Кати в Америке - Астрид Линдгрен

Ян был в Америке. Был целую неделю... ну ладно, справедливости ради скажем — четырнадцать дней. А вернулся домой величайшим знатоком Америки. О, он мог бы написать докторскую диссертацию об американской общественной жизни, об американской архитектуре, о методах американской коммерции, об американской кухне и об американских женщинах. В особенности об американских женщинах. Невозможно даже представить себе, сколько всевозможных впечатлений удалось ему впитать, пока он там странствовал. Впрочем, может, это был целый месяц! Если ты человек по натуре восприимчивый, тут уж ничего не поделаешь!

Не стану утверждать, что я суперромантична. Но если во время прогулки при лунном свете вдоль мыса Блокхусудден мне читают лекцию об американской архитектуре, меня обуревает лишь одно желание: стать одиноким зверьком в лесу!

Ян — архитектор. Так думает он. Я так не думаю. Маленькие мерзкие квадратные домишки, которые он рисует, и я могла бы нацарапать после обеда.

Иногда я внушаю себе, будто влюблена в Яна. Сам он искренне в этом убежден, чтобы не сказать — совершенно нестерпимо уверен: это так и есть.

Когда Ян, просто выбиваясь из сил, рассказывает, как было в Америке, у меня чаще всего, по излюбленному выражению моей Тетушки, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Но иногда я не могу удержаться, чтобы не подразнить его.

— Милый мой, это ведь, пожалуй, всем известно, — как-то сказала я. — Все побывали в Америке. Не отправиться ли тебе лучше в Эммабуду?[2]Насколько мне известно, там не бывал еще никто! Сплошное белое пятно на карте. Говорю тебе — поезжай туда! А по возвращении домой сними большой зал муниципальной школы и поведай изумленному миру, как обстоят дела с общественной жизнью в Эммабуде.

В ответ на это Ян заметил, что женщины обязаны быть милыми и прелестными, а я просто завидую, потому что сама никогда не бывала в этой большой западной стране.

Возможно, он был прав. И я рискую в один прекрасный день увидеть себя в витрине Государственного музея, а рядом — табличку с надписью: «Единственный известный науке шведский экземпляр человека, чья нога никогда не ступала на американскую землю». Ведь все уже побывали там. И вскоре, видно, будет считаться позором, если тебе довелось видеть статую Свободы только на открытке. Так что чем дольше Ян читал мне лекции и чем больше мне надоедало их слушать, тем сильнее снедала меня жажда увидеть Америку воочию и на близком расстоянии. И я радовалась как дитя при мысли о том, что, вернувшись домой, я смогу рассказать Яну! Я загоню его в угол и буду рассказывать об Америке до тех пор, пока ему все это не осточертеет. Втайне меня чуточку задевало, что Ян все время подчеркивал: американские девушки, мол, этакое чудо красоты и очарования! Их фигуры, их манера одеваться, их make up...[3]ой, просто нет слов! Думаю, он мог бы заметить, что и я совершенно очаровательна! Но он этого не сделал.

— Ты не красавица, но в тебе есть изюминка! — сказал он.

И вот с таким человеком приходится почти каждый вечер прогуливаться в парке Юргорден![4]

— Нет, Кати, надо быстрее двигать в Америку! — сказала я себе.

Оставалось только аннулировать свой «довольно значительный» текущий счет в банке и отправиться в путь.

Разве? И это все? Нет, далеко не так. Прежде всего надо было поговорить с Тетушкой. Ведь с тех пор как я в самом раннем детстве осиротела, я живу у Тетушки. И если бы это от нее зависело, я бы и по сей день сидела в парке Хумлегорден с ведерком и лопаткой, роясь в песочке. Тетушка всегда будет видеть во мне милое и беспомощное дитя, даже если я стану дородной матроной с почтенным комплектом поросших волосками бородавок и голосом, от которого у всех стынет кровь.

Итак, я предчувствовала, что мне придется выдержать жестокую борьбу с Тетушкой. Она не испытывала ни малейшей симпатии к этой огромной стране на Западе, как и к любой другой зарубежной стране. Вероятно, она знала, что там делается! Она-то знала! Стоит только юной девице ступить на чужую землю, как, откуда ни возьмись, из-за ближайшего угла тут же вырастает маленький коварный торговец белыми рабынями. Дьявольски злобный, он одолевает свою жертву, готовя ей участь, что хуже смерти. А Тетушка... она ведь обещала моей маме, лежавшей на смертном одре, заботиться обо мне!

Но в общем и целом мне ведь наконец-то удалось достичь совершеннолетия, хотя Тетушка этого еще не осознала. И у меня есть несколько жалких бумажек по тысяче крон, унаследованных от родителей. То, что эти деньги сохранились до дня моего совершеннолетия, — заслуга исключительно Тетушки. Сама я в течение этих лет не раз выдвигала отличнейшие предложения, куда вложить эти капиталы. Самой страстной моей мечтой в четырнадцатилетнем возрасте был мотоцикл с коляской, и я никогда не понимала, как может человек быть до такой степени зацикленным и слепым. Тетушка упорно отказывалась понять, что именно мотоцикл является столь выгодным вложением денег, что банкиры только и мечтают об этом ночи напролет. Не помогло даже мое торжественное предложение оплатить обучение Тетушки на курсах мотоциклистов в ожидании того времени, когда мне исполнится восемнадцать и я смогу сама получить водительские права. Она продолжала упорствовать, когда я захотела потратить немного денег на шестирядную гармонику, чтобы подсластить ее самые одинокие часы. Вместо того чтобы проявить благодарность, Тетушка заявила:

— Нет, нет, деньги должны оставаться в банке.

Они могут мне пригодиться, когда меня постигнут: несчастливое замужество, бедность и рождение тройни, хроническое заболевание почек из-за слишком тонкого нижнего белья, война или чума и еще парочка-другая угрожавших мне бедствий.

Но теперь мне хотелось поехать в Америку. Когда Тетушка поняла, что намерения мои серьезны, она принялась выплакивать ливневые дожди и весь вечер говорила о том, как повезло моим бедным отцу и матери вовремя упокоиться. Когда же я все-таки не позволила поколебать свое решение, она, глубоко оскорбленная, направилась спать. На следующее утро Тетушка появилась с лицом измученным после бессонной ночи и объявила, что если мне так уж необходимо немедленно обречь себя на погибель, то ее долг ринуться в пропасть вместе со мной. Кроме того, в Чикаго у нее есть брат, с которым она всегда мечтала свидеться. Словом, Тетушка задумала сопровождать меня в Америку!

У меня просто перехватило дыхание. Блеск и аромат моего американского путешествия сразу сошли на нет. Ходишь тут, обращая взоры к небу и восклицая: «Хочу в Америку, хочу в Америку!..» Легко ли после этого отказаться от своей мечты и воззвать: «Мы с Тетушкой хотим в Америку!»

Подумать только! А как же веселые дорожные авантюры, которые я рассчитывала пережить?! Ведь я собиралась, вернувшись домой, живописать их девушкам из нашей конторы и всем, кто не сможет уклониться от моих россказней!