Экзорцист - Александр Верт

Дрожь неба над головой показалась ему в первый миг очень уместной, словно этот ритм совпадал с волнами его бесформенного размышления. Никаких слов, никаких картин, только мысль, не ведомая даже ему самому.

Он не сразу понял, что лежит на тележке и вот-вот окажется в стенах столицы, но как только память озарением прояснила его разум, он тут же вскочил.

− Не дергайся! – строго осадил его Рейнхард. – Еще рана откроется.

Мужчина сидел рядом и с хладнокровным видом курил папиросу так, словно его не волновало ни состояние ученика, ни ход экзамена, ни тот факт, что ему пришлось просить о помощи.

− Простите, − только рассеянно прошептал парень.

Наставник же вздохнул, не желая в таких обстоятельствах озвучивать свое решение о ходе экзамена. Ему импонировал тот факт, что этот юноша вместо эгоистичных жалоб молчал и, видимо, считал, что должен был сделать больше и лучше. Потом ему, конечно, нужно объяснить, что может быть «лучше» и было возможно, что к «лучше» стоит стремиться, но то, что он сделал, это куда больше, чем требуется от инквизитора и даже от рядового экзорциста. Сейчас же пусть он хорошенько запомнит это чувство относительности победы, чувство собственной беспомощности, которое в их работе порой приходит даже когда ты сделал всё. Он оставил это время для размышлений и ученику, и себе самому. В конце концов, он никак не ожидал в этом бойком, чудном ребенке такой силы воли и бесстрашия. Он давно не видел, чтобы кто-то вот так вплотную подходил к одержимому, смотрел в его глаза и при этом не дрожал от инстинктивного ужаса.

Стен не просто казался задумчивым, он был таким. Его наставник во многом ошибался, приписывая беспечность наивности и ровняя ее с небрежностью. Этот юноша думал слишком много. Ему было не все равно, кого он спас и как, кого изгнал, куда изгнал. Он задавал себе те вопросы, о которых многие даже не задумывались, и потому казался порой потерянным. Зато потом, осознав что-то, он словно заново видел мир и восхищался им. Если бы Рейнхард это понимал, он бы сделал все, чтобы сохранить эту черту, ибо время стачивает подобные свойства. Но Рейнхард только холодно следил за учеником, которому совсем не было никакого дела до чужих разговоров и недовольства врача в госпитале ордена. Рассеянные ответы и взгляд, устремленный в окно, все так же раздражали наставника, но на его решения уже не могли повлиять.

Стен же не помнил даже, как заполучил себе право уйти от всех разговоров. Его не волновала ни рана, ни результат экзамена, что-то другое мучило его так сильно, что он забыл о вежливости и приличиях. Болезненным скрежетом зарождалось в его груди предчувствие, а он понятия не имел, о чем оно может быть, но и забыть о нем просто не получалось.

Скучный внутренний двор столичного подразделения ордена не мог, казалось, ничем его удивить. Однако внезапно это ему удалось.

Он просто увидел ее – ту самую девушку, которая не так давно сказала, что заметит его, только если судьба сведет их вновь. И вот она, совершенно случайная особа, живущая совершенно в другом конце города, прямо сейчас шла по каменной кладке. Стен не заметил, что на ней было надето. Это было неважно. Одной копны ее рыжих волос было достаточно, чтобы сердце сжалось, а разум забыл про все свои мысли в надежде, что это действительно она.

Он невольно чуть приблизился к окну, дернувшись в тот момент, когда врач завершал шов на его ране, но даже не обратил внимания на боль, потому что ее черты лица, а главное зеленые глаза заставили сердце Стена замереть.

«Это она. Она!» – стучало в его голове.

Это не было любовью с первого взгляда, когда один миг делает чужого человека полубогом, но это была та молния, которая заставляет нас делать самые непонятные поступки. Он должен был узнать ее, должен был удержать именно сейчас, когда она ускользает от его глаз. Зачем? Он не знал ни тогда, ни потом, но им правило то притяжение, с которым демона привлекает ангел, а ангела демон. Он буквально чувствовал кожей, что это не просто красивая девушка, не просто привлекательная особа – она была чем-то большим, чем-то, что стоило разгадать.

Пришлось вспомнить о реальности. Впрочем, мысли его впервые мгновенно улетучились, так и не дойдя до своего финала. И это было уже неважно.

− Долго еще? – спросил Стен, внезапно посмотрев на старого врача.

− Ну, почти все, надо еще повязку…

− Я ведь на сегодня свободен? – не слушая, спросил он у Рейнхарда, сидевшего рядом с какими-то бумагами.

Мужчина кивнул, поражаясь такому внезапному оживлению.

− Вот и славно!

Больше ничего не объясняя, Стен просто сорвался с места, не дав даже перевязать рану, и помчался вниз, на ходу натягивая рубашку.

− Это что было?

От такой дерзости у старого врача аж лицо перекосилось, а Рейнхард подошел к окну и с усмешкой прошептал:

− Молодость…

После увиденного в лесу его поразила та неловкость, с которой его ученик догнал девушку и пытался ей что-то объяснить, смущаясь то от своих слов, то от пятна собственной крови на рубашке. Старому воину было сложно понять, как один человек мог бесстрашно сражаться с демоном, словно настоящее чудовище, и смущенно извиняться за последствия этого сражения, словно кровь была ему в диковинку, но именно такой странный человек был перед ним. Он был еще молод, и было в нем что-то по-настоящему особенное, сочетающее в себе точность воина и задумчивость философа. Это что-то, заметное только при внимательном рассмотрении, когда-нибудь обязательно покажет себя. По крайней мере, Рейнхард в это верил, давая Стенету звание экзорциста и впервые задумавшись над тем, что все в этом мире может быть далеко не так, как кажется на первый взгляд.

Новоиспеченный экзорцист же смотрел в зеленые глаза, смущенно улыбался и краснел от женского смеха, переходящего в детский плач…

Стен резко сел на постели, разгоняя сон о далеком прошлом, и бросился к детской кроватке, чтобы подхватить на руки плачущего сына, такого маленького, слабого, едва живого, но смотрящего на мир яркими зелеными, как у матери, глазами.

Экзорцист первого ранга Стенет Аврелар одернул черную куртку, выдохнул и открыл высокую узкую дверь, стучать в которую было неприлично.

− Вы хотели меня видеть, ваше преосвященство? – спросил он, найдя взглядом седовласого мужчину, застывшего у окна с древним фолиантом.

− Присядь, Стен, − сказал старец, − поговорим без лишних церемоний о том, что ты просишь в своем последнем рапорте.

Стен подчинился, стараясь скрыть свое раздражение.

− Итак, ты хочешь перевестись в восточный округ в городок Ксам, в котором ты учился и служил первые годы. Другими словами, ты хочешь вернуться из столицы в глушь, из которой прибыл. Почему? Знаешь, обычно люди рвутся в столицу и держатся за свои места всеми возможными способами.