевших особое место, представляя собой нечто более значительное, чем просто родственник, у которого Рэнди убил одного из членов семьи. Чарльз собирал пресс-конференции перед началом судебного процесса, и ходили слухи, что он за свой счет оплатил услуги фирмы, занимающейся связями с общественностью, и она работала со средствами массовой информации. Я не помню, чтобы он присутствовал в зале суда, но это и не имеет значения. Из всего пережитого кошмара в памяти остались отдельные слова, с которыми ко мне обращались какие-то люди, и вопросы, задаваемые обвинением и защитой. Своих ответов я не помню, хотя их, конечно же, где-то записали. Я нашла в памяти укромный уголок, куда заперла за семью печатями воспоминания о тех днях. Обвинители, подтвердив добровольное содействие следствию, оградили меня от всех ужасов предшествовавшей суду рекламной вакханалии, и все это время я провела у матери, где досужие репортеры не могли до меня добраться. В памяти сохранилось воспоминание не о самом Притчете, а о его появлении на телевидении, когда он, тыча пальцем в камеру, не мог совладать со своими чувствами, что в сложившейся ситуации вполне объяснимо. Как же я могла его забыть, не узнать сразу же, как только он ко мне подошел?! Почему не вспомнила его имя?! Я помню имена почти всех жертв. Особенно запомнился мальчик, который случайно уцелел, спрятавшись в комнате для гостей, в то время как вся его семья была зверски убита. После очередного заседания суда, в тот день, когда он давал свидетельские показания, мне удалось поговорить с парнем. Его психика была нарушена, и я поняла, что он до конца своих дней будет страдать от чувства вины из-за того, что выжил, в то время как дорогие ему люди были обречены на долгую и мучительную смерть. Мальчик стал еще одной жертвой в веренице несчастных, которые из-за жуткой мании, владевшей Рэнди, потеряли друзей и близких. Большинство из этих людей не пришли на суд, и никто не посмел их открыто осудить. К тому времени их погибшим сыновьям, дочерям, отцам, матерям, мужьям и женам уже никто не мог помочь. Теперь настал час Рэнди, последнее представление, к которому все эти годы стремился его порочный рассудок. Откровение в присутствии множества людей, которым наконец станет ясно, что кроется в глубинах его души. И это он, мой спутник жизни, мой супруг!

Кровавая пляска Рэнди продолжалась не менее десяти лет, а может, гораздо дольше, и почти все это время я была рядом, ни о чем не подозревая. Бедная, пребывающая в неведении Нина, которая столько лет делила супружеское ложе со зверем и ни о чем не догадывалась! Да, все было именно так, хотя некоторые считают меня сообщницей, а в самом начале следствия даже заподозрили в непосредственном участии в безумной, омерзительной охоте, которую затеял Рэнди.

И тогда, и сейчас могу поклясться, что ничего не знала, да и не могла знать.

Я никогда не высказывала эти аргументы вслух, так как, слава Богу, удалось избежать ситуации, когда приходится себя защищать и кажущаяся логичность всех доводов отдается в ушах пустым звуком. Конечно же, давно можно было обо всем догадаться, но так удобно не замечать очевидных фактов, которые столько лет кричали, призывая обратить внимание на что-то очень страшное, творившееся рядом со мной.

Я просидела в машине всю ночь. Ничто не потревожило покой тихой улицы, и ночную тишину нарушали лишь глухие удары моего сердца.

Когда мы с Рэнди были женаты уже около года, нам пришлось принять участие в поисках пропавшего мальчика по имени Тайлер Рено. Двумя днями раньше его мать и старшую сестру нашли убитыми в собственных кроватях, и по городку поползли разные слухи. Эль-Рей — пригород Фресно,[2]и дикие преступления, которые часто случаются в больших городах, считались здесь большой редкостью. По одной из версий, жену и ребенка убил разведенный муж, которого несколько раз допрашивали в полиции, но пока не взяли под стражу. Он настаивал на своей невиновности, но никто в это не верил. Подругой версии, которую передавали из уст в уста шепотом, семья стала жертвой какого-то религиозного культа, поклонниками которого считали молодых наркоманов, собиравшихся за городом, в трейлерном парке, где они торговали денатуратом, чтобы обеспечить себе привычное беспутное существование.