Квантовое зеркало - Дуглас Ричардс

В шатре было прохладно, однако по телу Салиба под церемониальными одеяниями струился обильный пот. У него было четкое ощущение того, что его жизнь сейчас зависит от верного выбора слов. От того, как он сможет высказать послание Наджара – то послание, которое ему было велено передать в том случае, если Омар Хаддад отвергнет предложение президента. Впрочем, в любом случае это предложение было лишь уловкой. Если бы Хаддад согласился, Наджар лишь притворился бы, будто наделяет его реальной властью, внимательно изучил бы его, чтобы понять, каким способом будет лучше избавиться от новоявленного «пророка».

– Президент будет… э-э… разочарован, о Великий. Я лишь скромный посланник, конечно же, но я не могу гарантировать, что он не воспримет это как… личное оскорбление.

– Пусть.

– Если он примет твой отказ за оскорбление, Аль-Йад, он может пожелать свершить возмездие.

Хаддад широко улыбнулся.

– Он может желать чего угодно. Но он лишь человек, – с презрением прошипел он. – А я превыше всякого возмездия, что он может обрушить. Разве я не Длань Аллаха? – требовательно вопросил он. Обычно невозмутимый Салиб вздрогнул.

– Поистине, это так, о Великий.

Мысленно Салиб сделал глубокий вдох и попытался унять дрожь в голосе – хотя это неожиданно оказалось труднее, чем он готов был признать.

– Еще раз прошу твоего прощения, Аль-Йад. Но было бы нечестно с моей стороны не напомнить о том, что президент Наджар контролирует сирийскую авиацию. Это, конечно, лишь гипотетический вопрос, но он приказал мне напомнить тебе, что одно его слово – и эта часть пустыни будет превращена в… стекло.

На губах Омара Хаддада вновь появилась улыбка.

Этого человека действительно забавляли угрозы президента. Это невероятное высокомерие пугало Салиба куда больше, чем любая другая реакция, которую мог бы продемонстрировать Хаддад.

– Быть может, подобная попытка оказалась бы для него весьма познавательной, – спокойно ответил Аль-Йад, пожимая плечами.

Последнее, чего хотел Наджар, – это использовать подобную превосходящую силу против этого человека, и, похоже, глава фанатиков достаточно хорошо это понимал. Он ставил на то, что Наджар не отдаст военной авиации, чья верность была сомнительной, приказ обрушить всю мощь на того, кто ни единым поступком, ни единым словом не погрешил против нынешнего правящего режима.

К тому же Аль-Йад обзавелся армией фанатиков, столь преданных ему и уверенных в его божественности, что убивать его и тем самым возводить его в ранг мучеников было попросту опасно. Кто-то мог бы решить, что убийство Хаддада показало бы всем его последователям, что он обычный человек, а не посланник свыше, однако президент Наджар был уверен – это убийство убедит их в обратном.

– Великий, президент просил меня сообщить тебе еще одно…

– Довольно! – закричал Аль-Йад, и глаза его неожиданно вспыхнули свирепой злобой. – Я устал от этой бессмыслицы, – добавил он ледяным тоном, жутко контрастирующим с его пылающим взором. – Настало время преподать урок.

Песок вокруг сандалий главы культа начал неистово содрогаться, как будто под его ногами возник эпицентр землетрясения, угрожая разверзнуть в земле глубокую трещину.

Глаза Салиба расширились. Слухи о подобных явлениях, казавшихся сверхъестественными, разошлись уже повсеместно.

Аль-Йад спокойно стоял в центре бури, продолжая сверлить яростным взглядом троих визитеров.

И вдруг Хаддад начал плавно подниматься в воздух.

Салиб и оба его спутника едва не ахнули.

У всех троих возникло отчаянное желание бежать или рухнуть на колени. Но отчего-то они остались стоять, словно примерзнув к песку.

Аль-Йад продолжал парить в воздухе – величественно, без усилий, его ноги были уже в пятнадцати футах над землей. Он нависал над посетителями, едва не касаясь головой крыши шатра, и песок под его ногами осел и снова сделался совершенно неподвижным.

Салиб ощущал, как от этого человека исходит энергия, подобно электрическим разрядам, а изначальное ощущение уверенности, излучаемое Хаддадом, еще больше усилилось. Посланник президента почувствовал, что дрожит при виде этой демонстрации чистой силы. Но была ли эта сила божественной?

Последователи Хаддада утверждали, будто тот способен на еще более невообразимые трюки, и президент с Салибом пришли к выводу, что этот человек, вероятно, научился у какого-нибудь известного фокусника созданию сложных иллюзий.

Однако наблюдать одну из этих «иллюзий» самолично было жутко, она пробуждала в глубине души панический ужас, какого Салиб никогда ранее не ведал. Вся его обычная смелость мгновенно испарилась – как будто он был дичью, которую охотник свежевал, обнажая мягкую содрогающуюся плоть, пропитанную не кровью, а иррациональным ощущением страха, от которого Салиб никак не мог отделаться.

Неудивительно, что последователи Аль-Йада столь истово ему верили. Верили, что он действительно Длань Аллаха. Можно было приводить сколько угодно рациональных доводов в пользу того, что это фокусы – но эмоции, инстинкты свидетельствовали об обратном.

– Я передам через тебя послание, Абдул Салиб, – промолвил Аль-Йад, и головы всех трех визитеров откинулись назад, взгляды устремились на Хаддада – три пары немигающих глаз, три чуть приоткрытых рта. Аль-Йад не повысил голос, однако каким-то образом этот голос зазвучал более грозно и звучно, и посланники не могли пошевельнуться, точно скованные заклятием. – Для твоего президента Наджара.

Земля снова начала содрогаться, но на этот раз еще более яростно, по всему шатру, как будто на них одновременно обрушилось землетрясение и песчаная буря. Все пять птиц встревоженно защебетали и заметались по своим тесным клеткам. Два постамента опрокинулись, золотые клетки, кувыркаясь, полетели на оживший песок. В шатре стремительно нарастал рев, похожий на вой реактивного двигателя, он обрушивался на людей, едва не разрывая барабанные перепонки.

– Скажи своему президенту, что я не приму больше никого из его людей, – прокричал Аль-Йад так громко, что его было слышно даже сквозь этот ужасающий рев. – И я больше не допущу его вмешательства в мои дела. Я Длань Всевышнего! – прогремел он, и от ярости, звучащей в его голосе, шатер словно бы задрожал еще сильнее. – Если он решит пропустить мои слова мимо ушей, я обрушу на него праведное и ужасное возмездие так, что его останки сможет узнать лишь сам Аллах!

Струя вязкой жидкости окропила лицо Салиба слева, и он, едва удержавшись от потрясенного крика, инстинктивно согнулся, припав к земле. Человек по имени Фалах Малик, стоявший слева от него, тоже рухнул на песок, но у него больше не были головы, и из обрубка шеи, словно из шланга, вытекала кровь.

Салиб быстро взглянул вправо, как раз вовремя, чтобы увидеть, как голова второго его спутника взорвалась, точно арбуз, начиненный динамитом, еще сильнее забрызгав лицо и волосы Салиба кровью и мозгом.