По следам прошлого - Ольга Савченя

Суровая Ледяная долина оставалась безучастна к весне. Переход предполагался тяжелым, но я до последнего надеялась на свое везение. И оно не отказывало, позволяя самые страшные вьюги пережидать в оазисах тепла. Помня путь и хорошо осознавая собственные силы, после последнего такого оазиса я ушла западнее, к самой кромке леса. Понимала опасность, вызванную близостью грифонов, прекрасно представляла их огромные охотничьи угодья, даже несколько раз пряталась от них, заползая под причудливые валуны, удачно попавшиеся на пути. Иногда приходилось лежать на студеной земле весь день, проедая запасы и экономя воду. Постепенно изменился режим: днем я отсыпалась, надежно спрятавшись, а ночью продвигалась на юг. Думала, что весной голодных хищников уменьшиться, но они будто стали активнее, поэтому вскоре ночи тоже пугали наземными охотниками.

Рядом с долиной всегда веяло холодом, и снег таял медленней. Ночной мороз контрастировал с дневным теплом, обжигая, разомлевшую под солнечными лучами, кожу. Наверное, поэтому я умудрилась заболеть, что сказалось на горле. Припасов, взятых с собой, не хватило до конца пути, но они помогли перенести самые трудные дни перехода, а значит, с задачей справились. Вода закончилась раньше, развести костер было страшно — я ела снег и слабела с каждым днем. Но несмотря на все невзгоды, преодолела изнуряющий переход, и это не могло не радовать. К тому же горячий ужин… Да, упитанный зайцекрыл, пожаренный на костре, оказался равносилен празднику, ожидаемому весь год.

Еще на рассвете я пересекла черту — отчетливый стык льда и земли. Я валилась с ног, тряслась от голода и боролась с ознобом и головокружением, но, глядя на лиловое небо и простирающуюся впереди зеленую степь, не могла избавиться от чувства, охватившего сознание: теплое, необъятное и немыслимым образом поместившееся в крохотном сердце — любовь. Я улыбалась, вытирая слезы с глаз. Опираясь на палку и вслух благодаря духов Фадрагоса, опускалась на колени. Ощущая их незримое присутствие, расчищала землю от снега, а затем целовала ее и прижималась к ней щекой. Мое головокружительное сумасшествие отпустило гораздо позже и заставило еще раз задуматься о прошлом.

С каких пор я ощущаю духов так, будто рождена в Фадрагосе?

О прошлом во время своих скитаний я думала часто…

Десиен хотел получить уникальную кровь, поэтому переместил дитя чужого мира в Фадрагос. Это было сейчас, это же было в прошлый раз. Без сомнений. Просто тогда он ошибся, а я влетела в… шаровую молнию? В дверь, открытую им, но ведущую не к нему. Но почему сила Вестницы вернулась ко мне? Может ли быть такое, что Повелители, не успев вздохнуть спокойно, снова встретили меня на пороге и теперь поведут тем же путем на выход? В таком случае, им проще было бы помочь Десиену, чтобы он прекратил звать нежеланную гостью. Хотя есть вероятность, что они не могут этого сделать. И вот я снова в Фадрагосе… Меня опять запишут во враги Кейелу, и нам останется только наблюдать, как он постепенно узнает правду, а потом убивает меня.

Может, так и планировалось с самого начала?

Ил сказала Аклену, что придут другие Вольный и Вестница, и они пожертвуют собой. Кейел же, как дурак, влюбился чуточку сильнее необходимого и предал своего духа, ломая планы местных Богов. В итоге я жива, а судьба Кейела вернулась к жизни без меня. И теперь Повелители, вовсе не выпроваживающие меня, а ведущие на жертвенный алтарь, вернули все, как было. Наша песня хороша, начинай сначала…

Мне ждать смерти от руки Вольного? Того гложущего чувства скорой собственной кончины, к которому я даже когда-то привыкла, теперь не было. Конечно, скорее всего, это всего лишь вопрос времени, но хотелось надеяться на лучшее.

Немного фантазируя о лучшем, я забегала вперед…

Представим на секундочку, что Повелители еще в прошлый раз смирились с моим присутствием в их доме, но наказать за потрепанные нервы очень хотели, а заодно странным образом просили определиться с местом жительства, потому и довели все до конца. И вот теперь я в Фадрагосе, не являюсь никакой жертвой и даже, оправдывая подаренную силу, знаю врага Кейела. Как убедить упрямого, недоверчивого Вольного, что друг его юности использует силы ведьмы?

Отламывая очередную ногу зайцекрыла, я смотрела в сторону знакомого хутора, к которому планировала отправиться на рассвете. Вблизи Ледяной долины лес до сих пор частично покрывали пласты снега, а он порядком осточертел. Тем более я никогда особо не любила зиму. Пошевелив пальцами на ногах, я подсунула стопы ближе к костру. Завтра начнется мой путь проторенными дорожками. Завтра наступит странный день, в котором я возьму след собственного прошлого и буду огибать его опасные участки.

Первостепенная задача — найти Кейела. Убедить его в том, что я Вестница, помогут мои ноги и его секреты. Я готова поддержать этого безжалостного парня в желании спасти Фадрагос, что бы за этой формулировкой ни стояло. Но как помочь ему с тем, кто он есть? Я ведь так и не разгадала главную тайну: куда исчезают Вольные?

Солнце ласкало лицо. Неугомонный ветер гнул травы, выбивал тепло из-под плаща, вырывал из рук маленький сверток. Растрепанные волосы после каждого порыва приходилось выплевывать и убирать с глаз. Охарс, призванные без надобности, но радующие присутствием, танцевали у лица. Опираясь на палку, все еще ощущая дрожь в коленях и слабость в руках, я поднялась на вершину холма, отозвала духов и прищурилась. Деревянные дома с соломенными крышами и аккуратными двориками, огороженными низким частоколом, разложились на степной равнине как на ладони. Небольшой фруктовый сад клонился к земле за домами и словно в страхе перед стихией тряс мелкой листвой. Неподалеку от поселения змеей извернулась полноводная река и ослепительно мерцала, мешая рассмотреть тех, кто находился на причале.

Одинокую путницу жители хутора заметили первыми. Сначала разномастная детвора мчалась в мою сторону, но затем отбежала к оврагу, поросшему густым ежевичником, позволяя встречать гостью взрослой девушке. Я помнила эту улыбчивую фангру слишком хорошо. Когда она приблизилась, с озорством щурясь на один глаз и придерживая подол коричневого платья, память вовсе разошлась. Разбушевалась, наполнила сердце необъятным трепетом, каким-то робким наслаждением, и я невольно смутилась. Опустила голову и сглотнула, забывая все приветствия, которые сочиняла по пути сюда.

— Пусть духи будут милостивы к вам, — наконец нарушила тишину фангра.

— Пусть духи оберегают ваше поселение, — прохрипела я в ответ и закашлялась.

Когда подняла глаза, застала фангру со склоненной головой. Ее взгляд выражал озабоченность, прикушенная губа натянулась и посветлела. Легким движением девушка смахнула челку с синего лба, обнажая взору трещинки и застывшие на переносице морщинки глубокой задумчивости. Она откинула косу и, отступив в сторону, пригласила бодро:

— Идем. — Руку с раскрытой ладонью к свертку протянула. — Узелок давай мне, помогу донести.

— Мне не трудно.

— Давай, давай. — И подбородок вскинула, значимость собственную подчеркивая. Пришлось отдать. А как отправились к поселению неспешным шагом, так залепетала без скромности и утайки: — Многое мне интересно, неизвестная страдалица, но только дурак не заметит недуги твои. О подробностях расспрошу, как отдохнешь после дороги трудной, но обращаться мне к тебе как-то надобно. Как звать тебя?