Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля? - Михаил Полятыкин

— Но у вас их двое…

— Старший уже был женат и не нуждался в такой постоянной заботе и опеке, как младший, которому едва исполнилось тогда тринадцать лет.

— Когда же вам его было воспитывать, если вы работали за полночь?

— А иногда и ночью, добавил бы я. Мне помогала моя мама, она заботилась о нем в мое отсутствие, как, впрочем, и обо мне, когда я появлялся дома. Сын же частенько поджидал меня на улице в довольно поздние часы, не водил компаний, чему я откровенно был рад.

— А как, интересно, развивался ваш с сотрудницей роман? И почему из троих, возможно неожиданно для самого себя, вы выбрали именно ее?

— Помните песню «Любовь нечаянно нагрянет…»? В моем тогдашнем возрасте трудно было предположить, что она нагрянет, хотя и существует классическое «любви все возрасты покорны»… Покорны — согласен, но чтобы нечаянно в возрасте за пятьдесят — вряд ли. Совместная работа и общий интерес связывают иногда людей гораздо прочнее других уз, и в этом процессе они начинают вдруг находить в коллеге такие черты, которые не встречались им прежде, и отмечать про себя: э, брат, да это похоже на то, что мне надо.

Я никогда не считал себя Аленом Делоном в смысле внешних физических данных и сейчас не считаю, а потому никогда активно не волочился, как говаривали когда-то, за женщинами.

— Женщины ведь любят ушами, а когда вы заговорите — только слушать согласись. Ваши познания обширны, а логика мышления и умение убеждать поражают. Я уже не говорю об умении добиваться поставленной цели. Вы ставили перед собой цель завоевать женщину, которая вам через несколько лет совместной работы наконец-то понравилась?

— Нет, не ставил. Все произошло совершенно естественно для нас обоих, и наша совместная жизнь после брака стала продолжением совместной работы. Мы просто полюбили друг друга — и поженились. Могу утверждать это с чистой совестью.

— Ну сейчас мы договоримся до того, что все городские проблемы и государственные дела вы обсуждаете с женой и принимаете решения с учетом ее мнения. Как когда-то Горбачев на подобный вопрос ответил: мы с Раисой Максимовной советуемся. Хотя невооруженным глазом было видно, что пахло там отнюдь не одними советами, а едва ли не прямым вмешательством августейшей супруги в дела государственные.

— Не говорите мне про чету бывших генеральных секретарей и бывших президентов! И тем более не сравнивайте, мне это не нравится. Я считаю Горбачева прямым виновником развала экономики, ее нынешнего состояния. Это по его вине — досоветовался — распался Союз и стремительно рассыпалось единое экономическое пространство. Нет, супруга не влияет на принятие мною решений, — уверенно подчеркнул Ю. Лужков.

Признаться, я несколько лукавил, когда говорил новоиспеченному отцу, что впервые слышу от него о рождении дочери. В тот вечер мы вернулись из поездки в область большим кагалом, я написал заметку в номер и повез показывать.

По пути в приемную встретил несколько веселых мужичков-аппаратчиков — ничего не мог понять. И только в приемной все прояснилось: три часа назад жена мэра родила ему дочь. Теперь уже точно. На радостях он выкатил ящик коньяку. Где праздновали, я не понял, но телохранитель пришел тоже ничего себе и сказал, что вес малышки 3,5 килограмма, назвали в честь матери Леной, а сам уехал с В. Ресиным в роддом и, конечно, теперь не вернется — такое событие!

Я поотирался в приемной, потом телохранитель мне моргнул, и мы пошли в его каморку. Посидели, отметили это радостное для шефа событие, а в десятом часу помощник из приемной сообщил по рации: приехал, дескать, сам, собственной персоной.

Я спустился этажом ниже в надежде показать все-таки свое сочинение.

— Вячеслав! — спросил он по громкоговорящей связи помощника, — кто у меня в приемной?

— Воронин и журналист, — ответил Вячеслав Иванович и пошел в кабинет, видно пригласили.

Вышел и сказал:

— Велел Воронину войти, а журналисту передать привет. Я не понял, что это означает…

— Это означает, что он меня послал, — перевел я.

— Может быть…

Тем не менее я не уходил — все бывает в этом мире, а в высших кабинетах — и подавно. Без каких-то минут одиннадцать ночи Ю. Лужков вывалился из кабинета — плащ нараспашку, сам какой-то вроде растерянный или даже обалдевший. И, несмотря на это, заметку прочитал и одобрил.

Кстати, первым, кто поздравил его сперва с рождением дочери, а потом уже с должностью мэра был, Э. Шеварднадзе, вторым — Г. Явлинский.

Глаза у него всепонимающие, много повидавшие. Иногда бывают усталыми, печальными, растроганными. Они становятся узкими и злыми, когда он возмущается, тогда говорит резко и отрывисто. Нечасто, но я его видел и таким.

Был, например, свидетелем его разговора по телефону с председателем тогдашнего Краснопресненского райсовета А. Красновым, на которого к Лужкову пришли жаловаться сразу несколько человек — делегация от района. Суть жалобы: председатель завел в районе какое-то специализированное летучее подразделение, придумал систему связи и наладил стукачество — народ, едва сбросивший, как ему тогда казалось, узы тоталитаризма, воспринял это как новое свидетельство посягательства на едва-едва становящуюся на ноги демократию.

Во время беседы в кабинете раздался звонок — звонил Краснов. Когда Ю. Лужков спросил, как ему удалось узнать, что идет прием, тот похвалился налаженной системой своей разведки, которая и доложила. И предложил — ни больше ни меньше — присоединиться к ней.

— Редкостная сволочь все-таки этот председатель, — подытожил разговор Юрий Михайлович. — Создал собственную службу безопасности, платит из районного бюджета, держит всех в страхе. Представьте, что такое в наше время небольшое, мобильное, тренированное и вооруженное подразделение. Да оно может нагнать страху не только на один район, а на весь огромный город, — зло, со сведенными губами закончил премьер.

Видел и растроганным на вечере презентации книги «Мы дети твои, Москва» в кинотеатре «Россия». Все действо организовывал и возглавлял И. Кобзон, который, подружившись с мэром, использовал эту дружбу на полную катушку через механизмы протекционизма, наибольшего благоприятствования своему, своих присных и своих друзей бизнесу.

Высказывалось мнение, что Ю. Лужкову не надо было идти на поводу у окружения и устраивать такое грандиозное шоу в зале «Россия», поскольку это могло вызвать раздражение у определенной части избирателей.

— Да раздражение может вызвать все, — заметил я, думаю, не без оснований.

Представишь книгу широкой публике: скажут — пропаганда, не представишь: скажут — боится. А в результате оказалось, что автор сделал все правильно.

Народу в зале собралось столько, что проще назвать, кого там не было, чем перечислить тех, кто пришел. Достаточно сказать, что впереди меня в амфитеатре слева сидел Михаил Ульянов, далеко не последний, как вы понимаете, человек в Москве и стране, Лужков с женой и Черномырдин с супругой сидели рядом в первом ряду, министры, деятели культуры и искусства, помощник Президента страны, члены правительства города, руководители департаментов, литераторы — словом, именно в такой момент надо брать власть в Москве, если кому-то захочется это сделать.