Дело о синей птице - Наталия Кузнецова

Вагон дернулся, поезд, грохоча, помчался к станции «Проспект мира», и ничего больше Лешка уже не услышала. Вскоре Артем сделал рукой знак, чтобы она поднималась. Девчонки вскочили тоже и умудрились протиснуться к дверям первыми.

Перед тем как покинуть вагон, Лешка по привычке оглянулась и посмотрела на свое сиденье: не забыла ли там чего. Так и есть, оставила цветную рекламку, наверное, листок выпал из ее сумки.

Она метнулась назад, схватила буклет и выбежала за мальчишками.

Ступив на эскалатор, Лешка подняла голову вверх и увидела своих соседок по сиденью. Народу было мало, и никто не помешал ей их хорошенько разглядеть. Обеим было лет по пятнадцать. Одна девчонка была худенькой, темноволосой, в коротких шортах и голубом топике, другая — светлой и толстенькой, в полосатом брючном костюме. Светленькая держала в руках большую дорожную сумку и с озабоченным лицом продолжала что-то говорить своей подруге.

«Догнать бы их и расспросить, в чем там дело», — подумала Лешка. Но девчонки сошли с эскалатора и пропали в толпе. Однако подслушанный разговор никак не давал ей покоя. На все вопросы своих спутников Лешка отвечала невпопад, а мальчишки думали, что она расстроена из-за Катькиного отъезда, и нисколько этому не удивлялись.

Артем с Ромкой собирались подарить Машке мягкую игрушку и пару картонных одноразовых мобильных телефончиков. Телефонные карточки размером в ладонь привез Артему из-за границы отец. Они незаменимы, если нужно срочно позвонить, а неоткуда, а уж подарок это и вовсе великолепный. Поэтому друзья вышли из метро на «Рижской», зашли к Артему домой за телефончиками, а потом направились в магазин.

Ромке приглянулся полосатый тигренок, его и купили. А Лешка с Катькой собирались подарить Машке фотоальбом. Катька сказала, что это вещь, можно сказать, универсальная: даже если Машке кто-нибудь сделает точно такой же подарок, еще один фотоальбом все равно не будет лишним.

«Жаль, что с нами не будет Катьки», — подумала Лешка, разглядывая витрину в отделе фототоваров. Она выбрала самый лучший альбом с рамкой на обложке, пробила чек, взяла у продавца покупку, открыла сумку, чтобы положить ее туда, и увидела два цветных буклета. Но ведь у нее был только один. Откуда же взялся второй? Сообразить было нетрудно: значит, в вагоне метро рекламку оставила не она, а сидевшие рядом с ней девчонки. Лешка повертела буклет в руке и вдруг увидела на нем корявую запись.

«Ул. Новокузнецкая…» — разобрала она, и ее бросило в жар. Это же адрес, где томится неизвестный человек, вернее, ребенок, потому что она хорошо слышала, как беленькая сказала, что он маленький и беззащитный. Должно быть, его похитили, ничего другого ей в голову не пришло. В их жизни нечто подобное уже было: как-то раз похитили, усыпили и тоже заперли в ванной комнате одного из их друзей, сына банкира. Значит, здесь точно такой же случай. Лешка побледнела, оцепенела и очнулась, когда Ромка больно пихнул ее в бок.

— Ты что, оглохла? Я говорю, надо еще бумагу купить для принтера.

— А? — Лешка вздрогнула. Она как раз думала о том, что тому ребенку теперь никто не сможет помочь. Девчонка-то, Ира, кажется, осталась без адреса. Пропажу буклета она, скорее всего, обнаружит не сразу, так как собиралась ехать туда только завтра. Светленькая сказала, что сама ей позвонит, а когда она это сделает?

Лешке было безумно жалко незнакомого мальчика. Она подняла на брата взволнованные глаза и протянула ему буклет.

— Вот. Он мне случайно достался.

— Что это? Чей адрес? — удивился Ромка, разглядывая запись.

— В этой квартире больного ребенка держат в ванной комнате, не кормят и не лечат. И помочь ему теперь некому. — Сбиваясь и волнуясь, Лешка передала мальчишкам содержание подслушанного в метро разговора, перевела дух и добавила: — В любом случае Ира только завтра туда собиралась. А вдруг этот несчастный мальчик до завтра не доживет?

— Но почему эти девчонки не позвонили в милицию? — удивился Артем. — И если все так серьезно, то почему одна из них куда-то уезжает?

— Ты думаешь, это похищение? — с недоумением воззрился на сестру Ромка. — Но как тогда они о нем узнали? Обычно такие дела совершаются в глубокой тайне, а тут посторонние люди обсуждают их в метро. Девчонки и еще кому-нибудь могут рассказать о похищении, неужели преступники этого не боятся?

— А если одна из них потому и уезжает, что ей грозит опасность? И не звонит никуда из страха за свою жизнь и жизнь похищенного мальчика? Мы тоже никуда не звонили, когда Никита пропал! — запальчиво воскликнула Лешка и схватила брата за руку. — Ты бы хотел сидеть в ванной один, без еды и надежды выбраться? Кроме нас, его теперь никто не спасет! Надо ехать туда немедленно! Подумайте, каково его родителям! Они же сейчас с ума сходят, если уже не сошли. Ведь страшнее этого ничего не может быть.

Тыльной стороной ладони Ромка вытер вспотевший лоб и помог Лешке застегнуть сумку.

— Я что, против? Придется ехать. Темка, позвони Нине Сергеевне и скажи, что нам еще в один магазин забежать надо. Жаль, что моя сумка осталась в Медовке и у нас нет никаких средств для защиты от нападения.

— Обойдемся бед твоих средств, — сказал Артем. — Мы только выясним, что это за квартира, кто в ней живет, кого в ней прячут, и тут же позвоним в милицию.

Друзья спустились в метро и всю дорогу размышляли над тем, под каким предлогом они проникнут в чужую квартиру. Перебрали множество вариантов, но не остановились ни на одном из них и решили действовать по обстановке.

Найдя в глубине квартала большой шестиэтажный дом, окруженный двенадцати- и шестнадцатиэтажными башнями, они в нерешительности застыли перед закрытым подъездом.

— Ну и как мы туда зайдем? — разглядывая домофон, спросил Ромка. — Может быть, сказать для начала, что… что мы макулатуру собираем?

Артем покачал головой:

— А тебе ответят, что у них ее нет, и не откроют дверь. Нет, надо придумать что-то такое, чтобы нас впустили не только в подъезд, но и в квартиру.

— Сначала нужно узнать, что за люди там живут, — сказала Лешка, повертела головой, увидела невысокую, голубоглазую, коротко стриженную женщину средних лет, выгуливающую маленькую белую собачку, и подошла к ней. Собачка приветливо завиляла хвостиком и обеими лапками оперлась на Лешкину коленку.

— Тиша, уймись, — велела хозяйка.

Тиша — копия белого медведя в миниатюре — умильно смотрел на Лешку блестящими черными глазками. Но только она наклонилась, чтобы погладить песика, как откуда-то вынырнул огромный черный ризеншнауцер в широком коричневом ошейнике и громко, басисто залаял, а маленький обрубок его хвоста так и заходил из стороны в сторону.

— Не бойся, она не кусается, — торопливо проговорила женщина.

— Я и не боюсь, — ответила Лешка. Будучи заядлой собачницей, она прекрасно знала, что если собака лает, но при этом машет хвостом, то настроена к вам дружелюбно. А потому смело положила руку на бородатую остроухую морду, спокойно сказала: «Помолчи, дай нам поговорить», — и поинтересовалась: