Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953 - Джеймс Хайнцен

* * *

Во время войны режим столкнулся с экстраординарными новыми вызовами. Посреди боев политическое воспитание партийных кадров приостановилось. Девять миллионов членов компартии погибли на войне. В партию были приняты миллионы людей, большинство их не проходило никакой политической подготовки, перед тем как попасть на фронт11. Партийные руководители бились над восстановлением идейной чистоты кадров, многие из которых, на их взгляд, стали чересчур самонадеянными. Власти обратили внимание на рост взяточничества и других форм правонарушений среди новых (и опытных) должностных лиц.

Сама государственная машина претерпела во время войны радикальные изменения. По необходимости партийное руководство предпочло децентрализовать контроль над разными частями государственной и хозяйственной администрации. Децентрализация предоставила местным должностным лицам больше власти и свободы принимать решения на низовом уровне. Местным руководителям позволили импровизировать, разрешая бесчисленные чрезвычайные ситуации. Кое-где формальные государственные структуры ушли в тень, а порой практически перестали функционировать. Когда война кончилась, партии потребовалось возвращать свой авторитет на местах. Контроль над населением, пока шла война, тоже ослаб, и партийные работники всеми силами старались восстановить и обновить механизмы строгого контроля12. Ослабление государственных институтов в военные годы привело к развитию персонализированных отношений, которые служили средством заключения подпольных, зачастую нелегальных сделок самых разнообразных типов.

В то же время позднесталинский период стабилизации укрепил власть экономических элит, которые требовали и часто получали больше свободы маневра, дабы пользоваться преимуществами своего положения. Значительная часть чиновничества извлекала выгоду из послевоенной стабилизации способами, которых не было в 1930-е гг., упрочивая свой статус и наслаждаясь плодами победы. Взяточничество существовало наряду с такими укоренившимися явлениями, как патронаж и особый доступ к дефицитным товарам и услугам. Некоторые элиты принудительно облагали поборами подчиненных и все население, зачастую практически при невмешательстве органов партийного надзора и правоохранительных ведомств, бывших, по меньшей мере отчасти, в курсе этой сомнительной деятельности. Как утверждает Вера Данхем, в период послевоенной реконструкции возник стабильный и лояльный «средний класс», ожидавший, в обмен на свое молчаливое послушание центральной власти, большего доступа к материальным благам13. Однако нередко вожделенные потребительские товары могли быть получены (и предложены) только через теневые «рынки», часто, хоть и не всегда, нелегальные.

Эта книга делится на три части. В первой части рассматривается общая картина взяток во времена позднего сталинизма. Одна из целей данного исследования – расширить наше поле зрения, включая в него не просто экономические и политические элиты, но и попытки простых советских людей неформально управлять системами власти. Многие истории, рассказанные в книге, касаются тех, кто прибегал ко взяткам, чтобы выбраться из кошмарной ситуации: это женщина, предложившая взятку судье, после того как ее мужа приговорили к семи годам заключения за мелкую кражу; заводской директор, откупившийся от ревизора, когда не сумел выполнить непосильный план; семья, которая была эвакуирована из Москвы после нацистского вторжения в июне 1941 г. и не могла вернуться в город, не уплатив дополнительную «мзду» железнодорожному кондуктору; демобилизованный солдат, чью квартиру во время войны заняло государственное учреждение и чья семья осталась на улице, так как он не сунул из-под полы денег кому надо, чтобы вернуть жилье; женщина-юрисконсульт, вынужденная покупать пенициллин для больного мужа на черном рынке, расплачиваясь наличными, которые добывала, от случая к случаю принимая потихоньку «подарки».

В любой работе о коррупции следует уделить особое внимание правоохранительным ведомствам, включая суды, прокуратуры и органы внутренних дел. Судьи, прокуроры, милиция, когда речь идет об исследовании коррупции, играют двойственную роль: они разоблачают и берут взятки; преследуют и стимулируют незаконные выплаты; борются с коррупцией и содействуют ей14. В конце концов, советские органы внутренних дел и уголовной юстиции, возглавляя расследование дел о коррупции, служили также одним из главных мест ее процветания. Все трудности советской жизни, связанные с жильем, документами, устройством на работу и прочими насущными вещами (вместе с незаконными сделками и «подмазыванием», к которым порой прибегали советские люди, чтобы их добиться), находили концентрированное отражение в правовой системе. Возьмем один из примеров, приведенных на этих страницах: массовые аресты за мелкие хищения и экономические преступления, характерные для послевоенного сталинизма, предоставили гражданам и судебно-следственным работникам массу возможностей для подпольных сделок, обеспечивающих снисходительность за плату, которая часто маскировалась под «знаки благодарности».

Вторая часть книги оставляет в стороне вопросы экономики и управления (или его недостатков). Она посвящена сформулированному Катрионой Келли понятию «корыстного дарения» как культурной проблеме с глубокими корнями15. Исследование, касаясь антропологических и социологических моментов, начинается с анализа народных представлений о подарках чиновникам и того, как эти представления взаимодействуют – а порой конфликтуют – с законодательными кодексами16. Постоянные расхождения между официальной идеологией, народными взглядами, писаным законом и привычными практиками свойственны многим обществам. В данной книге изучение взяточничества отчасти служит средством, помогающим постичь, почему и как индивиды развивали отношения с чиновниками17. Социально-исторический подход ко взяткам послевоенных лет с уделением внимания народным взглядам на взяточничество имеет целью расширить наше понимание преступности и повседневной жизни в послевоенном СССР.

Социолог А. В. Леденева исследовала некоторые неформальные социально-экономические практики в СССР и России 1980-1990-х гг. Для данной работы особенно важно, что она глубоко проанализировала практику «блата» – общепринятый термин, означающий взаимообмен одолжениями благодаря «связям», дружбе, знакомству и другим личным и профессиональным контактам. Люди старались использовать свои связи, чтобы раздобыть дефицитные вещи: продукты, одежду, прописку, желательную работу18. Некоторые советские граждане имели патронов, которые помогали им продвинуться по службе или защищали их от наказания. Однако большинству людей блат и патронаж не могли помочь добиться всего, в чем они нуждались или чего хотели. И это не то же самое, что взятки. Как отмечает Леденева, взяточничество и блат – родственные, но все же разные явления. Те, у кого не было полезных контактов или нужных «высокопоставленных друзей», часто прибегали к плате из-под полы – взятке. Для многих попавших в тяжелое положение и не располагавших необходимыми знакомствами выхода в виде блата попросту не существовало. Даже обладателям прекрасных связей в одних сферах приходилось давать взятки в других – например, чтобы обойти систему уголовной юстиции, получить хорошую работу или квартиру. Вдобавок многие должностные лица в качестве компенсации риска предпочитали наличные, а не ответные услуги. Повсеместность взяточничества в послевоенном СССР свидетельствует, что блат вряд ли мог решать все проблемы для всех.