Сфера Маальфаса - Елена Долгова

– Можно трогаться, госпожа. Все чисто.

Лошади медленно шли по тропе. Холмы закрыли уже половину неба…

Дальнейшие события последовали молниеносно, застав маленький отряд врасплох. Элеран не испугался – молва не лгала насчет смелости Шарфенберга. Медленно, будто в сонном видении, запрокинулся назад, на круп лошади, Шенк, лошадь вскинулась на дыбы, выбросила раненого из седла, арбалетный болт торчал из левого плеча лесничего. Освободившийся от седока конь шарахнулся в сторону, насколько это позволила тесная лощина. Такса в серебряном ошейнике, отброшенная в сторону случайным ударом копыта, скуля, покатилась по земле и тут же утихла, уткнувшись острой мордочкой в мокрую глину.

– Засада! Назад, Нора!

Элеран бросил бесполезный арбалет и, стиснув рукоять меча, огляделся. Двое противников перекрыли тропу, один, коренастый седой оборванец, как раз мелкими шажками двигался в сторону раненого Шенка, явно собираясь докончить дело ножом. Второй, долговязый, поджарый, как борзая, с обмотанной тряпкой головой и хорошим, имперского образца клинком, принял боевую стойку, перекрыв путь в глубь холмов. Третий враг, едва различимый, отбросив разряженный арбалет, возился на вершине холма – об этом можно было забыть на время – тем более, четвертый грабитель был уже рядом и заносил для удара топор. Элеран рванул повод, разворачивая скакуна в тесном проходе, меч со свистом вышел из ножен. Бродяга даже и не пытался пробить кольчужные поножи всадника – он самым грубым образом метил в беззащитные конские ноги. Шарфенберг, не тратя времени, наотмашь полоснул по спутанным волосам.

– Доброго пути на тот свет, оборванец.

Шенк, шатаясь, поднялся с земли, по его кольчуге, пробитой арбалетным болтом, стекала неправдоподобно яркая кровь. Стрела не убила его – лишь застряла в мякоти левой руки чуть повыше локтя. Лесничий почти пришел в себя – он кривился от боли и судорожно дергал ножны, пытаясь вытащить короткий клинок.

Элеран спрыгнул с седла, примериваясь к долговязому, с имперским мечом. Тот гибко ушел от удара и сделал молниеносный – лишь зазвенел рассекаемый воздух – выпад. Фехтовал он отлично – слишком хорошо для альвисианского бандита, – Элерану понадобилось все его умение, чтобы вскользь отразить этот удар, сталь блеснула почти у самых глаз, задела завиток волос на виске, просвистела возле уха.

Шарфенберг немного отступил назад, перевел дыхание, теперь противники описывали на растерзанной траве полукруг. Стычка затягивалась. Элеран пожалел, что на нем лишь мягкая шапочка вместо шлема. Рискнуть все же стоило – он широко замахнулся, открывшись, левый бок пониже сердца ощутил мгновенный укол. Лезвие болезненно ткнуло в ребра, скрипуче чиркнуло по скрытой под расшитой курткой кольчуге. В следующий миг клинок Шарфенберга опустился на незащищенное плечо противника. Долговязый слишком поздно понял свою ошибку – когда его левая рука, отделившись от туловища, полетела на траву.

Элеран перешагнул через тело, мимоходом заметив восковую бледность, разом потемневшие веснушки и ставшие черными из-за расширившихся зрачков глаза дочери Виттенштайна. Оцепенев от испуга, она не повернула лошадь назад и сейчас смотрела на схватку, прижимая ладонь к губам. К счастью, гнедой иноходец стоял почти спокойно, и девушка не выпала из седла.

Раненый Шенк все еще отмахивался от противника. Левая, искалеченная рука бессильно повисла. Оба противника довольно неуклюже топтались на месте, но лесничий, получив еще полдесятка мелких порезов, двигался вяло, теряя силы вместе с кровью. Элеран попросту ткнул мечом в незащищенный живот наседающего коренастого, поймал повод своего жеребца и вскочил на конскую спину.

– Отходим. В седло. Живо.

Спасенный Шенк, не в силах говорить, благодарно кивнул. Этот жест оказался последним – второй болт, прилетевший с вершины холма, ударил слугу прямо в ямку между ключиц.

«Проклятье, – подумал Шарфенберг, – склон почти отвесный, глина мокрая. Я ошибся – я забыл о враге, это худшая из ошибок. Как он попал туда? Наверное, обошел с запада, по пологому склону. Придется спешиться и лезть, и то – получится ли. Пока я буду пытаться добраться до трижды проклятого ублюдка, он четырежды успеет убить меня. Три жизни взято за одного мертвого слугу – вполне достаточно. Надо уходить…»

– Нора, держись за мной!

Элеран ударил жеребца шпорами и еще успел увидеть краем глаза, что девушка, сбросив оцепенение, тоже пытается повернуть коня.

– Быстро! К лесу!

Мелькнуло темное пятно – заранее подкопанный и приготовленный грабителем камень отделился от верхушки холма и покатился вниз. «Боже мой, – подумал Шарфенберг, – эта глыба сейчас перекроет нам путь назад, единственную тропу к спасению». Страха он все еще не испытывал. Ближе, еще ближе…

«Удастся или нет?» – подумал Элеран почти с любопытством. Глухой удар за спиной сотряс тропу, камень запечатал проход. Вперед, прочь от предательских холмов! Темно-зеленая масса спасительного леса стремительно приближалась. Внезапно хлынул ливень. Порыв ветра бросил в лицо тугие струи. Все это время Элерану казалось, что гнедой Алиеноры скачет следом.

…Тяжело рухнул камень. Тонко, почти человеческим голосом, закричал гнедой, раненный в шею стрелой, и Алиенора упала с конской спины на мягкую глину, свалился плащ, дорожное платье намокло и порвалось. Она вскочила так быстро, как только сумела, и тут же замерла, парализованная страхом. Умирающая лошадь билась в двух шагах от нее, ржание заглушило все иные звуки. Поэтому бандит, пронзенный мечом Элерана, умирал неподалеку совершенно беззвучно.

Ошеломленная девушка смотрела, как он пытался придержать выпавшие из распоротого живота внутренности – засовывал их обратно: вместе с грязью, сломанными сухими травинками и мелкими камешками. Широкоскулое лицо посерело, спутанные волосы скрывали верхнюю половину лица, белые, крепкие зубы обнажились в оскале.

Лошадиный крик пронзительно взвился и внезапно оборвался. Сверху посыпалась земля, последний, четвертый, альвис в лавине земли, камешков и сломанных веток наполовину спустился, наполовину скатился вниз. Его одежду и даже лицо сплошь залепила мокрая глина.

Жертва стояла, не двигаясь. Благородные дамы Церенской Империи никогда не сражались с оружием в руках, их дело – хранить очаг, таков обычай, почти что закон, освященный временем. Исключения, конечно, случались, но все больше из тех, что отлично подтверждают правила – когда-то пиратствующими у северных берегов оборванцами и впрямь верховодила, наводя ужас своей жестокостью, какая-то полусумасшедшая опальная баронесса.

Альвис сделал шаг в сторону девушки.

– И-и-и!

Метнулось эхо в теснине холмов, Нора выхватила и метнула изящный охотничий кинжал. Получилось гораздо хуже, чем у прославленной в знаменитых песнях Якоба Виссерона пиратки – лезвие перевернулось и белая костяная рукоять безвредно ударила врага под бровь. Альвис лишь резко отшатнулся, на мгновение потеряв самообладание от острой боли. Возможно, вмешался случай или головорез не привык получать пусть даже безобидные тычки в глаз, но мокрая земля под ногами хлюпнула, и враг, не удержав равновесия, поскользнулся.