Господин поручик - Александр Башибузук

– Тысяча девятисот пятый? – не веря своим глазам, глянул купюру на свет. – И они еще ходят? Ни одной даты позже четырнадцатого года двадцатого века. Что за бред? Да и почему франки? Стоп… а что тогда у лягушатников? Ну не марки же или как там их… гульдены, что ли. Евро! Вот что! Ладно, пока примем как данность и проведем легкую экспроприацию.

В лопатниках оставил немного мелочи и вернул их обратно в карманы гостей. Пусть в случае чего докажут, что я что-то брал.

Закончив с досмотром набросил на себя куртку, висевшую на вешалке и напялил кепку, фасона а-ля Гаврош. Вещи оказались до нельзя затасканные, но одежка гостей была вся заляпана кровью и дерьмом, поэтому с желанием прибарахлиться трофейным гардеробом пришлось расстаться без сожаления. Единственное, сделал исключения для обуви, позаимствовав у Анри добротные полуботинки на меху, к счастью, оказавшиеся мне впору. И щегольские перчатки из лайки с теплым шерстяным шарфом, вдобавок.

Пока справлялся, совсем выбился из сил. Пришлось присесть и немного передохнуть. А когда уже совсем собрался уходить, случайно обнаружил под набитой соломой замызганной подушкой, еще один револьвер.

– Откуда ты здесь, дружище? – недоуменно пробормотал я, разглядывая потертый «наган»[3] – И патронов полный барабан. Н-да… Загадка на загадке…

Но времени долго раздумывать не было, поэтому я сунул его в карман и шагнул в коридор.

И нос к носу столкнулся с пухлым коротышкой в вязанном колпаке и потертом, некогда парчовом, домашнем халате.

– Месье Денисофф? – выражение лица у толстячка было такое, словно он встретил живого мертвеца. – Но вы… вы…

– Что? – вздрогнув от неожиданности, грубо поинтересовался я.

Не понял, почему Денисофф, а не Аксакофф? Под чужой фамилией здесь скрывался?

– Ничего, ничего, – затараторил коротышка, зачем-то кивая мне при каждом слове. – Рад что вы пошли на поправку. Очень рад. И да… тут вами интересовались два господина…

– Это мои друзья. Я с ними уже пообщался.

– Я так и понял, – мужик еще раз кивнул и вдруг состроил скорбную рожу. – Месье Денисофф… со всем моим уважением, но вынужден напомнить вам, о некой задолженности за постой.

– Сколько?

– Пятьдесят франков, – быстро доложился толстяк. – Не могли бы вы покрыть хотя бы часть этой суммы… так как… сами понимаете…

– Держи, – я не глядя выудил из кармана купюру и сунул ему в руку.

– О! – коротышка буквально расцвел на глазах. – А может еще авансом за следующий месяц…

– Завтра, – коротко оборвал я его. – Завтра вечером. Устроит?

– Конечно, конечно! Прислать служанку для уборки комнаты? Белье сменить?

– Не сейчас. Позже.

– Позже так позже! – покладисто согласился хозяин и едва ли не вприпрыжку припустил от меня по коридору. – Удачного вам дня, месье Денисофф. Удачного…

– Черт… – этот короткий диалог забрал у меня все оставшиеся силы и, чтобы не упасть, пришлось опереться плечом об стену. – Да что со мной? Простудился? Воспаление легких? Когда успел? Впрочем, по сравнению с остальной хренью, это мелочи. Сука, быстрей бы попасть в посольство. Там и доктор должен быть. Плевать что нет документов. Есть какое-то остаточное чувство, что меня не пошлют с налета на хрен. Совсем наоборот, примут со всем уважением. Почему так? А черт его знает, но чувство есть. Видать непростым человеком был до того, как вляпался в этот дерьмо. Ладно, вперед.

Поплутав немного по коридорам, я, наконец, оказался перед дверью на улицу. Мысленно перекрестился и взялся за ручку.

«Ну, с Богом!..»

Признаюсь, в чем-то я уже был готов к тому, что увидел на улице: амнезия амнезией, а способность сопоставлять факты все-таки никуда не пропала. Но действительность оказалась куда страшней предположений. Сами посудите: запряженные ломовыми битюгами телеги, разносчики товара с лотками, старомодно наряженный народец, вместо неоновых огней вездесущей рекламы, какие-то архаичные вывески, а единственный попавшийся на глаза автомобиль, прямо олицетворяет собой первые шаги автопрома. И, черт побери, нет никаких ниггеров, уже ставших визитной карточкой Западной Европы. Хотя нет, пара промелькнула, но скрылись с глаз так быстро, как будто за ними попятам гнались орды куклуксклановцев. И выглядели соответственно; вылитые жертвы расизма.

Твою ж мать! Чувство было такое, словно я попал на съемочную площадку фильма о дореволюционном периоде. Или в хронику начала века.

Особо подчеркивал впечатление тот момент, что на улице стоял жидковатый туман, хорошо разбавленный угольным дымом из многочисленных труб на крышах домов и то, что райончик, судя по всему, был не из процветающих, если не сказать, глубоко депрессивный. Залитая помоями и лошадиным дерьмом мощеная камнем мостовая, дикая вонища, всеобщая убогость и лишенные радостного одухотворения рожи обывателей, прямо на это намекали.

Каким-то загадочным образом, не умудрившись опять хлопнуться в обморок от таких-то прекрасных впечатлений, я огляделся и побрел по улице.

Разобраться в произошедшем даже не попытался: потрясение оказалось слишком уж сильным. Тут не до анализа – не свихнуться бы. Да и организм отчаянно сбоил, заставляя в первую очередь следить за тем, чтобы оставаться по эту сторону сознания.

«Для начала надо отвалить подальше от трупов… – вяло размышлял я, шлепая по жидкой грязи. – Все остальное потом. Потом…»

Так и тащился куда глаза глядят. Силы иссякали с каждым шагом. Как физические, так и душевные. Вдобавок, наступили сумерки, сильно похолодало и меня стал пробирать дикий озноб. Стуча зубами словно припадочный, в надежде обнаружить место, где можно хоть немного согреться, я огляделся по сторонам и направился к какому-то заведению, где на обшарпанной вывеске пара пышных девок зачем-то задирала на себе кружевные юбки. Что-то глубоко внутри подсказывало, что именно туда мне и надо.

Швейцар на входе, могучий пожилой бородач в полинялой ливрее с облезлыми галунами и протезом вместо левой ноги, как-то странно покосился на меня, но останавливать не стал и даже открыл дверь.

Отчаянно надеясь, что это гостиница, я прошел по коридору и в холле наткнулся на представительную дамочку, очень похожую… на… на… бордель-маман, что ли?

– Алекс? – дама подслеповато щурясь уставилась на меня. – Ты?

– Наверное, – честно признался я.

И вырубился.

Франция. Марсель. Публичный дом «У веселой вдовушки»