В шкуре бандита - Хамид Джемай

Например? Например, легавый, молодой Блэк, во время патруля на другом конце своей улицы — формальность, которую он выполняет каждый день в 17.00, — заявляет с сильным каркассонским акцентом:

— Почему, когда я проезжаю мимо, ты кривляешься, как обезьяна? Джунгли зовут?

Только послушайте, как он заговорил, грязный тип! Около десяти вечера, как раз когда мы с друзьями после ужина возвращаемся пешком из блинной, в пятом округе обычная проверка. Полицейские просят у нас документы, внимательно рассматривают мое удостоверение, а потом один из них говорит мне с тулузским акцентом:

— У вас написано «Валь-де-Марн», а это пятый округ — вам здесь делать нечего!

На этот раз в участок отправляется Вато, то ли из-за его страстной борьбы с несправедливостью, то ли из-за того, что ему просто не повезло.

Вато — четвертый из нашей команды. Заблудшая душа, дитя иммиграционной службы. Когда у всех остальных возникают сомнения, он в себе уверен… он магрибинец. Но мы-то знаем, что это Вато Локо[3]из Южной Америки, поэтому мы и прозвали его Вато.

Математик от природы. Спроси у него, сколько будет 508x1046, через две секунды он ответит 531 368, а я считаю на калькуляторе и на это времени уходит в пять раз больше, чем у него. Я всегда ему говорил, что однажды отвезу его в НАСА. У Вато — мощный бицепс, он спортсмен высшего разряда, но парень он уравновешенный, несмотря на свое нелегкое детство и благодаря своим приемным родителям!

У Вато есть все, чтобы преуспеть: карьера боксера и публика, жаждущая завоевания. Только дай ему боксерские перчатки, он уже готов блистать. Черт, какой же он все-таки очаровашка! Ему так нравится собственный дендизм! У него всегда куча планов. Он рискует однажды утонуть в слезах всех этих блондинок, брюнеток и рыженьких. Он уже во власти собственного телефона.

Он всегда говорит только правду. Он не из тех, кто врет. Мы все знаем его теорию. Согласно его расчетам, чем больше душа и тело вступают в контакт с хорошенькими мисс, тем больше шансов найти свою жемчужину. Это вопрос статистики и вероятности.

И попробуй ему скажи, что любовь не имеет ничего общего с цифрами! Он ответит, что эффективность прямого удара в боксе усиливается в зависимости от времени и количества его нанесений. Вот уж правда ходячий калькулятор! Но по мне, он все же не только счетная машина.

У него всегда обо всем достоверная информация. Это тебе не последние новости от Мехди. Нет… Он всегда в курсе планов той или иной банды из нашего квартала, он знает в лицо только что поступившего на работу почтальона, он может сказать тебе, что вчера на твою машину выписали штраф или что ты месяц назад был с телкой в том или ином месте, а ты уже и думать забыл, как эту телку звали. Это его фишка: ты даже не подозреваешь, что он может тебя спалить. И только через два-три месяца он перестает тебе подыгрывать и говорит, что обо всем знал, глядя тебе прямо в глаза, — чтобы видеть твою реакцию.

Да, забыл уточнить. Вато вырос на последнем этаже отеля своих приемных родителей. Отель как отель, не шикарный, но и не убогий. Просто отель, где останавливаются всякие разные люди и происходят всякие разные вещи. Хорошая закалка.

Мы четверо как пальцы одной руки, не считая толстяка из нашей команды, который всех смешит тем, что таскает за нами свое пузо. Можно сказать, что пятый палец отрезали.

31 декабря 2005, 11 часов

Я спокойно сплю, мне снится сон: Дед Мороз принес мне в подарок принцессу, нежную, как шелк. Мы сидим и болтаем, наш разговор навевает мне мысли об удовольствиях неведомого рая. Вдруг она вынимает из невидимого кармана колокольчик и звонит в него, и тут он разрастается, разрастается, и вот уже нет ничего, кроме колокольчика!

Я в кровати; колокольчик, который разрушил прекрасный обряд, — это просто-напросто эхо входного звонка, сто тысяч раз отозвавшееся в моем сне…

Я иду открывать дверь, и в моей голове раздаются сто тысяч ругательств:

— Это что еще за сволочь? Проваливай! Предупреждать надо. Я сплю еще…

С первого слога я узнаю голос этой сволочи Маркуса:

— Хорош кривляться. С тобой по-другому нельзя.

Я открываю дверь. Башка у меня раскалывается. Мы смотрим друг на друга и ржем, мне всегда не хватало строгости. Он говорит мне:

— Ладно, я посижу, покумекаю полчасика тут, в гостиной, рядом с кучей пивных бутылок.

Уже начав собираться, я отвечаю ему из другой комнаты с высокомерием, которое не имеет к нему никакого отношения, — мне просто нравится такой тон:

— О, не беспокойся… И хватит болтать. Ты ведь меня знаешь.

— Да, именно поэтому я и беспокоюсь! — нервно выкрикивает он, но я-то знаю, что на самом деле он улыбается, потому что, как всегда, уверен в том, что говорит. Он любит покричать, чтобы окончательно обосноваться на чужой территории и дать понять, что последнее слово за ним. Этот парень — настоящий стратег.

Через полчаса Маркус веселит меня своими утренними приколами: мы ржем над прохожими на улице. У них такие рожи, что можно подумать, они идут совершать самоубийство! Коллективное или индивидуальное. А мы… не знаю, куда мы идем. Я знаю только одно: что у меня башка как гиря. В ней еще отзываются барабанной дробью звуки вчерашнего вечера. И еще я хочу есть… Маркус улыбается и говорит как нельзя вовремя:

— Ну что, толстяк, куда поедем есть?

— Поворачивай направо, а потом ты сам знаешь, к тунисцу.

— Тунисец… Они странные. Они меня раздражают, у них там все как в средневековье. Ты не хочешь сожрать на обед чего-нибудь китайского?

Конечно, этот всезнайка не поворачивает направо. Образ тарелки с чем-нибудь жирненьким, от которого я уже пустил слюнки, вдребезги разлетается в моем воображении. Я думаю о Момо, тунисце. О, его чертовы кебабы! А сэндвичи у него как домашние. После них есть долго не хочется! Он кладет туда картошку и даже мясо — ему по барабану. Греческие ресторанчики всегда пользуются спросом. Как только в квартале открывается греческая забегаловка, которой вкусно готовят, в ней яблоку негде упасть. Она превращается в «греческий дом молодежи», где тусуются все. Но теперь это уже не для нас… Пусть молодежь развлекается.

— О, да отстань ты со своим китайским. Эти китайцы меня по телику достали.

— Поверь мне, все равно скоро во всех нас будет течь китайская кровь… даже в твоих детях!

И снова последнее слово за ним! Дружеские разборки, куда повернуть — налево или направо, завершились тем, что мы поехали в китайскую забегаловку.

Смешение вкусов, закусок и горячих блюд — и все это без хлеба. Это тебе не магрибинцы, это китайцы. Маркус нажрался до отвала. Пока я молча доедаю, он закуривает самокрутку, и потом мы так же молча сматываемся.

Я по-прежнему не имею представления, куда мы направляемся, но мне лучше. Скажу честно, я нажрался, мой желудок доволен, и от этого мне хорошо. Шум в моей голове постепенно успокаивается.