Долгие раздумья - Элла Уорнер

— Ты ведь не бросаешь нас?

За простым вопросом Феликса Дикси померещилось еще как минимум три смысла. Однако выглядел он озабоченным, и это смущало.

— Это тебя беспокоит? — осведомилась она.

— Мне все никак не удавалось поговорить с тобой!

Феликс улыбнулся несколько, как показалось Дикси, манерно и капризно. Уж не пытается ли он очаровать меня? Раньше ничего подобного ему и в голову не приходило. Так с чего теперь играть в игры? Дикси начала злиться.

— Напомни, нам с тобой когда-нибудь удавалось поговорить? — спросила она с обезоруживающей прямотой.

Однако Феликса ее дерзость ничуть не обескуражила. Его лицо по-прежнему оставалось безмятежным, что буквально взбесило Дикси. С этим мужчиной связано так много воспоминаний… Болезненных, мучительных, горьких воспоминаний!

— Тебя долго не было, — начал он, небрежностью тона стремясь сократить дистанцию между ними.

Дикси не могла не оценить энергию, излучаемую этим самцом, вышедшим на охоту, за бархатными интонациями которого притаилась агрессия.

Превосходный темный безукоризненно сидящий костюм добавлял Феликсу Дебнему светского лоска, но Дикси не обманывалась на его счет. Перед ней был охотник, в чем-то даже примитивный, и сейчас этот охотник, раздувая от возбуждения крылья чуткого античной лепки носа, как раз выходит на добычу. Роль добычи должна сыграть она, Дикси. Ее сердце дрогнуло — девушке опять показалось, что за спиной Феликса мелькнула знакомая тень Максимилиана Харленда. Охота началась, но Дикси отбросила минутный страх и с ироничной улыбкой спросила Феликса:

— Так ты выбежал под дождь, чтобы пригласить меня в дом?

А он красив, до тошноты красив, вдруг подумала она. Фотография в газете даже отдаленно не передавала, сколько шарма вмещает в себе этот мужчина, ему сейчас, должно быть, тридцать четыре года. Определенно, пора расцвета. На чистой матовой коже лица играет здоровый румянец, темные волосы лежат замысловатой волной, и усмирить их может только самый лучший стилист, нос абсолютно гармонирует с чувственным ртом. Хотя челюсть, на взгляд Дикси, была тяжеловата, зато твердо очерченный подбородок придавал еще больше обаятельной силы всем чертам Феликса Дебнема.

Но не этот набор выразительных черт притягивал взор, а глаза. Они завораживали. Они господствовали на лице, подчиняли. Пронзительные глаза, обрамленные пушистыми ресницами, не утрачивали ясной синевы даже в самый пасмурный день. И высокомерные брови почти не портили впечатления.

Между тем Феликс Дебнем тоже внимательно изучал Дикси.

— Вернемся в дом? — не то спросил, не то мягко попросил он, чем совершенно выбил почву у нее из-под ног.

— Только подышу немного воздухом… — прошептала она. — Я хотела прогуляться, пока особо важных персон развлекают в доме…

И Дикси пошла к лестнице, ведущей прочь от дома в глубь сада, где, как она прекрасно помнила, много лет назад вырыли довольно глубокий пруд.

— Ты не против моей компании? — остановил ее вопрос Феликса.

Может, хватит на сегодня незапланированных волнений? — спросила себя Дикси. Если рядом Феликс — хорошего не жди. Зачем он преследует меня? Ведь то время прошло, прошло, прошло… Прошло безвозвратно! Он выглядит как герой, но он никогда не был героем. Это девчонкой я воображала, как Феликс подобно Белому Рыцарю ворвется в мою жизнь и спасет меня от этого кошмара. Господи, какой же глупенькой, маленькой девочкой я была!

Дикси пожала плечами и равнодушно обронила:

— Тебе будет скучно.

— Не бери в голову. Мне вправду хочется пройтись с тобой.

Дикси тронула его искренность, однако она, по инерции продолжая оберегать свое одиночество, заметила:

— Не лучший выбор.

— Какой есть, зато мой. Я не позволю никому делать выбор за меня.

Феликс не отступится, сопротивляться бесполезно, поняла Дикси. Он проявляет ко мне повышенное внимание, не поспоришь. Безжалостный охотник не привык промахиваться. Неужели, прежде чем настичь жертву, он хочет позабавиться? Или мое возвращение домой связано в его мыслях с лишними хлопотами и теперь он пытается убедиться в моем нейтралитете? В конце концов, я единственный член семьи, способный замедлить воцарение Феликса в империи великого Максимилиана Харленда. Белая ворона непредсказуема. Уже само мое появление на похоронах озадачило близких родственников и повергло в изумление общество. Наверное, шепчутся теперь по углам, строя догадки, почему по прошествии шести лет я решила вернуться из небытия и напомнить о себе.

Ладно, пусть Феликс проводит меня до пруда, пусть удовлетворит свое любопытство, развеет сомнения, я же, в свою очередь, постараюсь от него побольше узнать о теперешней жизни Харлендов.

— Мне нравятся люди с сильным характером, самостоятельно делающие выбор, — сказала она.

Феликс улыбнулся в ответ и сделал самонадеянный вывод:

— Значит, тебе симпатичны люди вроде меня.

На секунду или на долю секунды, которая потребовалась Дикси, чтобы сжаться и замереть, перехватив дыхание на вдохе, ей показалось, что улыбка обольстительного охотника затягивает ее в заговор, словно они с Феликсом достигли абсолютного согласия друг с другом… Дикси поспешила отбросить лукавые мысли, что удалось сделать не сразу и не полностью. Наваждение!

Феликс Дебнем окинул ее оценивающим взглядом и изрек:

— Прими запоздалый комплимент: ты великолепно выглядишь!

— Спасибо.

Он опять поставил ее в тупик. Дикси до самой смерти не забыть шпилек Феликса по поводу ее внешности. И теперь, неосознанно защищая себя от волнующей силы комплимента, она вспомнила, с какой язвительностью лет семь назад Феликс прилюдно попенял ей на бледный вид и неспособность оценить по достоинству мастерство отменного повара. Это произошло во время одного из традиционных воскресных обедов у Харлендов, когда желудок Дикси бастовал, не в состоянии переварить ни кусочка, сдобренного изрядной порцией лицемерия и неприязни.

— Так выглядеть мне прежде мешало отсутствие аппетита, понимаю… — не без яда продолжила Дикси.

Феликс, судя по всему, тоже помнил тот день. Он пожал плечами.

— Поверишь ли, я на самом деле боялся за тебя. Ты была слишком бледной и худой.

— Я так и подумала! «Отсутствие аппетита поможет тебе контролировать собственное тело, но вряд ли — чье-то еще!» — Она дословно процитировала его высказывание семилетней давности. — Это выражение глубокого сочувствия, охотно верю.

Он окинул ее с головы до пят удивленным взглядом и объяснил таким тоном, словно размышляет вслух и не собирается оправдываться:

— Я думал, встряска тебе необходима. Странно, что он еще помнил события тех далеких дней. Дикси было семнадцать, и проблемы с весом у нее действительно существовали. Ей мучительно хотелось походить на старших сестер, чьи идеальные формы и пропорции, высокий рост, даже светлые волосы вызывали у Дикси зависть и восхищение.