Незавершенная месть. Среди безумия - Жаклин Уинспир

– Черт возьми! – воскликнул Джеймс, в очередной раз вспомнив отцовский офис в Сити.

– Джеймс!

Он поднял взгляд, нахмурился и тотчас заулыбался, так что от внешних уголков глаз разбежались четкие морщинки. На углу, через дорогу, стояла и махала ему Мейси Доббс. Джеймс скомкал бумажку с адресом, сунул в карман и зашагал навстречу.

– Мейси Доббс! А я что-то задумался, чуть мимо не прошел! – Джеймс пожал протянутую руку. – Господи, что вы с руками сделали?

Мейси покосилась на свои пальцы, нашарила в портфеле перчатки.

– Это краска. Не смывается никак. Лучше буду в перчатках. А вот пятна от брызг на щеке так просто не скроешь. Ничего, дома ими займусь. – Мейси взглянула в глаза сыну своей покровительницы, коснулась его локтя. – Как у вас дела, Джеймс?

Он пожал плечами:

– Помолвку расторг. Вы еще не в курсе? А здесь, в Англии, я по делу. Вызвали из лондонского офиса «Комптон корпорейшн». – Джеймс взглянул на часы. – Мейси, я помню про обещание не отнимать у вас времени больше, чем займет чашка чаю. Только я умираю с голоду. Может, поужинаем? Меня эта новая сделка напрягает…

– Напрягает?

– Извините, забыл, где нахожусь. Начну сначала. Меня беспокоит новая сделка с недвижимостью – я вам о ней говорил. А еще я целый день без маковой росинки во рту.

– Это надо срочно исправить. Тем более что я тоже голодна.

Джеймс махнул такси.

– Поедемте в итальянский ресторан. Я туда наведываюсь – прелестное местечко, и недалеко – за углом выставочного комплекса.

* * *

– А вы изменились, Мейси.

Джеймс Комптон потянулся к блюду с булочками, выбрал поаппетитнее, щедро намазал маслом.

– Краска – великая вещь, – улыбнулась Мейси, поднимая взгляд над меню. – А вот вы, Джеймс, остались прежним.

– Просто у блондинов преимущество – седина меньше заметна. Если сохраню отцовскую осанку, буду судьбу благодарить.

Джеймс разлил кьянти по бокалам, откинулся на спинку стула.

– Знаете, Мейси, вы теперь какая-то… более легкая, что ли.

– Могу вас заверить – не похудела ни на полфунта.

– Я о другом. Вы иначе себя держите. Будто поводья отпустили, как сказала бы наша миссис Кроуфорд.

Джеймс оглядел Мейси. Черные волосы пострижены в каре до подбородка, челка доходит до черных бровей, отчего густо-синие глаза кажутся еще глубже. На Мейси ярко-лиловая шерстяная юбка до середины икры, красная блузка и короткое синее пальто (неновое, но хорошо сохранившееся). Туфли черные, единственное их украшение – ремешки с пуговками. К лацкану пальто приколоты серебряные медсестринские часы.

– Милая миссис Кроуфорд. Кто-то теперь, когда она ушла на покой, балует вас имбирным печеньем?

Джеймс рассмеялся, и несколько минут они говорили о прошлом; помянули даже Инид, молодую служанку из имения Комптонов, которая была влюблена в Джеймса и которой он отвечал взаимностью. Инид погибла в пятнадцатом году от взрыва на оружейном заводе, где тогда работала.

– Ну а теперь, Джеймс, обрисуйте ситуацию и скажите, какой помощи ждете от меня.

Мейси взглянула на часы, давая этим понять, что время встречи ограниченно. Надо сегодня пораньше вернуться домой, в Пимлико – дел еще невпроворот.

Пока они ели, Джеймс описывал столь тревожившую его ситуацию со сделкой:

– Речь идет об имении в графстве Кент, возле деревни под названием Геронсдин, милях в десяти от Танбридж-Уэллса и, кстати, от Челстоуна. Имение самое обычное, ничего особенного – большой «господский» дом – на сей раз в георгианском стиле; фермеры-арендаторы, которые обрабатывают землю; охотничьи угодья. Меня не столько земля интересует, сколько кирпичный завод. Точнее, заводик. Он производит кирпич, который используется для застройки лондонских пригородов. Этакий псевдотюдоровский стиль. Ну да вы знаете. А еще там делают черепицу для ремонта старинных зданий, какими изобилуют и Кент, и Суссекс.

Мейси отложила нож с вилкой, взяла салфетку.

– А вы, Джеймс, заинтересовались кирпичным заводиком потому, что в стране наблюдается строительный бум, даром что экономика и не думает выходить из кризиса.

– Вы правы. Настало время покупать. Когда наша экономика наконец выправится, нужно быть готовым делать деньги. Я вам больше скажу – доход можно получить, не дожидаясь экономического подъема. – Джеймс достал из внутреннего кармана серебряный портсигар. – Не возражаете, если я закурю?

Мейси качнула головой.

Джеймс продолжал:

– Так вот, несмотря на то что Рамсей Макдональд[2]был вынужден сформировать национальное правительство, которое должно вывести нас из тупика; несмотря на небеспочвенные слухи об упразднении золотого стандарта – не стоит падать духом. Лично я настроен на движение вперед.

– И что же вас останавливает? И чем я могу помочь?

Очень деликатно Мейси попыталась развеять ладошкой дым от Джеймсовой сигареты.

– Продает имение сам владелец, некто Альфред Сандермир. Крайне сомнительный персонаж. Младший сын; стал наследником после смерти брата Генри, погибшего на войне. Кстати, я знал Генри лично. Прекрасный был человек. А вот Альфред тем только и занимался, что спускал наследство, и в итоге теперь он почти банкрот. Что означает на первый взгляд большую выгоду для покупателя, то есть для меня. Горящее предложение – так это называется.

– За чем же дело стало?

Джеймс Комптон загасил окурок в стеклянной пепельнице, отодвинул ее подальше от Мейси.

– А дело, Мейси, стало за тем, что в усадьбе творятся странные вещи. Мы же – в смысле, «Комптон корпорейшн» – терпеть не можем сомнительных продаж и покупок. Можно, конечно, воспользоваться положением Сандермира – но мы не хотим спешить, ибо опасаемся замараться.

– И что же происходит во владениях Сандермира?

– Главным образом мелкое воровство и крупное хулиганство в домах и на кирпичном заводе. Фермеры не обращаются в полицию, деревенские жители, многие из которых связаны с производством кирпича, почему-то помалкивают.

Мейси нахмурилась:

– Тут ничего странного нет. В конце концов, речь идет о сельском Кенте.

– Ох, если бы! Эти местные молчат просто как рыбы, а ведь валить есть на кого – в окрестностях поселились бродяги-цыгане.

– Бродяги или цыгане? Не надо их смешивать, Джеймс.

– Ладно, не буду. В окрестностях Геронсдина поселились люди, которые ведут кочевой образ жизни. И не важно, кто они такие – местные готовы обвинять их во всех грехах. Их, а еще лондонцев.