Мисс Непоседа - Вера Иванова

— Умный?

— Ага.

Зловещее шипение лавы — оно уже совсем близко, надо спасаться…

— Как ты думаешь, я когда-нибудь вырасту? — Сполохи пламени отражаются у Смыша в очках, и он кажется Гарри Поттером, пробравшимся в Мордор вместо Фродо. Или вместе с Фродо.

— Конечно. А я?

— Обязательно!

И назло стихии, страху, тоске, неизвестности и прочим несчастьям мы вдруг начинаем весело хохотать, потому что в мире сейчас нет ничего прекраснее нашего танца. И я вдруг понимаю, как дорог он мне, Миша Смыш, независимо от того, получится ли у нас с ним что-нибудь или нет. Просто потому, что он — часть моей жизни, осколок детства, и потому, что он единственный в мире, кто раз и навсегда придумал и подарил мне сумасшедший танец на вулкане».

— Ну? И что ты на это скажешь? — с торжеством спросила я Танюсика.

— Хорошо написано, — одобрила она. — Но — нет. Это все не любовь. Мы были в смертельной опасности и могли умереть, и Миша поступил как хороший друг. Он всего лишь отвлекал и утешал тебя. Кстати, когда мы еще тогда, без тебя, лезли по горам за сокровищами, он мне тоже помогал. Руку подавал, сумку тащил…

— Смыш? Тащил твою сумку? А Сеня где был при этом? — не поняла я.

— Далеко впереди. Навесил на меня свой рюкзак и упылил со скоростью ветра, только мы его и видели.

— Навесил на тебя свой рюкзак?!

— Ну да.

— И ты тащила?!

— Не я, а Смыш. И еще свой рюкзак и мою сумку. Так что у нас было несколько очень приятных минут… Вернее, даже часов. Которые мы провели наедине, — и Тычинка сочувственно посмотрела на меня.

— Как ты могла? — вырвалось у меня я.

— А что? — Танюсиковы брови удивленно поднялись. — Мишенька у нас вроде был и остается ничей!

— Но у тебя же Сеня! — упрекнула я.

— А у тебя — Леха! — парировала Танюсик. — И вообще, знаешь что! Ты самая настоящая собака на сене. Хочешь захапать себе двоих!

— Нет, это ты собака на сене! Это ты хочешь двоих захапать! И даже не двоих, а вообще всех вокруг! — я обвела рукой зал.

Тот, кто посмотрел бы на нас в этот момент, ни за что не поверил бы, что мы лучшие подруги. Две разъяренные тигрицы, готовые вцепиться друг другу в глотку, два мчащихся лоб в лоб автомобиля, две готовые к столкновению кометы…

И из-за кого? Из-за маленького очкарика, полурослика Миши Смыша, который к тому же и правда был ничьим.

Казалось, Танюсик сейчас лопнет — так сильно она накалилась. Под сдвинутыми бровями сверкали сердитые глаза, щеки раздулись, пальцы сжались в кулаки… Да и я напряглась и выставила перед собой рюкзак — если надо, Сашуля сумеет постоять за себя!

Мы еще немножко пометали взглядами молнии, а потом, не сговариваясь, опустили руки и рассмеялись.

— Скучно, — вздохнула Танюсик, обнимая меня. — И домой хочется. Но я тебе точно говорю, Миха меня любит больше, чем тебя. Или, во всяком случае, не меньше.

Не успела я ответить на эту реплику, как предмет наших разборок возник перед нами — Миша Смыш собственной персоной. Несмотря на неразбериху и суматоху последних часов, он сиял, как новенькая копейка. Глаза за толстыми стеклами очков излучали неутомимый оптимизм, веснушки на носу задорно подпрыгивали, как маленькие солнечные зайчики. Да и сам он, со взъерошенными вихрами, выступающими зубами и оттопыренными ушами, был похож за зайца. Или на симпатичного рыжего кролика.

Но я-то уже знала, что он не такой дурачок, каким хочет казаться, поэтому смотрела на него хмуро и настороженно.

— Угадай, в какой руке? — весело спросил «Братец Кролик», обращаясь к Танюсику.

— В правой! — сказала Тычинка.

— Угадала! — и двуличный хоббит вытащил из-за спины ярко-алую розу.

— Какое чудо! — расцвела Танюсик. — Мой любимый цветок! Мой любимый цвет! Мой любимый размер! Мое любимое количество!

Меня передернуло. Смыш на глазах у всех подарил Танюсику красную розу! Хотя вот она я — тут, рядом, его вечная, незабвенная, тайная любовь. Или… нет?

Танюсик ликовала. Она позировала, как модель на фотосессии: то прижимала розу к себе, то отстраняла, то склоняла изящную головку и прятала в алых лепестках свой восхитительный носик — и при этом умудрялась бросать вокруг быстрые взгляды: много ли камер нацелено на нее, неотразимую?

Камер было много. В том числе и моя — Танюсик с розой действительно смотрелась потрясающе и заслуживала быть увековеченной. Пусть даже и ценой крушения некоторых детских иллюзий.

Я уже почти смирилась с поражением, как вдруг «зловредный кролик» произнес:

— Сашуля, теперь твоя очередь! В какой руке? Угадывай!

— Ну, в левой, — осторожно предположила я, ожидая, что будет дальше. Меня, оказывается, тоже не забыли! Может, Танюсик рано празднует победу?

— Угадала! — наигранно бодрым голосом телеведущего объявил Миша. Он широко улыбнулся, выдержал паузу и медленно вытащил из-за спины…

Парик! Он приготовил для меня парик! И как он догадался? От восторга я захлопала в ладоши и тут же простила хоббиту все. Его двуличие, вранье, Танюсикову розу… Потому что парик был великолепен. Рыжий, натуральный, волосы заплетены в две косички. Настоящая Пеппи Длинныйчулок! Хорошая подружка для моей Пого-пого… Да, решено, у моих париков будут именно такие имена.

От улыбки, которой я наградила Миху, должны были расцвести все скучающие вокруг пальмы. А от взгляда, который я послала Танюсику, неожиданно набежавшие между нами льдинки окончательно растаяли.

— Ничья! — хором прошептали мы, сладко улыбаясь и любуясь подарками. Надо отдать Мише должное — он знал, чем нас порадовать!

Подошел Сеня. Увидев розу, нахмурился, бесцеремонно вырвал цветок у подруги из рук и стал искать глазами урну. Однако на всякий случай все-таки поинтересовался:

— Откуда цветы?

— От Смыша! — Подруга сердито сверкнула глазами, выхватила розу и спрятала за спину.

— А, тогда ладно, от своих можно, — успокоился Брыкала. Он плюхнулся рядом, и нам сразу стало тесно.

А потом Танюсик пристроилась у него на плече, а я — у нее, и мы все заснули.

Мне приснился сон, что я снова стала актрисой, исполняющей роль Пого-пого. Но только теперь у меня была сестра — девчонка с рыжими косичками и усыпанным веснушками толстым носом. Если бы не большие круглые темные очки в светло-сиреневой оправе с маленькими серебряными звездочками по краям, она была бы похожа на Пеппи Длинный-чулок. Но это была не Пеппи, а актриса, такая же, как и я. А потом случилось что-то странное. Когда мы снимали очередной эпизод, девчонка вдруг засмеялась, сорвала наши парики и поменяла их местами, нахлобучив себе на голову черный, а мне — свой рыжий. «Так ведь лучше, да? Только берегись, ты теперь в опасности!» — закричала она, и ее глаза за очками стали увеличиваться, а веснушки превратились в звезды и рассыпались по синему небу…