Дети Благой Великой Матери - Кае де Клиари

История вторая. Вдова

– Мамочка, а почему эта тётенька голая?

Девочка четырёх лет от роду держалась за палец молодой, красивой, но усталой на вид женщины. С другого её бока гигантскую статую разглядывал мальчишка лет пяти, поминутно прочищавший нос при помощи мизинца. Когда они вошли, огромность древнего храма напугала детей, но любопытство взяло верх, тем более что мама была рядом, а, как известно, рядом с мамой вообще бояться нечего.

– Это не тётенька, а балагая… балагалая… великая маматерь! – выпалил мальчик, так-как был старше, а значит умнее и храбрее сестры, хоть на всякий случай и держался крепко-крепко за мамину юбку.

– Тише, дети, тише! – испугано прошептала женщина. – Нашу создательницу и покровительницу надо называть – Благая Великая Матерь, я же учила вас, как это правильно говорить. И никакая она не голая, а просто на ней священные одежды, которые были приняты, когда она ходила по земле.

– Тогда все ходили голые? – опять спросила девочка.

– Тогда было очень жарко! – авторитетно заявил её брат.

– Нет, – снова испуганно оглянулась женщина, опасаясь, как бы их не услышал кто-нибудь из служителей, – просто ей не надо было никого стесняться, она ведь пребывала среди своих детей…

– Мама, а почему ты голая не ходишь? – поинтересовалась маленькая почемучка.

Женщина покраснела и метнула быстрый взгляд на сына, но тот, видимо зная ответ на такой простой вопрос, всем своим видом показывал, что он выше обсуждения очевидного.

– Я тебе дома об этом расскажу, – пообещала дочери женщина. – А теперь, давайте пойдем, поклонимся Благой Великой Матери…

– Мам, а где её руки? – вдруг спросил мальчик, у которого, несмотря на всю его ученость, тоже имелись свои вопросы.

– Вот они, посмотри направо и налево, – ответила женщина, указывая на огромные каменные глыбы, лежавшие вдоль стен.

Они были разделены на куски цилиндрической формы и смахивали на упавшие колонны, разбившиеся на несколько частей.

– Предание гласит, – пояснила женщина, – что много-много лет назад люди перестали почитать Благую Великую Матерь и отказывались заходить в её храм, как будто их ждало там что-то плохое. Тогда праведные служители храма, называвшие себя «белыми рыцарями», вышли в город и насильно загнали сюда целую кучу народа. Но люди не понимали, что им хотят добра и вместо того чтобы истово молиться Благой Великой Матери, продолжали стенать и плакать, думая, что им желают причинить зло. И тогда, наша прародительница и благодетельница не выдержала такого кощунства и уронила им на головы свои руки. В тот день погибло множество грешников…

– А белые рыцари тоже погибли? – спросил её сын, посмотрев снизу вверх, как может смотреть лишь дитя, не отягощённое бременем лжи и лицемерия, а принимающее всё за чистую монету.

Женщина открыла, было, рот, чтобы как-то ответить на вопрос, ответа на который она на самом деле не знала, но ей не удалось этого сделать.

– Молчи, несчастная! – проговорил у неё над ухом глубокий, спокойный и одновременно грозный голос. – Молчи, пока не нагрешила ещё больше и не навлекла на себя и чад своих проклятие Благой Великой Матери!

Женщина и оба её ребёнка в страхе обернулись. Позади них стоял священнослужитель в длинных чёрных одеждах, золотой шапке и с посохом в руках. За ним в позе почтительной покорности согнулся крючком тощий мелкий служка, державший под мышками переносную складную конторку и огромную книгу.

– Простите меня, святой отец! – пролепетала женщина. – Я только рассказывала детям о Благой Великой Матери…

– Как посмела ты, недостойная, пересказывать своим невежественным языком то, что дано трактовать лишь посвящённым? – с тем же ледяным спокойствием спросил священнослужитель. – Знаешь ли ты, что искажение святых преданий, это грех ещё более худший, чем язычество?

– Я не хотела ничего искажать, – затрепетала перепуганная женщина. – Я всего лишь пересказала то, что слышала и знала о благой Великой Матери с детства! Все знают историю о наказании тысяч грешников, когда руки её пали на их головы…

– Ах, вот как? – голос священника загремел уже грозно. – Так ты упорствуешь и продолжаешь говорить ересь, несмотря на моё предупреждение? Довольно! Ещё одно слово и храмовая стража бросит тебя в темницу за оскорбление веры! Даю тебе последний шанс – немедленно раскайся и не возражай больше даже в мыслях, иначе не будет тебе оправдания.

Он поднял свой посох, и женщина подумала, что сейчас он ударит её этой тяжёлой палкой усыпанной драгоценными каменьями. Она упала на колени, прижав к себе детей и рыдая в голос от охватившего её ужаса! Удара не последовало. Священник опустил посох и долго молча, смотрел на женщину и двух её детей, плачущих у его ног.

– Вижу, что раскаяние твоё искренне, – проговорил он чуть более мягким голосом. – Благая Великая Матерь прощает тебя, но за совершенный грех тебе придётся заплатить, чтобы искупить вину перед той, которую мы почитаем превыше всего и вся в этом мире. Итак, за искажение предания о падении рук Великой Благой Матери ты заплатишь в казну храма тысячу монет.

– Но!..

– За присвоение себе права излагать и трактовать истины веры, ты заплатишь ещё тысячу монет.

– Святой отец…

– За возражение духовному лицу и попытку оправдать себя, я налагаю на тебя дополнительный штраф в пятьсот монет.

– …

– И в назидание, дабы избавить тебя от искушения повторить сегодняшний грех, ты добровольно внесёшь в качестве пожертвования пятьсот монет в пользу храма. Итак, три тысячи монет ты обязана уплатить в казну до конца недели.

– Святой отец! – повторила глухим голосом женщина, глядя в пол, потому что не смела поднять головы.

– Да, дочь моя? – необычайно мягко спросил священник. – Ты что-то хотела сказать мне или спросить?

– Святой отец, я вдова, – почти шёпотом заговорила несчастная с таким видом, как будто была готова упасть в обморок. – Муж умер, оставив нам с детьми совсем немного средств и немало долгов. Сегодня я пришла в храм Благой Великой Матери, чтобы молить её об избавлении от грозящей нам нищеты…

– Благая Великая Матерь слышит все искренние мольбы, обращённые к ней, – назидательно сказал священник. – И люди всегда получают то, что при этом заслуживают, но, конечно, не всегда то, что хотят, потому что наша прародительница, защитница и покровительница лучше знает, чего достойны её дети.

– Но теперь, когда после уплаты мужниных долгов у меня нет больше денег, чтобы выплатить храму три тысячи монет, мне придётся продать всё, что у нас есть, в том числе и жильё. Мы окажемся на улице! А поскольку деньги надо