Доппель лайт - Владимир Алексеевич Абрамов

посмотрел на него хитрющими и загребущими глазами, в которых, он готов был поклясться, промелькнули знаки долларов в виде перечеркнутых «S». Он грозно запищал, отчего Стаса пробрало до глубины души даже во сне.

Звягинцев вскочил с продавленного дивана в диком ужасе. Это не прошло для него бесследно — он резко приложился головой об лежак отопления, который был закреплён над диваном. Лежак стоически пережил попытку его пробить головой, но звон стоял такой, что непонятно: то ли труба звенит, то ли голова уподобилась церковному колоколу. Схватившись за голову, он рухнул обратно на диван.

— Ну и херня мне приснилась! — воскликнул он. — Точно старая карга отравила!

Образ странного хомяка никак не желал покидать его голову.

«Короче, — подумал он, — надо прогуляться и подышать свежим воздухом, а может и пивка дёрнуть. Возможно, легче станет».

Чтобы освежиться, Стас полез в душ. Так как горячей воды не было по проекту, в этом доме все купались водой из отопления. Некоторые говорили, что можно от неё облысеть. Но, глядя на дядю Юру с третьего участка, который в свои шестьдесят два года носил седые и густые кудри, становилось кристально ясно, что это всё ложь.

После освежающего душа он переоделся в джинсы и кожаную куртку. На ноги надел свои любимые кроссовки Air Force и погнал в ближайший ларёк, который расположился прямо на углу дома.

Пиво и контрастный душ принесло ему слабое, но хоть какое-то облегчение.

Чем можно занять парня девятнадцати лет в субботу утром? А если к этому добавить полные карманы денег — всё, что он на калымил за неделю — это целых шесть тысяч рублей! При его основной зарплате в двенадцать тысяч и за вторую работу в аварийке восемь тысяч рублей, весьма солидная сумма. Не ценят у нас в компаниях работяг: дали трос — крутись, как хочешь.

Стас достал телефон и набрал номер своей подруги Екатерины. После долгих гудков она ответила сонным голосом:

— Алле?

— Привет «Катеночек»! Как спалось? Пойдём, сходим в Макдональдс позавтракаем, а то я ел последний раз вчера в обед.

— В такую рань? — удивилась она и протяжно зевнула. — Ты на часы смотрел? Время только одиннадцать утра!

— Давай вставай и приезжай ко мне на работу. Пойдём в кино и в Мак сходим.

— Ладно… — будто нехотя протянула она.

«Короче, она приедет часа через два, — принялся размышлять Стас. — Живёт она на окраине города на Спартановке. Тридцать минут в дороге на рогатом и полтора часа накрасится… Пойду, возьму ещё пивка, чтобы отпустило, а затем отправлюсь на набережную. Посижу на берегу, посмотрю на Волгу».

У воды было куда прохладней, чем наверху, но Звягинцев не чувствовал холода. Река притягивала своей красотой. Лёд начал таять, позволяя воде снова течь. Мягкий ветерок дул с северной стороны. От такого зрелища разбушевавшиеся чувства приходили в гармонию с природой, а на душе становилось спокойней.

В это время года больше не нашлось никого, кто захотел бы полюбоваться Волгой. В том числе это место осталось без внимания сотрудников полиции, внимание которых Звягинцев желал привлекать меньше всего. Для них человек с открытой банкой пива подобен красной тряпке для быка.

«Завтра наступит весна и на улице будет Ташкент», — подумал он, после чего прекратил рассматривать реку и отправился в магазин.

Примерно в час дня раздался звонок телефона. Экран мобильника заботливо высветил имя Екатерины.

— Ну, ты где? — требовательным тоном сходу начала она. — Я стою на Комсомольской и жду тебя!

— Уже бегу! — после ответа Звягинцев положил трубку.

После кино и плотного перекуса в Макдональдсе они отправились прямиком к Стасу домой. Он жил на съёмной квартире неподалёку в центре. Ну как квартира… Бывшая гостиница с комнатами по тринадцать квадратных метров, приватизированными в девяностые. Но там имелись душ, холодильник и диван. Что ещё нужно молодому парню? От родителей он съехал сразу после армии и контакты с ним не поддерживал. Всю свою любовь они посвятили его сестре, и поэтому как только он ушёл в армию они про него забыли.

Екатерина была студенткой его техникума и училась на последнем курсе. Восемнадцать лет и неплоха собой, но стерва ещё та. У нее было невинное лицо, но с намёками на беспокойство. Её светлые волосы были длинными и волнистыми. Карие глаза придавали ей неповторимый вид, а мягкая улыбка скрывала её стервозный характер.

У Стаса были железные нервы. На её характер и стервозность ему было плевать с высокой колокольни. В ней его интересовало одно — её податливое, мягкое и приятное тело.

Лёжа в постели, она вкрадчивым тоном спросила:

— Слав, а что ты подаришь мне на восьмое марта?

— То же, что и ты мне, — саркастично усмехнулся он. — Носки и секс аж три раза за ночь!

— Ну, ты и козёл! — гневно возмутилась Екатерина, решительно слезла с кровати и начала одеваться.

— Куда ты собралась? Время только шесть часов вечера. Ещё можно пойти погулять.

Она ему ничего ответила. Дуясь, будто обиженная девочка, которой Дед Мороз на Новый год вместо куклы Барби подарил бумажный кукиш, она молча ушла, напоследок громко хлопнув дверью.

— НУ И ДУРА! — крикнул он в закрытую дверь, после чего схватил из прикроватной тумбочки коробку с золотым кольцом и кинул её со всей силы в дверь.

После того, как немного успокоился, он пробормотал:

— Ну и ладно. Останусь дома и почитаю книгу.

Он включил старый бумбокс — подарок родителей на десятилетие в двухтысячном году. Из дребезжащих колонок донеслись звуки проигрыша группы Наив. Он уткнулся в книжку. Сначала буквы расплывались перед глазами, но вскоре они начали складываться в понятный текст. Он не заметил, как увлёкся повествованием и с головой погрузился в книжную вселенную.

Искупавшись и подкрепившись сосисками, Стас лёг спать. Завтра наступит новый день, а это означало, что ему предстояло идти на смену. После этого начнётся длинная рабочая неделя с воскресенья по воскресенье.

«Хочешь жить — надо работать, — говорил ему дед, — а хочешь жить хорошо и недолго — надо воровать».

Звягинцев долго не мог уснуть. Утренний сон был как будто наяву, и он помнил его до мельчайших подробностей. Страшный хомячок мерещился ему в полумраке комнаты.

Утром Стас как обычно проснулся ровно без десяти шесть. Он с трудом открыл глаза. Опять жутко болела голова, будто похмелье с бабкиной бормотухи и не думало его отпускать.

В зеркале его лицо не радовало: мешки под глазами и заспанный вид с красным отпечатком на правой щеке от складок на наволочке.

Сегодня ночью ему опять снился этот