Завоевание - Джуд Деверо

— Только это тебе и остается, — заметила Лиана. — Увезти ее насильно — все, что ты сможешь после того, как она подойдет к тебе настолько близко, чтобы почувствовать, как от тебя пахнет.

Через два дня Сиверн собирался отправиться на турнир. Он отказался взять с собой одежду, приготовленную Лианой.

— Она примет меня таким, каков я есть.

— Зачем ты ей нужен такой? — парировала Лиана. А теперь Сиверн говорил Лиане, что хочет взять оруженосцем Зарид. Зарид счастливо улыбнулась: увидеть мир, послушать музыку, попробовать незнакомые кушанья, по…

— Она не может ехать с тобой, — настаивала Лиана. — Разве ты забыл, что, несмотря на весь этот маскарад, она — девушка. Что, если это станет известно? Кто оградит ее от какого-нибудь подвыпившего мужчины? А если она лишится девственности, у нее не будет шансов на хорошую партию.

"Брак?» — подумала Зарид. О браке с ней еще никто не говорил.

Лиана понизила голос:

— А Говарды? Они узнают, что двое Перегринов отправились в путь. Разве они не попытаются добраться до вас? И разве их мишенью не станет тот, кто младше и слабее?

— Даже Говарды не решатся оскорбить короля. А он будет там.

— Подумай о пути туда и обратно, — сердито продолжала Лиана. — Сиверн, пожалуйста, выслушай меня. Не подвергай опасности жизнь ребенка. Не дай твоему гневу на Иоланту стать причиной смерти твоей сестры.

Зарид сжала кулаки, да так, что коротко обрезанные ногти впились в ладони. Ей захотелось выйти из своего укрытия и накричать на Лиану. Сказать ей, что она, Зарид, прекрасно сумеет о себе позаботиться, и если какой-нибудь мужчина осмелится тронуть ее, он познакомится с ее ножом. Как смеет Лиана думать, что она не сможет постоять за себя и что ее надо защищать, как слабейшую из женщин? Она — мужчина!

— Я… — прошептала Зарид и с ужасом почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза. Она была женщиной, но женщиной, способной постоять за себя.

— Она поедет со мной. — Тон Сиверна дал Зарид понять, что этот вопрос обсуждению не подлежит.

Зарид отпрянула от стены и пустилась бегом вниз по ступеням, пока Сиверн ее не заметил. «Черт бы их всех побрал!» — думала она. Только что она была на поле, и Роган кричал, чтобы она выше держала меч, — а через минуту ей приходится слушать Лиану, которая уверена, что она не сможет даже отбиться от пьяного приставалы. Так кто же она: рыцарь или слабая девчонка, мужчина или женщина?

Зарид бежала до самого двора. Там стоял жеребец Сиверна. Оседланный конь ждал хозяина. Проклиная на чем свет стоит свою семью, Зарид взлетела в седло, не обращая внимания на доносившиеся сзади крики, промчалась по мосту.

Она гнала коня так быстро, как могла, не думая о том, куда едет. Замок и земли Перегринов остались позади, а Зарид все пришпоривала коня. Она была уже за несколько миль от дома, когда заметила, что ее преследуют. На троих преследователях были шевроны Говардов и одежда их цветов.

Сердце Зарид екнуло. Роган предупреждал, что Говарды следят за ними, что Говарды только и ждут, чтобы один из Перегринов оказался за стенами замка без защиты и помощи.

Всю жизнь ей говорили о Говардах. С первой минуты рождения, Зарид слышала об их злобном коварстве. Три поколения назад герцог Перегрин, старый и наполовину выживший из ума, вторично женился на молодой красотке из семьи Говардов. Женщина была честолюбива, она заставила престарелого супруга изменить завещание таким образом, чтобы все — деньги, титул, имение — досталось ее сыну, сыну, о котором ходили упорные слухи, что зачат он не от герцога.

Единственный путь, которым представительница семейства Говардов могла достичь цели — заставить мужа лишить наследства старших сыновей, — это убедить старика в том, что он и его первая жена не были по-настоящему женаты. Герцог, чей разум то был ясен, то заволакивался пеленой, потребовал, чтобы ему принесли церковные документы о браке. Он также приказал позвать свидетелей. Но записей в церковных книгах не нашли. Свидетели же все были мертвы — и некоторые скончались буквально на днях.

Старик умирал в мучениях. Он объявил сыновей от первого брака незаконнорожденными. Все его добро было унаследовано его женой и ее родственниками.

С тех пор Перегрины и Говарды воевали за земли, отошедшие к Говардам. Потери с обеих сторон были огромны, и велика была ненависть.

Зарид оглянулась на людей Говарда, преследовавших ее, и поскакала еще быстрей. Ей еще не приходилось так мчаться. Она прильнула к шее коня, грива хлестала ее по глазам. Копыта стучали по пыльному, истоптанному тракту, навстречу попадались люди и повозки. Но вскоре Зарид почувствовала, что конь устал. Люди Говарда нагоняли ее.

— Ну давай малыш, — подбодрила она коня. — Если мы доберемся до королевского леса, они нас потеряют.

Девушка вновь пришпорила коня. Их сердца бились одинаково лихорадочно.

Они уже были почти у цели, Зарид уже видела спасительный лес, но тут конь, попав копытом в яму, упал. Зарид, свалившись с него, покатилась по земле. Когда она смогла осмотреться вокруг, то увидела, что над ней стоят трое воинов и их мечи направлены на нее.

— Это младший Перегрин, — сказал один, не веря, по-видимому, своей удаче. — Нам хорошо заплатят.

— Прекрати считать деньги, да свяжи его покрепче. Я не хочу, чтобы он сбежал прежде, чем мы доставим его на место.

Один из них схватил Зарид за руку и поднял.

— Э, да он совсем малыш!

Зарид попыталась вырваться.

— Эй, не дури, парень, или попробуешь моего ножа. Не думаю, что Говард будет возражать, если Перегрина доставят ему мертвым.

— Тише, — вмешался первый. — Посади мальчишку на своего коня. Надо убраться отсюда, пока не нагрянули его братья.

Упоминание о старших братьях отрезвило остальных. Один из них усадил Зарид в седло, а сам взгромоздился сзади.

Единственное, о чем могла подумать Зарид, было то, что теперь старая распря загорится с новой силой, и прежде чем этому придет конец, она может потерять братьев. Зарид закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы раскаяния. Она должна как можно дольше дурачить своих врагов, выдавая себя за мальчишку. Ей не хотелось даже думать, что произойдет, если такие, как они, поймут, что она — девушка.

Тирль Говард вытянул длинные мускулистые ноги, широко зевнул и снова откинулся на мягкую траву у ручейка. Солнышко припекало, лениво жужжали мухи Слева от себя он слышал бормотание троих людей своего брата.

Тирль намеревался уснуть, хотел провести весь день, валяясь на солнце, но эти голоса не давали ему спать, напоминая о навязчивой идее брата.

Всего два месяца назад Тирль жил во Франции, при дворе Филиппа Доброго. Тирль получил образование и воспитание под надзором своей матери. Он изучал музыку, танцы, и жизнь его, проходящая там, где беседа — целое искусство, была легка, приятна и содержательна.