Ричард Длинные Руки - монарх - Гай Юлий Орловский

— Службы?

— Я служу королем, — напомнил я, — не забыла? Так что увидимся не совсем скоро… Ох, да не ликуй так уж откровенно, это же обидно.

Она вскрикнула:

— Ваше Величество! Какое ликование, я безумно огорчена!

— Вижу, — сказал я, — вся расцвела моментально.

— Ваше Величество, — запротестовала она, — я обижусь.

— Ладно, — сказал я и остановил ее жестом. — Слушай. У меня для тебя две новости. С какой начинать?

— С хорошей, — ответила она.

Я изумился.

— А кто сказал, что есть и хорошая?.. В общем, так. Я уезжаю, но присматривать за тобой буду. Ты из тех женщин, за которыми нужен глаз да глаз.

— Ваше Величество?

— Все серьезные документы, — предупредил я, — после твоей подписи должны визироваться мною. Если там только твоя подпись — акт недействителен.

Она посмотрела на меня исподлобья.

— А я надеялась…

— На что?

Она объяснила тихим голосом обиженного ребенка:

— Ваша победа над Мунтвигом должна была укрепить и мое положение, я ведь ваша жена!

— Ваше положение, — сказал я, — моя королева… отныне незыблемо. И ваши слова имеют больший, чем раньше, вес. За вашей спиной все теперь видят Ричарда Завоевателя, а не просто принца-консорта. Но, с другой стороны, как вы сами понимаете…

Она вздохнула.

— Понимаю. И смиряюсь.

— Мудрая позиция, — одобрил я. — Кто говорит, что женщины — дуры? Ротильда, вы реабилитируете всех женщин на свете!

Она сказала язвительно:

— Спасибо, Ваше Величество.

Я поцеловал ее в лоб, она подставила губы, я поцеловал и в губы, они у нее такая прелесть, что пришлось сделать усилие, чтобы оторваться и заставить себя выйти из шатра.

Зигфрид уже ждет, сразу поинтересовался:

— Мы сопровождаем?

— Откуда взял, — спросил я сварливо, — что отбываю?

— Чувствую, — ответил он.

— Вот так и храни тайны, — сказал я с огорчением, — когда одни шпионы вокруг. Нет, пока не отбываю!

— Сперва расскажете, — сказал он, — кому что делать? Ну, это ненадолго. В шатер к графу?

— И это знаешь, — буркнул я.

— Ну да, — ответил он. — Граф уже и карту расстелил, вас ждет.

— С ума сойти, — сказал я. — Каждый мой шаг расписан, будто я не король… а не знаю кто. Правда, я всего лишь, гм, выборный король. Ладно, только не забегай вперед. Если хочешь охранять, то охраняй так, чтобы я тебя не видел вовсе. А то вроде на похвалу напрашиваешься.

— Вот еще, — сказал он обидчиво, но в самом деле исчез так быстро, что либо сам умеет, либо Скарлет научила своим колдовским штучкам.

У шатра Альбрехта охрана выпрямилась, бодрые и бравые, готовые защищать короля от всего на свете. Как же, если в моем расположилась королева, то военный совет точно не для женских ушей, все понимают и даже сочувствуют моей бездомности, вот уж чего не люблю, когда сочувствуют не тогда, когда я на сочувствие нарываюсь сам.

Норберт и Альбрехт вежливо поднялись, я же король, но по моему нетерпеливому жесту снова плюхнулись на лавку.

На столе заботливо расстелена карта Сен-Мари, я сразу навис над нею, как туча, что обязательно разразится грозой. Взгляд прыгнул к Тарасконской бухте, там мой драгоценный флот, но я заставил себя скрупулезно просматривать города и даже повел пальцем, стараясь ни один не пропустить.

— Кто-то уже наметил, — спросил я, — откуда выставят войска в поддержку Вирланда?

— И даже крепости, — сказал Альбрехт, — какие можно обойти.

— Какие стоит обойти, — уточнил Норберт.

Альбрехт сказал покровительственно:

— Дорогой барон, это несущественно. Пусть все сидят в замках! Важнее то, что Сен-Мари в целом наверняка выставит армию впятеро больше, чем есть у стальграфа и рейнграфа вместе взятых. Даже если к ним прибавить и армию из Гандерсгейма.

— А выставят? — спросил я.

Альбрехт сказал с укором:

— Ваше Величество! Сен-маринцы не большие любители воевать, но когда пятикратное преимущество, любой трус почувствует себя героем. А они все-таки не совсем трусы.

Норберт заявил сухо:

— Ваше Величество, необходимо дождаться армию в полном объеме. Вы и так бессовестно распылили всю нашу мощь, оставив часть в Сакранте, часть в Ричардвилле…

— Спасибо, — сказал я саркастически, — что не стали перечислять остальные земли.

Альбрехт заметил с долей ехидства:

— Пока что называемые королевствами.

Я сделал вид, что не услышал этого проницательного гада, сказал Норберту:

— Барон, увы, нам придется попробовать… пока что просто попробовать управиться с тем, что есть.

— Почему?

Не поднимая головы, я указал пальцем вверх.

— Он торопит.

— Господь?

— Если предположить, что Маркус, — ответил я, — его длани дело… хотя чье может быть еще?

— Но что мы можем? — сказал он с досадой. — Граф, несмотря на то что у него в шляпе перьев больше, чем у того дурного мезинца, все же брякнул верно насчет большой армии сен-маринцев. Пусть она не весьма отважная и боеспособная, однако Сен-Мари в разы крупнее любого северного королевства! Там богатые земли, зима курам на смех, а почва такая, что вечером воткни в землю оглоблю, за ночь вырастет телега. Народу там больше, чем муравьев в лесу.

— Армия у них многочисленная, — согласился я, — расходы на военные действия у нас возрастут в разы. А с каждым днем, в смысле, эпохой, убивать все дороже… Та-ак, садитесь за стол, нет-нет, пировать и не надейтесь, займемся калькуляцией. Дело это скучное, но весьма нужное. Война — это математика и статистика. Любые расходы нужно сводить к минимуму.

Они сели, оба настороженные, от меня часто слышали незнакомые слова, но в слове «калькуляция» какой-то неприятный звук вроде лязга ножниц.

Альбрехт осторожно спросил:

— Ваше Величество, однако же…

Я прервал на полуслове:

— Все потом. Сперва самое важное. Сколько уходит средств, чтобы лишить жизни одного вражеского воина? А так как мы гуманисты и делаем вид, что вовсе не убиваем живых людей, то будем называть, как уже предлагал, живой силой противника.

Норберт спросил сумрачно:

— А что тогда неживая?

Альбрехт ответил за меня:

— Видимо, замки, крепости… а также зомби. Хотя насчет зомбей не знаю. А вот тролли — точно живая сила.