Шесть рун сердца - Дива Фейган

вдоль лезвия, а затем по рунам, вырезанным в стали. На мгновение меч засветился целиком, руны горели у меня перед глазами, даже когда я моргала. Свет полыхал, вдруг став ярче солнечного.

Я ахнула и попятилась в страхе, что меня заметят.

И зацепилась карманом за наколенник доспеха. Ткань треснула. Металл посыпался, железный кулак опрокинул меня на пол и с диким грохотом покатился по плитам. Несмотря на звон в ушах и боль в костях, я пыталась всё-таки выбраться из-под завала. Наконец мне удалось выползти из-под крепко придавившего меня доспеха и увидеть, что мальчик смотрит на меня со смесью ярости и удивления.

– Кто ты? Кто тебя прислал? – спросил он. – Если ты здесь для того, чтобы меня остановить, то ты опоздала!

Подняв руки, я шагнула в сторону, чтобы пьедестал оказался между нами. Меч уже перестал светиться, хотя в рунах ещё таилось слабое синее свечение.

– Я здесь не затем, чтобы остановить тебя. И вообще я уже ухожу, если не возражаешь.

– Стой! – рявкнул он. – Ты обязана объясниться. Тебе не положено здесь быть.

– Как и тебе! – огрызнулась я.

На секунду у него стал неуверенный вид. Даже виноватый. Но потом он отбросил назад растрёпанные чёрные волосы и небрежно сказал:

– Разумеется, у меня есть полное право находиться здесь. Это мой музей.

Я удивлённо моргнула:

– А не слишком ли ты маленький для главы музея?

– Я принц! – раздражённо выпалил он. – А это Королевский музей.

Я склонила голову набок и смерила мальчика взглядом:

– Ты не принц.

– Нет, принц!

– Принцу Гидеону семнадцать. И он блондин.

– Я не сказал, что я Гидеон, – процедил мальчик. – Я Джаспер. Его младший брат.

– А. – Я прищурилась, стараясь найти сходство.

Честно говоря, я почти забыла, что у нас есть второй принц. Наследник престола Гидеон постоянно фигурировал на эфирбордах, его лучезарная улыбка сверкала со всех домов и фабричных зданий по всему городу. Складывалось ощущение, что он постоянно побеждает в лошадиных гонках, или спасает тонущих котят, или посещает благотворительные торжества. Во время последней войны ему было всего шестнадцать, но тем не менее он смог возглавить небольшой отряд Светлого Дивизиона, чтобы одержать стратегически важную победу над соседним княжеством Савентри. На следующей неделе, в его день рождения, Гидеона наконец-то коронуют, и весь город Ламлиль заранее стоял на ушах.

При мысли о Джаспере на ум мне приходила только размытая фигурка на похоронах королевы Джессамины. Низенький тощий мальчик, сливающийся с толпой.

Но человек, стоящий передо мной сейчас, явно не собирался растворяться на общем фоне. Он был мучительно, явственно настоящий, с пристально глядящими голубыми глазами. Он смотрел на пол в нескольких шагах от того места, где стояла я. Там что-то поблёскивало. Серебряные гребни. Я мысленно выругалась, хлопнув рукой по карману и ощутив только рваные ошмётки ткани. Чтоб ржавчина съела этот доспех!

– Но вряд ли мне подобает оправдываться перед воровкой, – сказал Джаспер.

Ну вот. Почему я отвлеклась?! Теперь я по уши в воде, которая начинает закипать. Я вскинула подбородок, пытаясь изобразить безразличие под его обвинительным взглядом:

– Я не воровка. Эти штуки просто упали с постамента.

– Ну да, а маску ты носишь просто потому, что очень стеснительная?

Упс. Про маску-то я и забыла. Вот ржавчина! Что ж, по крайней мере, он не сможет меня узнать. Ну знаете, на случай, когда меня в очередной раз позовут во дворец на чашечку чая.

Теперь мальчик держал в руке переливающуюся коробочку размером с ладонь:

– Лучше сдайся сейчас.

– Или ты запустишь в меня табакеркой?

Он нахмурился:

– Это не табакерка. Это эфиркон. Достаточно нажать на кнопку – и не успеешь ты глазом моргнуть, как здесь будет с десяток солдат Светлого Дивизиона.

Я ухмыльнулась, хотя сердце бешено стучало в груди:

– А почему ты рыщешь здесь один, если ты принц? Что такого секретного ты замышляешь?

Его щёки окрасились ярким румянцем.

– Ничего такого, что касалось бы воровки, – отрезал он. – Ты сдаёшься – или я вызываю Дивизион?

Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Я ни за что не сдамся. И рядом я заметила только одно средство самообороны. И я схватила его.

В тот миг, когда мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, мир покачнулся. Меня окутал яркий свет, резкий и сверкающий, точно отблески на гранях бриллианта. Мне показалось, что где-то вдалеке играет музыка, настолько прекрасная, что захотелось расплакаться. Даже в воздухе разлился новый запах, словно прилетевший с далёкого луга, поросшего цветами, названий которых я не знаю.

По мне прошла дрожь, начавшаяся в руке, сжимающей меч, перелившаяся в плечо и грудь, а затем разошедшаяся по всем конечностям. Что происходит?! Я попыталась отпустить оружие, но пальцы свела судорога, и они только крепче сомкнулись на рукояти. Голос – или несколько голосов, слившихся воедино, – сказал: «Приветствуем, Найтингейл».

И вдруг всё закончилось. Свет исчез, воздух снова пах пылью, а я стояла у пустого пьедестала перед разозлённым принцем, сжимая в руке меч, который, возможно, только что говорил со мной.

Глава 2

Я встряхнулась, стараясь сбросить с себя странное щекочущее ощущение, прицепившееся ко мне. Мне тут ещё надо как-то разобраться со злым принцем, вид у которого был самый что ни на есть разъярённый.

– Отдай мне меч! – потребовал Джаспер. – Ты не достойна даже прикасаться к нему, воровка!

Я начала потихоньку пятиться к окну.

– Я отдам его тебе, если позволишь мне уйти, – сказала я. – Убери этот твой эфиркон. – Если он действительно может призвать Дивизион, я не могу положиться на случай и просто сбежать. Особенно когда они легко догонят меня на своих летающих велосипедах.

Принц скрипнул зубами.

– Ты понятия не имеешь, что творишь. На кону судьба всего Галланта!

– Судьба всего королевства зависит от того, как ты проведёшь какой-то тайный ритуал над старым мечом? – фыркнула я. – Кто-то слишком много о себе воображает.

– Ты смотрела эфирборды? – спросил Джаспер. – В любой момент может начаться война.

– Множество людей страдают вне зависимости от того, идёт война или нет.

Он подавил стон:

– Ну конечно, где тебе понять. Ты ведь просто оборванка.

Я буквально задохнулась, потому что его слова вонзились мне прямо в сердце. Это была правда, но это не значит, что от неё не больно.

– Да неужели? Серьёзно? Чего я не понимаю, так это того, почему этот музей ломится от золота и драгоценностей, когда люди, пашущие на фабриках, становятся мороками, только чтобы поставить на стол тарелку мерзкого морковного супа. Почему люди из Костей должны выбирать между быстрой смертью от голода и медленной смертью от