Глаз бури (в стакане) - Al Rahu

А уж вожделение и жажда обладания, это, можно сказать, дыхательная система этого мира. То, на чем построена сеть Индры, точнее, ключевой ее кусок.

Я встаю из-за стола и, проходя мимо столиков, считываю потоки исходящей от посетителей информации. Перед ними стоят пластиковые стаканчики с кофе и быстрая, сытная еда. Крючки элементарных желаний. А мы, радостные и бестолковые рыбки, с упоением насаживаемся на них и барахтаемся, в танце висельника, обманутые собственными неоправданными ожиданиями.

Не вожделением единым будет сыт человек, а может, только им одним?

Я думаю о том, что же толкает совершать нас ежедневные бестолковые, бесполезные действия, которыми мы определяем себя, как живых и чувствующих существ здесь. Вожделение и жажда наживы. Получить то, к чему у тебя нет прямого доступа. Это грубый взлом сознания и грабеж. Метода очень топорная. Через еду и секс получаем энергию жизни, которую утратили способность получать много веков назад. И, завязанный на этих двух простых желаниях способ существования отдаёт каким-то дурацким привкусом разложения. Преимущественно, морального, если можно так обозвать.

Корректное желание имеет возможность возникнуть у существ, которые сдвинулись в другую плоскость восприятия. Которые способны увидеть и цирк, и его комичность, и его закулисную печаль, и расклеить точки своего отношения и проекции на все это действо.

Я проваливался в пропасти своих страстей и желаний неоднократно, каждый раз больно падая, собирая все полагающиеся шишки и синяки.

Я, кажется, вспомнил свое имя, благодаря воздушной незнакомке, но это, как будто, не сыграло никакого фундаментального значения для меня в данный момент. Я всего лишь простроил ряд ассоциаций, столбец из галочек напротив своего имени и каких-то незначительных проявлений самого себя вовне.

***

Начнем со сложного, начнем издалека.

Я вспомнил как

Подумал, что влюбился

Такая девочка красивая, искрометная была, глаза сияли живым, настоящим пламенем, жизнью, способностью на настоящую любовь

И я ее захотел

Захотел сожрать, как персик, который висит на верхушке, самый близкий к солнцу, самый спелый, самый вкусный, ну прямо, персик раздора, ни дать, ни взять

Я поступил очень грубо и жестоко, не давая ему упасть в мою руку, когда придёт время

Терпение – качество, которое я не воспитал и не культивировал

Сорвал этот персик, жадно и со вкусом, раздавил в своих пальцах сочную мякоть, пользуясь своей неуемной силой и отсутствием сопротивления, делал, что хотел, развлекался, как мог

Натурально высосал все соки

Из нее и из себя тоже

Расклад работает в обе стороны

Девочка погасла

Искрометность сменилась на душные походы в магазин за продуктами

Сияние освящало наш дом уже редко и выборочно

Я уходил и возвращался для того

Чтобы понять, что пора уходить

Мы так много боли причинили, создали, выплеснули, продавливая и сопротивляясь

Я почти сгорел в своих страстях, пытаясь совладать с огромной пустотной полостью внутри, которая ничем не затыкалась

Мы сожгли нас самих своей неизрасходованной радиацией, когда частицы в общем поле не знают выхода и бомбардируют, ускоряясь, и ускоряя друг друга

Ровно до того момента, пока не происходит взрыв,

… разруха, распад, разлад

Я хотел познать ее жизненности, она хотела познать меня

Каково это – быть вот таким мной, думать, как я, мыслить, анализировать, чувствовать, жить

У нас получилось

Это было…

В моментах даже ощущалось, как счастье

Но

Вдогонку было очень много страдания

Мы, не владея своей осознанностью, так сильно ранили самих себя и, обоюдоостро, друг друга

Что в один день, устав заживлять и заживляться, решили пойти в разные стороны

И в этом не было ничего плохого и неправильного, просто два солнца в излёте, на пределе сил и способностей, перестали сражаться

Наступила долгая ночь

Наступила долгая тишь

Я остался один в этом космосе среди звезд и планет

Наконец предоставленный сам себе

Наконец нашедший внутри себя стержень и оплот моего нестабильного спокойствия

Я оказался на границе миров, странник, ищущий путь, идущий вразрез и вкось

Понеслось.

Думать логарифмами стало моей прелюдией к сотворению реальности

Они говорили: сложно

И я усложнял еще сильнее

Они говорили: тебя не поймут

Дай Бог, я бы сам себя понял

Поэтому мне не оставалось ничего, кроме того, как вспомнить, как я убил в себе гения, казнив его в угоду толпы.

Как я предал свои идеалы, забыл свое предназначение, забыл свое имя, стер сам себя из записей книги жизни, превратился в пустоту, в которой не отражается никто и ничто.

Стал ничем. Обнулился.

Проснулся.

***

Я знаю, где записаны мои сны, сегодня я спал и просыпался дважды.

В первый раз человек, который обнимал меня сзади, начал прорастать в меня чумными ползучими щупальцами тьмы, пробираясь под кожу, захватывая, врастая, покоряя. Тянучие липучие нити не давали дышать и двигаться, я практически погряз в этом неостановимом кошмаре, который ощущался физически, рядом, близко, так сложно было сохранять дыхание.

Одним сильным рывком я выдрал себя из этой массы, вместе с кожей, мышцами, сухожилиями, вырвал себя из этого сна, проснулся, задышал. Вспомнил, как это делать: наслаждаться вентиляцией легких, чуть не умер от облегчения.

Второй раз приснилась авиакатастрофа, самолет воткнулся носом в землю, и я ощутил, как меня разносит на атомы взрывной волной. Проснулся живым, получается воскрес. Оттого, наверное, подумалось, что меня зовут: Лазарь.

Но меня зовут совсем не так.

Глава вторая

В которой Гор просыпается в луже собственной крови.

И опять я ничего не помню. Кровь натекла из меня. И нет, я не упал звонким затылком на кафель. Похоже, что я решил отметелить собственное отражение, потому что кулаки разбиты в мясо, а еще проведена успешная подача головой. Я разбил себе лоб с помощью зеркала, потому что вокруг миллиард окровавленных осколков, отражающих весь сюр ситуации, а на лбу здоровенная шишка и запекшаяся сукровица. Я поднимаю самый большой осколок, чтобы оценить свой вид, и тихо матерюсь, потому что выгляжу так, будто из окопа вылез. С другой стороны, есть ли разница, как я выгляжу, потому что я все равно не знаю, а надо ли мне выглядеть хоть немного прилично? Для кого? Зачем?

Пытаюсь привести себя в порядок, параллельно думая о том, что могло такого приключится со мной вчера.

Вцепившись железобетонными пальцами в раковину, орал, в отчаянии выдал серию ударов, завершив все это буйство счастливым обмороком. Счастливым, потому что, наконец, отключился и перестал пытаться уничтожить сам себя. Но я себя знаю, я сегодня продолжу этим заниматься. Самоуничтожение это любимый вид