Невеста моего брата - Патрик Бессон

Белый цвет — цвет простыней. Январь — месяц приведений. Я должен был разродиться чудовищем: моей первой и последней земной любовью. Ходить по Парижу было частью моей работы: я журналист местной газеты, а парижский журналист много ходит. Кто, кроме меня, расскажет вам о новом бутике, об экзотическом ресторане или о романтическом отеле на страницах вашей газеты. Вспоминается площадь де Возж, такая холодная и раскрасневшаяся в тот день, когда я встретился со своим братом. Он был на мотоцикле. Съемки в Тарне закончились, и он хотел, чтобы мы вместе пообедали. В четыре часа пополудни нас могли обслужить только у Анди Валу на улице Гравилье. Фабьен одолжил мне шлем «Шуберт концепт», предназначенный для его невесты. Мой первый физический контакт с ней произошел через предмет, который станет гробом Фабьена, так как в ночь аварии на нем был не его шлем, а его бывшей невесты. Аннабель думает, что он его надел, потому что все еще любил ее, а я думаю, потому что он уже не любил. На улице Риволи мои лоб и уши горели, как будто они находились внутри Аннабель. В самой ее утробе. Мы выехали на улицу Тампль, поднялись по ней до улицы Гравилье и устроились у Анди. Хозяин вышел поздороваться. Когда он узнал Фабьена, вся моя слава вмиг расплющилась, как шляпа, на которую уселся толстяк. Мой брат смотрел на меня с сыновней нежностью, можно было подумать, что мы никогда в жизни не ссорились. Мы заказали чай с мятой и пирожные. Девичья еда. Братья стали сестрами. Фабьен рассказал мне о своих съемках. У него был помятый вид, какой бывает на следующий день после попойки или дозы кокаина. У меня сложилось впечатление, что чем больше он становился известным, тем больше он принимал наркотиков. Фильм был местным вестерном о крестьянской войне конца XIX века между величественной скалой Синглегро и утесом Урту. Мне послышалось «Уту». Саверио нам много рассказывал об их трагедии, случившейся в Руанде девять лет назад. Он говорил, что населению Тутси не повезло с европейскими СМИ, так как их резня совпала с войной в Боснии, происходившей намного ближе.

Актеров фильма поселили в замке де Каз на берегу реки Тарн. Фабьен переспал со второй женской ролью. Какому-то клиенту отеля удалось их сфотографировать, когда они целовались в парке, и фото опубликовали в прошлый понедельник во французском светском журнале.

— С мобильным телефоном теперь все превратились в папарацци, — жаловался Фабьен.

— А что Аннабель?

— Орет на меня.

— Вы поговорили?

— Всю ночь с понедельника на вторник и со вторника на среду. Ты что, не видишь, на кого я похож?

— Ты принимал наркотики?

— Днем я дублирую фильмы в Булони. Как же мне без них держаться?

— И как целовать девушек в парке?

— Иногда я забываю, что я знаменитость и интересую людей.

— И каковы последствия?

— Пытаюсь помириться с Аннабель, но это нелегко, да я и не уверен, что хочу этого.

— Ты ее больше не любишь?

— Я от нее устал. Она против табака, против алкоголя и против наркотиков.

— И против секса?

— Для секса есть получше.

— Девушка из Тарна?

— Например.

Воскресный обед в Мароле. Я вошел в пустой дом, так как Катрин и Саверио были на мессе. Мой первый визит после Рождества. Всякий раз, когда я возвращался сюда, я думал о своем отце. Его образ, частично стертый из моей памяти, проникал в комнаты, садился на стул, исчезал как облако. По возвращении из церкви глаза Саверио блестели, будто он плакал или готовился это сделать. Он пригласил меня выпить «аперо». Он легко употреблял разговорные и жаргонные слова, такие как работенка, передряга, свинство, бабки. В сознании иностранцев, живущих во Франции, это является признаком глубокого знания нашего языка. На аперитив мы устроились в зале.

— Во сколько приезжает Фабьен? — спросил я.

— Он не приедет. Он звонил позавчера вечером.

— Вы могли бы меня предупредить!

— Я хотел, но Катрин сказала, что тогда ты тоже ее подставишь. Твой брат и Аннабель уехали в Рим на выходные. Лучше бы они поехали в Венецию. Там сейчас карнавал.

— Они еще вместе?

— А они должны были расстаться?

— После приключений в Тарне у них были напряженные отношения. Аннабель не понравилось быть рогатой. Вдобавок она надоела Фабьену. Она мешает ему курить, пить и колоться.

— Может, это и к лучшему. Что меня беспокоит относительно твоего брата и особенно его карьеры, так это вялость его невесты, ее пустота и необразованность. Она тянет его вниз, а ему нужна женщина, которая бы его проталкивала. Уравновешенная интеллектуалка.

— Психолог?

— И среди них тоже есть хорошенькие. Они обожают актеров. Это интересный объект для изучения раздвоения личности. Француженка или итальянка.

— Француженка. В нашей семье уже достаточно итальянцев.

— Мне было бы с кем поговорить.

— Я же говорю с тобой.

— Говоришь, но меня не слушаешь.

Катрин позвала нас за стол. Она приготовила кускус с рыбой. Для его приготовления нужна некая серебряная рыбка, которую ловят у берегов Северной Африки. Во Франции ее не найти, поэтому здесь ее заменяют корюшкой. Это одно из любимых блюд Фабьена. Должно быть, Катрин купила рыбу в пятницу утром, до того как мой брат отказался от приглашения. В итоге я за двоих наслаждался кускусом нашей матери. Хотя мне больше нравился ее кускус с телятиной, морковью, репой, луком, кабачками, капустой и тыквой.

Когда я вернулся домой, на улицу Рей в 15-м округе Парижа, напротив водохранилища, я просмотрел в Интернете элитные римские гостиницы и стал названивать им, не для того, чтобы поговорить с Фабьеном или Аннабель, а чтобы узнать, где они спали, какой вид из их окна, сколько это стоило моему брату. Я проверил отель «Вилла Медичи» на площади Тринита ди Монти. Семьсот девяносто евро за ночь — это была нормальная цена для Фабьена. Ни в «Вербье», ни в «Аслер». В «Дэ Рюси» (на улице Вабина, где находится также «Пиранези Палаццо», куда я не звонил, потому что это более низкая категория) их тоже не было. Может быть, мой брат выбрал улицу Венето из-за бутиков. Я позвонил в «Grand Hotel Flora», в «Wetin Exelsior», «Rose Garden Palace», «Regina Hotel Bagliori», «Majestic». Ничего. Этот день должен был мне дорого стоить из-за телефонных разговоров. К счастью, это было воскресенье. Где же спрятались Фабьен и Аннабель? Были ли они вообще в Италии? Я упорствовал и закончил тем, что обнаружил их в «Visconti Palace». Возле площади Кавур и недалеко от Ватикана. Триста тридцать евро за ночь. Это не пахло страстной встречей. В крайнем случае, предвидя растраты иного рода, Фабьен мог сэкономить на своих выходных, но меня бы это удивило.

Он меня не предупредил ни об их отъезде, ни об их приезде. Я узнал об этом от Катрин, неохотно отвечающей на мои расспросы. Как будто она остерегалась меня. Догадывалась ли она о моих истинных намерениях но отношению к невесте Фабьена?