Лёд Апокалипсиса - Тимофей Кулабухов

парикмахерские с женскими именами. Мужики играют в карты на укрытой от ветра кустами лавочке, таксист гудит слишком медленной, по его мнению, тётке на «зебре», та громогласно шлет его по известному адресу с эротической составляющей. Хулиганов не видать. Пока шёл до парка разогрелся, потом сел на лавочку полюбоваться на зеленоватые воды местного ручья и снова продрог. В конце парка непонятное строение, где навигатор показывал ДК и наличие кинотеатра. Поразмыслив, хочу ли я в кино, не нашёл в себе такого желания.

Обратно пошёл к Одеону (так и не узнал, что за зверь такой), побродил бесцельно среди магазинов, снова зашел в пятёрочку. Терминалы приема банковских карт — работали.

Пока путешествовал время от времени дергал сайт, там без изменений. Виктор Викторович не брал трубку, только сбросил смс о том, что в курсе ситуации по рейсам.

Выполнив свой околорабочий долг, поплёлся в «Уют».

Администратор смотрел на меня неприязненно. Мой сосед выселился, я его так и не увидел. В глазах читалось что, если бы и моя неумытая персона свалила в сторону горизонта, это облегчило бы этому пижону жизнь. Процедив что мой номер оплачен до завтра, чек-аут в двенадцать ноль-ноль, барским жестом отпустил меня.

Ха. Как будто бы он мог меня удержать.

* * *

Тряхнуло в обед. Потом говорили, что точное время начала толчков двенадцать- девятнадцать «по Москве». Не знаю, я в тот момент как-то не догадался на часы смотреть.

Землетрясение.

Когда я увидел, что не в меру пыльная дешманская люстра под потолком номера начала беззаботно раскачиваться — мне хватило секунды чтобы всё понять, сгрести свои вещи, лежащие на второй койке в рюкзак и молодым кабанчиком выскочить на улицу, выполняя олимпийский норматив бега по пересеченной местности.

С тоской, подобной той, которая испытывает собака, которая понимает, что её не выведут опорожнить мочевой пузырь, оглядел строения вокруг. С уроков ОБЖ чётко помнил (эти знания всплыли, когда две недели назад пошли первые сообщения о землетрясениях по всему миру) что надо отойти от здания настолько чтобы если оно будет падать наподобие шкафа, меня не придавило. А на Заводе строения стоят сравнительно плотно. Не отойдешь.

На меня выскочил Дяди Ярик с вытаращенными глазами. Пижона не видать. Устремившись за ним, проскочил между корпусами в сторону улицы. Чего я тупил? Стали на перекрестке Монтажников и Воздвиженского проезда и принялись с интересом смотреть на Завод.

Воздух наполнен гулом, звуком наподобие турбины самолета в аэропорту. Звук нечеловеческий, так что сердце начало не по-детски колотить. Потом — удар под ноги, физический и акустический.

Очень быстро в этот оркестр включились сотни разномастных воев автомобильных сигнализаций. Звука бьющегося стекла не слышно, хотя по ощущениям — должен быть.

В детстве мы играли в футбол во дворе. Веселый толстяк Артур не рассчитал и дал пас слишком сильно. Под наши удивленные взгляды мяч совершил торжественный полёт и высадил окно Нины Михайловны, которую мы все очень боялись. Звон был пронзительно громким, как самый громкий звук на свете. Но, видимо — всё относительно. Сейчас, никакого звона.

Тряска уменьшалась. Стабильными были только раздражающие трели сигнализаций.

Вообще, я советских строителей недооценил. По ощущениям трясло минуту, не больше. Наверное. В какой-то момент глаз поймал нелогичное движение одного из строений. Оно плавно теряло вертикальность и заваливалось назад и вбок. Грохот, какие-то хлопки, словно каменный великан хлопает в ладоши, как ребенок, довольный своими проделками.

В небо поднялись стаи ворон. Кар, кар. Какие-то они запоздалые.

* * *

— Телефон не работает.

— Сотовый тоже.

Мы с Дядей Яриком с опаской вернулись в гостиницу, зашли за стойку администратора. Пижона опять на месте нет. Мой смартфон показывал полное отсутствие связи, словно в лесу. Запустил поиск сети. Попробовали стационарный со стойки администратора, старенький аппарат парадно-красного цвета. Гудок отсутствовал.

Не сговариваясь, нам захотелось позвонить. Алло, у нас тут произошло землетрясение. Два раза ха, если подумать. Типа городские службы сами не заметили. Подземные толчки слегка выбили из нас способность трезво мыслить, поэтому мы посовещались и решили зачем-то осмотреть повреждения в здании.

Если бы я был инженер, уделил бы внимание несущим стенам, перекрытиям, но так как по образованию я социолог (это был единственный факультет, который взял меня на «бесплатное»), а работаю бетонщиком и сменным водителем грузовика, то в качестве повреждений нашел что пожарный щит в конце коридора — рухнул и раздавил треугольное ведро. На кой хер в гостинице вообще пожарный щит в коридоре?

Ещё упала выцветшая репродукция с плывущим по реке теплоходом.

Убрал репродукцию, поставил к стене щит. Топор перекосило. Отцепил. Имеет место лажа, это вовсе не пожарный топор, а обычный деревенский, универсальный, такие кузнецы куют, заводского клейма на нём нет. Взял наперевес топор, пошел на второй этаж, там встретил Дядю Ярика.

— Пару окон выбило. Проверим крышу, у меня ключ есть.

В обычное время вид с крыши меня бы порадовал. Я люблю вид с высоты, простор взгляда. Но сейчас нам открылся город, накрытый облаками пыли, а кое-где и дымов пожаров. И одинокий рёв пожарной машины.

— Ни одного фонаря, не горят вывески, не освещены окна, — обеспокоенно пробормотал охранник и метнулся назад по внутренней лестнице в здание.

Хотел было возразить, что сейчас условно «ясный день», но что-то меня удержало.

— Света нет, — раздался голос снизу.

Я вздохнул, поглаживая топор. Топорище подгнило, хотя в коридоре вроде сухо — как-то на автомате подумалось мне. Потом мысли вернулись к электричеству.

Землетрясение повалило парочку ЛЭП, вот город и вырубило. Наверное. От этого и телефон не работает. Странно, что сотовая связь не пашет, у них вроде свои генераторы и аккумуляторы. Ещё раз проверю.

Теперь мой телефон ругался, что сеть перегружена. Значит, немного работает.

С третьей попытки удалось отправить вызов на «112».

— Да! — раздраженно ответил мужчина-оператор.

— У нас тут землетря…

— Здание цело, адрес какой? — не менее резко перебил оператор.

— Адрес? Вроде цело.

— Ну так и нехера звонить.

И бросил трубку.

Впрочем, я не обиделся. Действительно, чего это я названиваю, наверняка все экстренные службы уже «на ушах». Сколько зданий рухнуло, сколько под завалами, сколько вспыхнуло пожаров? Руки-ноги целы, уже хорошо.

Решил сделать что-то полезное, побрел с топором к рухнувшему строению на территории Завода. Без всяких разговоров со мной увязался Дядя Ярик. А ещё нарисовался наш администратор. Посмотрел осуждающе, будто это я виноват в катаклизме. К чёрту его.

— Это был первый цех, — вздохнул охранник.

— А сейчас? Вернее, с утра? Что там?

— Пустовал. Может хлам какой собственник складировал.

Рухнувшее здание было здоровенным пустым прямоугольником высотой этажа в три. Сейчас от него осталась значительная часть одной из длинных стен. Всё остальное свалилось как стопка книг, разбросанных небрежным школьником. Панели, плиты перекрытий, много-много кирпича. Если бы не ветер, висело бы облако пыли. Кое-где куски битых окон, старенькие стеклоблоки, из которым многие уцелели. Внутренний мир цеха этой мусорной «шубой» полностью скрыт.

— А люди? Работники? — не унимался я.

— Завод не такое место, где много народа. Скорей всего там никого.

— А кто вообще главный по Заводу?

— Иван Нахшонович, собственник, только он за городом живет, в поселке Желанный, приезжает, когда хочет. Офисное здание у него в центре. Здесь тоже есть кабинет в корпусе АБК, но что ему тут делать каждый день?

Для успокоения нервов я постучал топором по плите перекрытия.

— Эй, там есть кто-нибудь?

Вдалеке заскулила собака.

Мой настрой сделать что-то полезное для спасения людей не пропал. Распрощавшись с Дядей Яриком, пошел по улице спрашивать, не нужна ли кому помощь. На выходе с территории обнаружил дыру от люка коллектора, без самого люка. Коллектор был заброшен, изнутри рос крупный сорняк. Раньше же вроде был люк? Или я не замечал?

В окрестностях, как ни странно, спасательных служб видно не было, только один раз пронесся бобик росгвардии с перекошенными лицами бойцов.

Двигаясь зигзагами, набрёл на среднетоннажный грузовик, украшенный эмблемой «Магнит», стоящий почти на полосе движения у безликой пятиэтажки, с задумчиво курящим водителем. Он предложил закурить и мне, я отказался. На севере некоторые бросают курить, другие нет, а я изначально не питал к табаку слабость. Шофёр не мог проехать,