Вольный стрелок - Михаил Серегин

— А, Вован? — Голос Маркова заметно подобрел. — Чего на этот раз? И какой там еще браконьер?

— А как насчет твоего погоняла.., типа Китобой тама.., уничтожение животной, которую в красную ксиву зачехлили, — нараспев произнес Свиридов, подражая выговору классических представителей уголовного мира. — В общем, ладно.., я вот что хотел спросить. Там твои братки не замочили еще некоего Лунькова Евгения Алексаныча?

— То есть как это — не замочили? — недоуменно проговорил Китобой. — Я с ним только вчера «стрелу» забивал в клубе на сегодня.., так что если ты думаешь, что я…

Нет, погоди, ты все это к чему? Че, Лунька шлепнули, что ли?

— Да нет, по крайней мере у меня такой информации нет. Только найти я его никак не могу. Пропал, значит.

— Да ну? — обеспокоенно выговорил Марков и облегчил свою душу пышным ругательством, продемонстрировавшим богатство лексикона и нестандартность синтаксических конструкций в бранном реестре мафиози. — А куда это он, по-твоему, мог деться от своего пейджера?

Логика железная, машинально отметил Свиридов: не куда это он мог деться, а «куда это он мог деться от своего пейджера?». Поняв, что от Маркова большего не дождаться, он на всякий случай заметил:

— Ну ты все-таки, Валера, пошарь там по своим каналам.., вдруг, в натуре, что-то серьезное.

— Ты лучше еще раз его поищи, — посоветовал Марков, — а я тут пока кое-какие свои дела улажу. Один брателло тут кипешует.., думал тебя позвать, да потом передумал.

— Много ему чести? — насмешливо поинтересовался Свиридов. — Ну ладно, счастливо тебе.., бандит.

* * *

Евгений Александрович Луньков потянулся и взглянул на настенные часы. Было уже около восьми, и он подумал, что сейчас самое время аппетитно перекусить «колючую проволоку», как говаривал его старый знакомый Влад Свиридов. Этому милому и сердобольному убийце с замашками и капризами изнеженного барина было свойственно опасное чувство юмора. Как опасно, впрочем, и все остальное в нем. Луньков часто ловил себя на мысли, что с большей охотой перессорился бы с доброй половиной местных бандитов, чем не сошелся, скажем так, во взглядах на жизнь с респектабельным господином Свиридовым.

Да, кстати, о господине Свиридове…

Звонок в дверь прервал размышления риэлтера. Кто бы это мог быть? Шофера он сегодня не вызывал, собирался добраться до работы на своей машине. Может.., впрочем, чего гадать?

Он накинул на плечи халат и пошел открывать.

В глазке маячило очень даже миловидное женское лицо, на котором был явно написан жестокий цейтнот и настоятельная рекомендация открыть дверь. Ну что ж, такой очаровательный утренний посетитель не затруднит его.

— Одну минуту, — проговорил Евгений и начал процесс методичного открывания замков, засова и накидной цепочки. — Одну минуту…

Он распахнул дверь и увидел на пороге высокую молодую женщину лет двадцати трех — двадцати пяти, в элегантном легком осеннем пальто и стильных черных сапожках на высоком каблуке.

Луньков всегда обращал внимание на женские ножки. Равно как и на прочие детали внешности привлекательных молодых женщин. Но женские ножки — это первое в реестре истого знатока и гурмана, как полагал воротила квартирного бизнеса.

— Доброе утро, — произнесла она, — извините, что побеспокоила в такое раннее время. Евгений Александрович?

— Да, — расплывшись в приветливой улыбке, любезно ответил Луньков, — это я.

Проходите, пожалуйста.

— Да нет, спасибо, — ответила она, — мне только надо передать вам…

Она открыла сумочку, висевшую у нее на боку, и порылась там двумя тонкими пальчиками.

— Что же передать? — вежливо осведомился Евгений.

— Привет, — коротко ответила она и вынула руку из сумочки. Он почувствовал, как липкий холод мгновенно ложится на спину и сознание блаженно проясняется взблеском лимонно-желтого света — так, словно мысленный взгляд вооружили сильными очками.

Потому что в руке ее он увидел пистолет с глушителем, и дуло его смотрело ему в лицо.

Луньков дернул рукой и почему-то хрипло засмеялся. Короткая, почти беззвучная вспышка вбила смех обратно в его глотку.

Она сидела за столиком у стены и словно нехотя курила длинную сигарету, небрежно держа ее тонкими пальчиками. Ментоловую, отметил Влад, медленно приближаясь.

Отпив глоток из стоящей перед ней чашечки кофе, она вдруг подняла на него взгляд.

— У вас опасные глаза, Аня, — сказал Свиридов, усаживаясь напротив. Она, не отрывая от него рассеянного немигающего взора, отпила еще кофе и только потом спросила:

— Почему?

— Потому что красивые, — усмехнувшись, произнес он и подумал, что она пришла раньше шести. По крайней мере, состояние сигареты и содержимое кофейной чашечки красноречиво наталкивали именно на такой вывод.

— Но не только, — добавила она, — ведь это всего лишь отговорка, правда?

— Возможно. Итак, что же вы хотели мне сообщить?

Аня выпрямилась и снова взглянула на него так, как в самом начале — задумчиво, настороженно.

— Я подумала… — начала она, — что, быть может, это место не самое удачное для таких встреч.., я положилась на ваше усмотрение.., все-таки я не очень хорошо знаю город и полагала, что эта «Белая акула» не такое людное и находящееся у всех на виду место.

— Ну и что?

— А сейчас я думаю, что если вы предпочли встретиться здесь, то, значит, это место совершенно подходит вам, Владимир, и вы считаете, что именно так удобнее всего говорить. Простите, возможно, я вас озадачила.., не обращайте внимания на мои лирические отступления.

Он несколько недоуменно взглянул на нее и сказал:

— Вы знаете, мы с вами чем-то похожи.

Только я подобное умонастроение у себя называю неврастеническими отступлениями. Вот в чем разница. Подождите, я закажу себе мороженого. Хотите мороженого?

— Нет, — не разжимая зубов, ответила она.

— А я вот люблю побаловаться здешним мороженым. Есть у меня такая детская слабость. И еще, пожалуй, выпью немного кальвадоса. Все герои Ремарка пьют кальвадос.

Не будете?

— Я не люблю кальвадос.

— Жаль, — ответил Влад и, подозвав официанта, заказал ему свою обычную вечернюю порцию мороженого и яблочной водки. Только после того, как заказ был доставлен, разговор возобновился.

— Так что же вам от меня угодно, Аня? — проговорил Свиридов, захватывая ложечкой кусочки слоистого десерта — мороженое, безе, ананасы, мороженое. — Я полагаю, эта история с переездом из Москвы имеет к тому самое непосредственное отношение?