Путь. Книга третья - Анюта Соколова

– Смотри, совратитель, какая запись интересная.

– Интереснее тебя?

– Меня ты знаешь вдоль и поперёк. Даже, не постесняюсь сказать, и вглубь… А тут нечто любопытное!

Интригующе. Беру кристалл, смотрю. Синеглазый пристраивается рядом.

– Вот, с момента прихода бури. Видишь самое начало? Как тёмный всплеск.

Каюсь, проглядел. Начинаю с начала. Берег острова. Скэй?

– Одик. Вдали Корх заметен.

И как он рассмотрел? В дымке на горизонте?

– Джэд, это чей кристалл?

– Маргера, сына Свейра. Был такой Советник при Грихэне. Очень въедливый. Ну, ты опять перескочил! Дай сюда!

Он отбирает кристалл и показывает мне уже замершую в нужном месте картинку. Светлый песок, размеренно плещущиеся волны. И постепенно сгущающиеся хмурые тучи, стремительно надвигающиеся на того, кто в тот момент стоял с кристаллом на берегу.

– Здесь! – Синеглазый останавливает запись в том месте, где перед тучами на миг возникает чёрный сгусток, похожий на язык пламени или лепесток цветка. Доля секунды – и он исчезает.

– Что это?

– Пока не знаю.

– А запись откуда?

– Из Зала Памяти. Знаменитая Иенская буря. Пятнадцать жизней. Сына Адисга тогда, мягко говоря, склоняли всем Корхом. Принц Роал западное крыло замка восстанавливал почти год. Скандальная история.

Понимаю. Грехи своих пра-прапрадедов мой муж воспринимает весьма болезненно. Уродился же такой… ответственный!

– Совершенство моё королевское, это семь веков назад случилось! Почему тебя сейчас именно эта запись привлекла?

Джэд убирает картинку, откладывает кристалл в кучку на столе, обращает на меня задумчивый взгляд своих невероятных глаз… Какой же он у меня красивый! Дыхание перехватывает! Распущенные волосы шёлковыми потоками струятся по плечам…

– Дэрэк, погоди… Не отвлекай. Смотри сюда.

В его руках очередной кристалл, взятый из другой россыпи. И вид перед нами открывается иной. Берег Океана, покрытый лесом, шапка Солха вдалеке.

– Айг. Запись Вейша, принца Пенша.

Прикидываю время.

– Олькен?

– Аржэн. Самое начало правления. У этой бури названия нет, Вейш был отличным магом, погасил быстро, без жертв. Но! Вглядись!

Синеглазый опять останавливает действо в момент возникновения лепестка чёрного пламени, который уже настораживает.

– Совпадение?

– Если бы… Следующее – запись Апине, хоренга из Лакшэз. Эскен тогда ему лично благодарность объявил, за помощь в усмирении Тагайской бури. Правда, дед мой и сам руку приложил, уж больно здорово стихия разбушевалась. Сариэт затопило, до Эрижа докатилось. Род Апине семерых недосчитался, в Гнезде Сварда тоже потери были. Счастье, что и те, и другие – крылатые, побросали всё и умчались прочь. Теперь гляди внимательно!

На записи – знакомый тёмный всполох. Секундный, но заставляющий нахмуриться и подобраться.

– Джэд, это уже не смешно. Что это может быть?!

В ответ меня одаривают сдержанным хмыканьем – и разворачивают следующую картинку. Улиш, разлив Саджа. Раннее утро, Океан пленяет игрой серебряных бликов. Тучки на небе еле заметны, а вот сгусток черноты словно вырос в размерах и уплотнился.

– А это что за катастрофа? И чьё правление?

– Моё.

Дэйкен серьёзен, и я чувствую его сосредоточенность и тревогу.

– Вчера я почувствовал колебания фона, помчался в Улиш. Успел вовремя, поприветствовал зарождающуюся бурю, навёл порядок. И выброс этот заметил. Наверно, остальные маги прибыли после того, как стихия бушевала, им не до того было. А на фоне ясного неба сам видишь, как в глаза бросается. Длится секунды, возмущений магии не даёт. И я вспомнил, что уже подобное видел – когда смотрел Иенскую трагедию. Потом в памяти всплыл Тагай. Начал просматривать все похожие всплески – наткнулся на отчёт Вейша. И вот что меня насторожило – перед нами возникает карта Саора.

– Гляди. Возникает на берегу Океана, у Одика. Затем перемещается к Айгу. Вернулось к Лакшэз. И вчера – Улиш. Четыре бури, все очень похожие. Последствия разные, но это зависело от своевременности вмешательства магов… Только ты посмотри, какая любопытная картина вырисовывается!

Я слежу за линией, возникающей по мере того, как Джэд показывает:

– Появилось у одного края Саора, перелетело почти к другому, развернулось, ударило по берегу, откатилось назад… Необычно, правда?!

В моей голове только одна мысль: как он это заметил?! И – почему?

– Синеглазый, судя по азарту в твоём голосе, это ещё не всё.

Мой муж смотрит на меня с непередаваемой смесью торжества и тревоги:

– Дэрэк, если я прав в своих подозрениях, следующий удар придётся по Тагайю, ближе к Онору. А всплеск этот ни что иное, как заклинание, растянутое во времени. Между первыми двумя проявлениями около трёхсот лет, второй путь оно преодолело за сто пятьдесят, в Улиш добралось за семьдесят пять. Каждый раз срок сокращается вдвое. Соответственно, лет через тридцать семь – тридцать восемь можно будет удобно расположиться на берегу, свесить ножки в Океан и приветствовать новую катастрофу.

Лицо у меня вытягивается и принимает требовательный вид:

– Мы что, станем терпеливо ждать?

– Разумеется, нет! – Джэд рывком снимается с кресла. – Кто знает, что произойдёт за эти годы? Вдруг звёздам надоест, что хожу я к ним часто, а переселяться насовсем отказываюсь! Оставлять доченьке в наследство нерешённые проблемы не хочется.

Синие глаза бросают мне вызов – завуалированный озорными искрами:

– Как ты относишься к прогулке перед сном?

Вообще-то у меня были иные планы. Уложить его в постель, например, и заняться чем-нибудь приятным для нас обоих. Но побеждает дразнящая, непередаваемая, лукавая улыбка:

– Дэрэк… Океан в лунном свете, ночь на берегу… Где твой романтический дух?

Вздыхаю и натягиваю рубашку обратно. Всякие разумные слова, вроде «не лучше ли заняться семисотлетними заклинаниями с утра?», произносить бесполезно. У Дэйкена своя система исчисления: решил – делаю. Буду сопротивляться – он пойдёт в Тагай один. И кто знает? Звёзды – женского рода. Синеглазый красавец-король давно привлёк их внимание.

Сард встречает нас потоками золота, разлитого по волнам. Тэор пока не видать, тем лучше. Слияние не самая подходящая пора для наших целей. Джэд приветливо кивает Океану, лениво плещущемуся у наших ног. Шаловливо оглядывается на меня… и начинает раздеваться.

– Т-ты что… серьёзно про романтику?! – теряюсь я.

– А то! – муж открыто хохочет. – Сейчас как наброшусь!

Одежду он забрасывает подальше и заходит по пояс в воду:

– Будешь торчать с отвисшей челюстью или всё же присоединишься и подстрахуешь? Всплеск каждый раз проявляется над Океаном, здесь мы его и перехватим… Дэрэк! Да очнись же!

Очнуться?.. Поздно, любовь моя. Вся моя жизнь – это колдовской сон… Звёзды, уже настоящие, лижут твоё совершенное тело, отражаются в невероятных глазах, даже в лунном блеске сияющих ярче всего на свете… Я приворожён, очарован, опьянён тобой… Тёплые, ласковые волны мягко окутывают меня, идущего за тобой в Океан… да хоть за Грань! Я готов ради тебя на всё. Даже – обуздать своё желание. Мне далеко до твоей преданности миру. На первом месте у меня ты, один-единственный, всегда – ты. Я благословлён и проклят тобой, Джэд.

– Дэрэк… – сильные бронзовые руки обнимают меня, – Дэрэк мой… Потерпи. Давай, закончим с этим заклятием, а потом – я твой. Сегодня, завтра… вечно.

Слова, в отличие от взгляда, даются ему с трудом. Не любит моё синеглазое сокровище произносить вслух то, что думает.

– Джэд, заклинание должно появиться только через тридцать восемь лет! Как ты собираешься с ним бороться?

– Например, прибегнув к возможностям Хранителя Саора, – усмехается Дэйкен. – Помнишь, однажды я тебе ягоду показывал?

Такое забудешь! Той ночью ты впервые признался мне, что бессмертен. И умер через три дня.

– Изменишь время?

– Не в масштабах всего мира, – хитро подмигивает мне Джэд, – просто позовём к себе этот чёртов сгусток. Затем уничтожим его и пойдём спать.

В его изложении это действительно очень просто. Пока не задумаешься над реальным воплощением… Иногда мне кажется, что рядом со мной бог, по недоразумению заброшенный в Саор. В человеческом облике, хрупком теле, но с непостижимыми возможностями.

– Я не ставлю Барьер, так что, Дэрэк, гляди в оба. Начали?

На какой-то миг вокруг нас всё замирает. Стихает ветер, останавливаются волны. Звёзды перестают мерцать и светят ровно и холодно. В золоте Сарда утопает берег, тишина током крови звенит в ушах.

Чёрный цветок расцветает в нескольких шагах – мрачный и… живой! Его лепестки из языков мглы дрожат, в них пульсирует тьма. А ещё – он застывает, словно не решаясь двинуться дальше. И даже отклоняется!

– Ну уж нет, – Синеглазый манит его к себе, – иди сюда!

– Слушается! – невольно вырывается у меня, при виде того, как колеблющийся всплеск медленно, нехотя, но приближается. – Он подчиняется тебе, Джэд!

На секунду небо