Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс

Одновременно Британия делала все возможное для выделения самолетов Советскому Союзу; частично из собственных ресурсов, частично из ресурсов Соединенных Штатов. Кроме того, в экстренном порядке британцы увеличили производство предметов первой необходимости и сырья, предназначенных для Советского Союза. таких, как обувь, резина, каучук, олово, шерсть.

В этой ситуации первоочередное значение приобрели потребности, связанные с войной. Если Россия, пока Соединенные Штаты будут пребывать в нерешительности, падет, Британской империи вряд ли удастся удержаться под напором врага. Но в Лондоне считали, что сейчас не время задавать вопросы или ставить условия. Не имеет значения, какие трудности в дальнейшем будут связаны с победой Советов, они едва ли будут сравнимы с огромной угрозой. которая может нависнуть над Британией: нападение с воздуха, оккупация, голодная смерть и, возможно, крах империи.

Перед Соединенными Штатами не стояли столь трагические перспективы, поэтому американское правительство уделяло больше времени обсуждению, в какой мере и на каких условиях лучше выполнить данное президентом обещание в части содействия советской обороне. Но, даже испытывая готовность оказать помощь и игнорируя внутреннее противостояние, вопрос было решить не так-то просто.

К июню-июлю 1941 года Соединенные Штаты согласились с доводами Британии (как и воюющие Франция, Голландия, Бельгия, Югославия и Польша). Это дало возможность сосредоточить силы не только в Соединенном Королевстве и на морях, но и в таких отдаленных районах, как Ближний Восток. Мы поставляли оружие с учетом местоположения точек, где оно было особенно необходимо. Для этого американское правительство взяло на себя патрулирование маршрутов доставки, ежедневно подвергая опасности участников операции. Американские части приняли у Британии контрольный пост в Северной Атлантике и в Исландии. Ближайшие планы предусматривали расширение масштабов операций, связанных с конвоем, и получение у конгресса разрешения на заход американских торговых кораблей в зоны боевых действий. Но тогда Рузвельт еще не принял решения относительно подобных мероприятий, даже несмотря на то, что военные советники убеждали его в необходимости поддержки Британии. Массовое недовольство вполне могло перерасти в серьезный конфликт.

Одновременно американское правительство пыталось путем убеждения и нажима воспрепятствовать возможному нападению со стороны Японии. Государственный секретарь Соединенных Штатов Хэлл и японский посол в Вашингтоне Номура в апреле-мае начали серию переговоров о путях ослабления растущей напряженности. Хэлл не особенно верил, но, по крайней мере, надеялся на возможность максимально отсрочить решение вопроса с помощью силы. В ходе ведения переговоров не наблюдалось никакого прогресса, и в июле поступили новые предупредительные сигналы о том, что Япония готовит удар в южном направлении. Эта угроза в Тихом океане занимала все мысли президента и военных советников, поэтому они обсуждали вопрос, насколько быстро следует входить в англо-советскую коалицию.

Несмотря на опасность со стороны Тихого океана, на принятие Америкой решения оказывало влияние одно неумолимое соображение: в случае быстрого и окончательного разгрома России Великобритания, а за ней и Соединенные Штаты окажутся лицом к лицу с более сильным и крайне самонадеянным противником. Подобное соображение объясняет, почему в основе первых официальных документов лежала уверенность в том, что Россия не будет долго сопротивляться и этот короткий промежуток времени следует использовать наиболее продуктивно для подготовки к войне.

Эту информацию удачно иллюстрируют записки, которые президент получал от военных министров, а те, в свою очередь, от военных специалистов соответствующих ведомств. Взять хотя бы первое сообщение Симпсона от 23 июня, в котором, по сути, говорилось следующее:

1. Действия Германии сильно напоминают ниспосланные свыше события.

2. Минимум за месяц, а максимум за три немцы полностью уничтожат Советский Союз.

3. Это время следует активно использовать для форсирования действий в Атлантике.

В письме Кнокса, министра военно-морских сил, написанном в тот же день, говорилось:

Президент действовал крайне осмотрительно. Он предоставил возможность Уоллесу, исполняющему обязанности государственного секретаря, 23 июня, на следующий день после нападения Германии на Россию, подготовить почву для дальнейших действий. С этой целью прессе было сообщено: «По мнению правительства, любое противостояние гитлеризму, любое антигитлеровское объединение сил, вне зависимости от источника их происхождения, только ускорят окончательное уничтожение нынешних немецких лидеров и, следовательно, будут способствовать нашей собственной защите и безопасности». На следующий день в речи президента прозвучали небольшие уточнения, правда весьма незначительные. Советские денежные вклады в Соединенных Штатах размораживались, чтобы дать возможность советскому правительству производить закупку оружия. На пресс-конференции президент, говоря о том, что готов оказывать помощь России, добавил, что не знает, в чем именно нуждаются русские; фактически советскому правительству предлагалось сообщить, что им больше всего требуется. Несмотря на предпринятые журналистами попытки, президент уклонился от обсуждения собственных действий и предполагаемых деталей будущих шагов. На вопрос «является ли защита России защитой Соединенных Штатов?» президент предложил журналисту задать, к примеру, вопрос: «Сколько лет Энн?»

Через два дня после пресс-конференции, 26 июня, Уоллес сообщил решение Белого дома: закон о нейтралитете на Советский Союз распространяться не будет. А это означало, что мы сможем входить в русские порты, в частности во Владивосток.

В течение следующих двух недель советское правительство представило на рассмотрение перечень самого необходимого через Уманского, советского посла в Вашингтоне. Перечень, объем которого, приближающийся к двум миллионам долларов, включал такие пункты, как три тысячи самолетов-истребителей и три тысячи бомбардировщиков, был признан немыслимо огромным всеми департаментами.

Пока американское правительство изучало представленный на рассмотрение документ, 12 июля, как упоминалось ранее, британское и советское правительства подписали совместный договор о взаимной помощи и поддержке. На следующий день, 13 июля, когда на Восточном фронте уже третью неделю шли бои, Гарри Гопкинс (советник и специальный помощник президента Рузвельта во время Второй мировой войны. – Примеч. ред.) отправился в Англию для обсуждения с Черчиллем и его советниками вопросов, связанных с поставками, и выработки стратегии.