Путешествие - Даниэла Стил

– Зачем тебе завтра вставать так рано? – спросил Джек,обернувшись перед тем, как скрыться в ванной комнате, отделанной черныммрамором.

Они купили этот дом пять лет назад у богатого арабскогодипломата. На нижних этажах располагались большой гимнастический зал и бассейн,великолепные помещения для приема гостей. Наверху были четыре спальни, трикомнаты для гостей и шесть ванных комнат.

Детскую они даже не планировали. Джек с самого начала дал ейпонять, что не хочет детей. От общения с уже имевшимися двумя он никакогоудовольствия не получал и заводить других не желал. Мэдди погоревала некотороевремя, а потом по настоянию Джека подверглась стерилизации. Может, это и клучшему, уговаривала она себя. Живя с Бобби, она прошла через десяток абортов.Неизвестно, смогла бы она после этого вообще родить нормального ребенка. Легчебыло уступить Джеку и не рисковать. Он столько ей дал и столько еще хочет дать.В какой-то степени она его понимала: дети стали бы помехой ее карьере. Однакобывали моменты, когда она горько жалела о том, что приняла бесповоротноерешение не беременеть. Сейчас у большинства ее подруг есть дети, у нее жетолько Джек. Наверное, с годами она будет сожалеть все больше о неродившихсядетях, о внуках... Хотя, с другой стороны, это не такая уж высокая цена зажизнь с Джеком Хантером.

Они снова встретились на большой роскошной кровати. Джекприжал ее к себе, она положила голову ему на плечо. Они часто лежали такнекоторое время, перед тем как заснуть. Разговаривали о том, что произошло задень. Сейчас Мэдди пыталась угадать, что задумал президент.

– Я расскажу тебе, когда будет можно. И не надо строитьдогадки.

– Секреты сводят меня с ума.

– А меня сводишь с ума ты!

Он повернул ее к себе, ощущая атласную кожу под шелковойночной сорочкой. Он никогда не уставал от нее. Она ему никогда не надоедала –ни в постели, ни на людях. Особое наслаждение он получал от сознания, что онався принадлежит ему – и телом, и душой, и на работе, и в постели. Особенно впостели. Он не мог ею насытиться. Временами Мэдлен казалось, будто он хочет еепроглотить. Ему нравилось в ней все. Он все о ней знал, он хотел знать, что онаделает каждую минуту, где находится. Он многое мог бы сказать по этому поводу,однако сейчас думал только о ее теле, которого постоянно желал. Он впился в еегубы. Она застонала. Она никогда не отказывала ему в близости. То, что он таксильно ее желает, что она все еще так его возбуждает, казалось невероятным. Икак это не похоже на то, что было у нее с Бобби. Тот лишь грубо ее использовал,насиловал, причинял боль. Джека больше всего возбуждала власть и красота.Сознание того, что он, как Пигмалион, сотворил Мэдлен, давало ему ощущениесобственной власти. Обладание ею в постели буквально сводило его с ума.

Мэдди встала в шесть часов, как обычно. Бесшумнопроскользнула в ванную. Приняла душ, оделась. Прическу и грим ей сделают, каквсегда, на студии.

Джек спустился вниз в половине восьмого, побритый,причесанный, в темно-сером костюме и туго накрахмаленной рубашке. Мэдди,выглядевшая свежей и отдохнувшей, в темно-синем брючном костюме, пила кофе,просматривая утренние газеты. Подняла глаза на мужа. Она только что прочитала оскандале на Капитолийском холме. Минувшей ночью одного из конгрессменоварестовали, застав его с проституткой.

– И о чем они только думают...

Мэдди подала ему «Пост» и взялась за «Уолл-стрит джорнал».Она любила просмотреть газеты перед тем, как отправиться на студию.

Они поехали на работу в восемь часов. Джек спросил, зачем ейсегодня так рано. Готовит большой репортаж? Бывали дни, когда Мэдлен непоявлялась на студии раньше десяти. Как правило, над большим материалом онаработала целый день, а во время ленча записывала различные интервью. Выпускиновостей она вела в пять часов и в половине восьмого. В восемь заканчивалаработу, переодевалась в своей уборной на студии. Вечером они с Джеком обычнокуда-нибудь выходили. У обоих за плечами оставался долгий и трудный рабочийдень, но им это нравилось.

– Мы с Грегом делаем серию интервью с женщинами –служащими Капитолия. Уже наметили пять кандидатур. Мне кажется, это будетинтересный материал.

С Грегом Моррисом, чернокожим телеведущим, они работаливместе два года и очень тепло относились друг к другу.

– А тебе не кажется, что ты могла бы сделать этотматериал одна? Зачем тебе Грег?

– С представителем мужского пола будет выглядетьинтереснее.

У нее были собственные мысли по поводу передач, которыечасто расходились с мнением мужа. Порой ей даже не хотелось посвящать его вподробности того, что она делала. Не хотела, чтобы он вмешивался в ее работу.Быть женой главы телевизионной сети временами очень нелегко.

– Первая леди вчера говорила с тобой о своем Комитетепо борьбе с жестоким обращением с женщинами? – небрежным тоном спросил Джек.

Мэдди покачала головой. До нее доходили слухи о каком-токомитете, создаваемом женой президента, но к ней первая леди с этим необращалась.

– Нет.

– Значит, еще заговорит. Я ей сказал, что ты наверняказахочешь в этом участвовать.

– В зависимости от того, сколько времени это потребует.

– Я ее заверил, что ты войдешь в этот комитет. Этопойдет на пользу твоему имиджу.

Некоторое время Мэдди молчала, глядя в окно.

– Я бы сама хотела это решить. Зачем ты дал согласие заменя?

Порой она ощущала себя рядом с мужем девочкой-несмышленышем.Он всего на одиннадцать лет старше, а ведет себя так, словно она ребенок, а онее отец.

– Я уже сказал, это полезно для твоей карьеры. Можешьсчитать это волевым решением главы телестудии.

Как и многое другое. Она терпеть не могла, когда Джек решалза нее, и он хорошо знал, как это ее раздражает.

– Кроме того, как я понял, ты бы хотела участвовать вработе этого комитета.

– Позволь мне самой все решить.

Тем временем они уже подъехали к телестудии. Шофер открылдверцу. Оба молчали. Джек, по-видимому, и не собирался ничего обсуждать.Поспешно поцеловав ее на прощание, он скрылся в своем персональном лифте. Мэддиподнялась на лифте в отдел новостей, в свой застекленный офис, где работала ссекретаршей и помощником. Грег Моррис занимал кабинет поменьше рядом.

Увидев, что Мэдлен вошла к себе, он появился на пороге счашкой кофе в руке.

– Доброе утро... Или не очень доброе?

Грег внимательно посмотрел на Мэдлен. И, кажется, что-тозаметил. Она так и кипела, хотя увидеть это мог только тот, кто хорошо ее знал.Мэдди редко сердилась по-настоящему.

– Мой муж только что принял волевое решение.