Могучая кучка - Андрей Николаевич Крюков

Заслугой Львова явилось учреждение в Петербурге в 1850 году Концертного общества, которое ставило своей целью исполнение классической музыки. Концерты проходили в зале Капеллы.

Много лет помнили современники и вечера у князя Владимира Федоровича Одоевского. Умный, эрудированный человек, писатель, ученый, один из первых в России музыкальных критиков, Одоевский был дружен или знаком чуть ли не со всеми известными людьми Петербурга. Пушкин, Глинка, Лермонтов, Даргомыжский, Крылов, Гоголь, Жуковский, Вяземский, многие другие писатели, поэты, композиторы, ученые, постоянно собирались в его доме. Он жил сначала (в конце 20-х — З0-е годы) в Мошковом (ныне Запорожский) переулке, на углу Дворцовой набережной (сейчас дом № 22/1—3), затем (в 40-е годы) на Фонтанке, близ Аничкова моста (ныне набережная Фонтанки, дом № 35), позже — на углу Литейного проспекта и Бассейной улицы (теперь дом № 36 по Литейному проспекту, угол улицы Некрасова), а потом — в здании Румянцевского музея на Английской набережной (теперь набережная Красного Флота, дом № 44). У Одоевского всегда много говорили о музыке, о новых сочинениях, об исполнителях, здесь нередко прослушивались интересующие хозяина и его гостей произведения или исполнители.

Балакиреву довелось бывать в этих салонах. Он принимал участие в музицировании у Львова, у Одоевского. Простой и приветливый Одоевский особенно расположил к себе юношу. У них завязались теплые отношения. К сожалению, общение их было недолгим: Одоевский вскоре переехал в Москву. Сохранился экземпляр нот — «Искусство фуги» Баха — с надписью: «Милию Алексеевичу Балакиреву в знак приязни и уважения от кн. В. Одоевского. 16-е апреля 1856. СПб.».

Заслуживают внимания еще два петербургских музыкальных кружка. Они были не столь широко известны, как салоны Виельгорских, Львова или Одоевского, но участники этих кружков не менее преданно служили искусству. Кроме того, с ними связаны события, о которых пойдет речь в дальнейшем. Это кружки В. А. Кологривова и А. И. Фитцума.

Василий Алексеевич Кологривов — виолончелист, фанатично любивший музыку и отдававший ей все силы и средства. В середине 50-х годов он жил на набережной Екатерининского канала в доме Бутырина (ныне канал Грибоедова, дом № 118). У него регулярно собирались исполнители-инструменталисты: скрипачи, виолончелисты, пианисты. Постоянно бывал у Кологривова Антон Григорьевич Рубинштейн. Кологривов выступал в салонах, на открытых концертах. Он деятельно участвовал во всем, что было связано с музыкой, приобщал к любимому искусству молодежь. Василий Алексеевич давал бесплатные уроки игры на виолончели, всячески способствовал продвижению на музыкальном поприще начинающих талантливых музыкантов. Как вспоминал позже Рубинштейн, «Кологривов трудился с полным самоотвержением, забывая личные интересы, жертвуя материальными своими средствами». Вокруг него сгруппировались люди, «которые дышали музыкой», для которых она была «альфой и омегой их существования». Кологривов проявил участие и к Балакиреву.

Александр Иванович Фитцум, инспектор Петербургского университета, был альтистом, энтузиастом квартетного исполнительства. На музыкальные «пятницы» Фитцума приходили многие любители и профессионалы. Заботясь о музыкальном развитии учащихся, он организовал студенческий симфонический оркестр, который приобрел широкую известность. На одном из концертов этого оркестра Балакирев впервые предстал перед петербургской публикой.

Введенный Улыбышевым в крупнейшие салоны и музыкальные кружки Петербурга, Балакирев вызвал всеобщий интерес, тем более что восторженные слова о его таланте, высказанные авторитетным музыкантом, ранее слышали уже многие.

Знакомство с Балакиревым не разочаровало петербургских меломанов. Этот юноша с огненными карими глазами и густой красивой бородой был действительно на редкость одарен. Он виртуозно играл на рояле, обладал тонким музыкальным слухом и феноменальной памятью. К тому же он оказался многообещающим композитором. «Большая фантазия на русские национальные напевы для фортепиано с сопровождением оркестра», «Большой русский национальный концерт», «Первый русский оригинальный квартет для двух скрипок, альта и виолончели», ряд романсов, фортепианных произведений, наконец, Фантазия на темы из оперы Глинки «Жизнь за царя» — коронный номер Балакирева-пианиста — эти пьесы составляли творческий багаж молодого музыканта. Их нельзя было назвать зрелыми. Чувствовалось, что они созданы человеком, творческие стремления которого еще не вполне определились. Тем не менее в них обращали на себя внимание забота молодого композитора о национальном, русском характере своих сочинений (это отразилось и в названиях) и то, что образцом для себя он избрал музыку Глинки.

С первых шагов зарекомендовав себя с лучшей стороны, Балакирев очень скоро получил возможность выступить публично. Уже 22 декабря 1855 года он принял участие в концерте, исполнив, как указано в афише, «соло для фортепьяно». Это было в Кронштадте, в зале Коммерческого собрания. Концерт давали известный виолончелист и дирижер К. Шуберт и скрипач К. Кламрот. Выступить вместе с ними Балакирева пригласил, очевидно, Шуберт, познакомившийся с молодым пианистом на одном из музыкальных вечеров. Возможно, что содействие оказал и Кологривов: он учился у Шуберта и сохранил с ним теплые, дружеские отношения.

Концерт прошел успешно, и Шуберт предложил Балакиреву второе выступление — на одном из университетских концертов, проходивших под его управлением.

«Музыкальные упражнения студентов императорского университета в Петербурге» преследовали скромную цель — приобщить учащуюся молодежь к музыке. Однако роль их оказалась гораздо значительнее. В симфоническом оркестре играли не только студенты, но и бывшие студенты, и любители музыки, не учившиеся в университете (в частности, из кружка А. И. Фитцума). Солистами соглашались выступать известные артисты. Каждое воскресенье в актовом зале университета звучала музыка. Слух об этом быстро распространился по Петербургу, и вскоре мест стало не хватать, хотя за вход назначили плату: мужчины за 10 концертов платили 5 рублей, женщины — 3 рубля. «Большая университетская зала всегда была полна,— отмечал современник,— билетами надо было запасаться заранее...»

В программу обычно входили симфония и какая-нибудь увертюра, а между ними — сольные номера. Концерт 12 февраля 1856 года, на котором, впервые в Петербурге, выступил Балакирев, открывался Героической симфонией Бетховена, завершался увертюрой к опере «Волшебный стрелок» Вебера. Кроме Балакирева, исполнявшего первую часть своего фортепианного концерта, солистами выступили молодой артист петербургской оперы И. Сетов, певший арию из «Медеи» Пачини, и популярные солисты итальянской оперной труппы Л. Лаблаш и А. Бозио с ариями из опер Моцарта.

Музыкальный критик А. Н. Серов, оповещая читателей о предстоящем выступлении Балакирева, писал на страницах нового, только что созданного в Петербурге журнала «Музыкальный и театральный вестник»: «В этом концерте петербургская публика будет приветствовать первый дебют замечательного отечественного таланта, недавно появившегося на музыкальном поприще... Появление каждого нового деятеля на горизонте искусства очень отрадно, во сколько же отраднее, когда такой новый деятель, юный, с самыми блестящими надеждами, наш соотечественник! Истинной, глубокой радостью должны быть проникнуты сердца всех, кому дорога судьба искусства в